Читать книгу "Обещание страсти - Даниэла Стил"

— Прости, Уит. Я устала. — Кизия взяла его подруку, и они пошли к поджидающему их лимузину.

В десять она была пьяна.

— Боже, Кизия, ты уверена, что стоишь на ногах? —Марина наблюдала, как она подтягивает чулки и одергивает платье в дамскойтуалетной комнате в «Эль Марокко».

— Конечно, уверена! — Но она едва держалась и непрекращала смеяться.

— Что с тобой случилось?

— Ничего, с тех пор как Люк… Я хотела сказать, Дюк…Черт, завтрак! — Она не успела позавтракать перед самолетом, и обеда небыло.

— Кизия, ты молодцом? Хочешь кофе?

— Не-а, чай. Не… кофе. Нет! Ша-а-а-мпанско-го! —Марина расхохоталась, услышав, как та дурачится.

— Хорошо хоть, ты не буйная, когда пьяная. А то ВанессаВиллингслей надралась и обозвала Мию Хардгрейв «стервой сумасшедшей». —Марина закурила и села, а Кизия попыталась все-же запомнить эту подробность.Мия назвала Ванессу… нет, Ванесса назвала Мию, если она сосредоточится, тонаберет хороший материал для колонки. А правда, будто Патрисия Морбангбеременна? Только бы не перепутать! Или кто-то другой ждет ребенка? Так трудновсе держать в голове.

— О, Марина, если б ты знала, как трудно все запомнить…

Марина посмотрела на нее, улыбаясь, и покачала головой.

— Кизия, дорогая, ты не в форме. Впрочем, кто нынче вформе? Должно быть, уже начало четвертого.

— Боже, неужели? А мне рано вставать… Кошмар…

Марина опять невольно улыбнулась, увидев, как Кизияразвалилась на белом сиденье в дамской комнате, словно школьница, вернувшаясядомой: кремовое с кружевом платье сбилось, как ночная рубашка, а маминыбриллианты, блистающие на запястьях, будто разгоняли скуку дождливого дня.

— Уит очень рассердится, если увидит меня пьяной!

— Скажу ему, что у тебя грипп. Я думаю, он, бедный,одно от другого не отличит. — Они расхохотались, потом Марина помоглаКизии встать на ноги. — Тебе действительно стоит поехать домой.

— Давай лучше потанцуем. Ты же знаешь, Уит отличныйтанцор.

— Положение обязывает. — Марина серьезнопосмотрела на нее; скрытый смысл слов не дошел до Кизии. Она была слишкомпьяна, чтобы расслышать или придать этому значение.

— Марина! — Кизия озорно глядела на подругу.

— Что, дорогая?

— Ты действительно любишь Хэлперна?

— Нет, девочка. Не люблю. Но мне нравится наше с ниминтеллектуальное общение. Я пыталась управляться с детьми одна. И через полгодамы чуть не остались без квартиры.

— Ну хоть немножечко ты его любишь?

— Немножечко — нет. Я уж если люблю, то без«немножечко». — Марина была цинична и довольна собой.

— А кого ты еще любишь? Любовник тайный у тебя есть?Должна же ты любить? А?

— А ты? Давай о тебе поговорим. Ты любишь Уита?

— Конечно, нет. — В голове пронеслась тревога: онаслишком много болтает.

— Тогда кого же любишь ты, Кизия?

— Тебя, Марина. Я люблю тебя, очень, очень,очень! — Она обвила руками шею подруги и принялась дурачиться. Маринарассмеялась ей вслед и осторожно высвободилась из объятий.

— Кизия, золотая моя, ты можешь не любить Уитни, нопопросить отвезти тебя домой ты можешь, я бы так и сделала на твоем месте. Ну,вот и умница.

Они вышли из дамской комнаты, взявшись за руки. Уитни ждалих неподалеку. Он заметил неуверенность в походке Кизии еще полчаса назад,когда она выходила из зала.

— С тобой все в порядке?

— Все чудесно! — Кизия переглянулась с Мариной иподмигнула ей.

— Никто не сомневается. Не знаю, как ты, милая, а япорядком устал. Кажется, пора по домам.

— Нет, нет, ни за что. Я не устала. Давайте начнем всесначала. — Кизии вдруг стало очень смешно.

— Давайте-ка уберемся отсюда подобру-поздорову, не тозавтра всплывем в колонке новостей Мартина Хэллама: «Кизия Сен-Мартин, пьяная встельку, покидала „Эль Марокко“ прошлой ночью вместе с…» Как ты отнесешься кэтому утром? — Кизия взревела от восторга в ответ на предупреждениеМарины.

— Про меня не могут такое написать. — Уитни сМариной рассмеялись, а по щекам Кизии потекли слезы.

— Почему нет? С каждым это может случиться.

— Но не со мной. Я же… Мы же с ним друзья.

— Иисус Христос ему тоже друг, готова побиться обзаклад. — Марина похлопала подругу по плечу и вернулась в зал.

Уитни же, обхватив Кизию, медленно повел ее к двери,перекинув через руку черную накидку и не забыв маленькую вышитую бисеромсумочку.

— Это моя вина, любимая. Надо было нам пообедать передвечеринкой.

— Ты же был занят.

— Нет, не был. Я играл после работы в сквош в «Рэкетклаб».

— Все равно… я не смогла бы. Я была в Чикаго. — Отудивления глаза Уитни округлились, он машинально поправил съехавшую с плечанакидку.

— Да, дорогая. Все верно. Конечно, ты была вЧикаго. — Он бережно вел ее, а она давилась от смеха.

Кизия ласково пошлепала его по щеке и странно как-топосмотрела.

— Бедный Уитни.

Он не обращал внимания — нужно поскорее усадить ее в такси.

Он доставил Кизию домой, легонько шлепнул по попе,подтолкнув к спальне. Одну.

— Поспите, мадемуазель. Завтра позвоню.

— Смотри не опоздай! — Она вдруг вспомнила, чтозавтра ей ехать в Вашингтон. С такого чудовищного похмелья.

— Держу пари, ты меня не застанешь! Раньше трех незвони.

— Позвоню в шесть!

Уитни закрыл за собой дверь, а Кизия смеясь опустилась вголубое бархатное кресло. Она была пьяна. Безнадежно, совершенно. Такое редкослучалось. И все из-за едва знакомого человека по имени Люк. Завтра ониувидятся снова.

Глава 10

Оттиск был грязный, черты неразборчивы, но перед ним, безсомнения, Кейт. Ее манера держаться угадывалась безошибочно, ее наклон головы,рост… Достопочтенная Кизия Сен-Мартин, в черно-белом туалете, в знаменитыхбриллиантовых браслетах покойной матери, как сообщала газета. Наследницанескольких состояний: сталь, нефть и многое другое. Неудивительно, что онарассмеялась во время телефонного разговора, назвав свой вид «странным»: Люку еенаряд показался довольно чудным. Но она была неотразима. Даже на фотографиях.Он вспомнил вдруг, что раньше видел ее в газетах, но теперь, конечно, смотрелпо-иному — теперь он знает ее наяву, и для него все стало существенным, даже танелепая жизнь, которую она ведет. За внешней безмятежностью, безукоризненноймаской великосветской дамы он угадал смятение. Птица в золоченой клеткеумирает, он это понимал. Не был, правда, уверен, что и она понимает. И емувдруг до боли захотелось прикоснуться к ней, пока не поздно…