Читать книгу "Химера - Тесс Герритсен"

— Возникла проблема с центрифугой, — соврала Диана. — Думаю, мы починили ее.

Кеничи только кивнул, даже виду не показав, что знает правду. Диана вела себя совершенно невозмутимо, и это поражало и злило японца. У Григгса, по крайней мере, был немного виноватый вид.

Кеничи смотрел, как они выплывают из лаборатории через люк. Затем снова переключил внимание на отсек с животными. И заглянул в клетку.

Еще одна мышь умерла. Самка.

1 августа

Диана Эстес, спокойно вытянув руку, ждала, когда затянется жгут, сжала и разжала ладонь несколько раз, чтобы показалась вена. Она не вздрагивала и не отворачивалась, когда игла прокалывала кожу. Она была так невозмутима, что могла даже понаблюдать, как берут кровь у коллег. По долгу службы астронавтов неоднократно кололи и обследовали. Во время предполетной подготовки они подвергались бесчисленным заборам крови, медицинским осмотрам и самым изощренным расспросам. Химический состав сыворотки их крови, результаты ЭКГ и количество клеток постоянно регистрировались для аэрокосмических физиологов. Они потели на бегущей дорожке с присоединенными к груди электродами; жидкости их организма проходили обработку, из кишечника брали пробы; обследовался каждый сантиметр кожи. Астронавты — не просто хорошо обученные специалисты, они — объекты исследований. Что-то вроде лабораторных крыс, которым, находясь на орбите, приходилось мириться со множеством довольно болезненных анализов.

Сегодня собирали пробы для анализов. Как врач экипажа, только Эмма умела обращаться с иглами и шприцами. Неудивительно, что при виде нее у некоторых членов экипажа невольно вырывался стон.

Но Диана просто вытянула руку, подставив ее под иглу. Ожидая, пока шприц заполнится кровью, Эмма чувствовала как эта женщина оценивает ее мастерство и технику. Если принцесса Диана — английская роза, шутили в Космическом центре Джонсона, то Диана Эстес — английская ледышка, астронавт, чье самообладание непоколебимо даже в разгар настоящей катастрофы.

Диана появилась на борту «Атлантиса» четыре года назад, тогда из строя вышел главный двигатель. Голоса командира и пилота шаттла, сохранившиеся в записи, звучали надрывно и тревожно — они с трудом направляли шаттл на трансатлантическую экстренную посадку. «Атлантис» несся к неуточненному месту посадки в Северной Африке, и только голос Дианы спокойно читал контрольную таблицу. Репутация невозмутимой ледышки закрепилась во многом благодаря телеметрическим показаниям. Во время того запуска фиксировались кровяное давление и пульс всех членов экипажа. У всех прочих сердечный ритм резко участился, у Дианы же едва достиг неторопливых девяноста шести ударов в минуту. «Это потому, что она не человек, — шутил Джек. — На самом деле она андроид. Первый в новой серии астронавтов НАСА».

Эмма была вынуждена признать, что в этой женщине есть что-то не совсем человеческое.

Диана взглянула на место прокола на своей руке, увидела, что кровотечение прекратилось, и спокойно вернулась к своим экспериментам по выращиванию белковых кристаллов. Она действительно была андроидно-идеальной — стройная, с длинными ногами и руками. За месяц, проведенный в космосе, ее безукоризненная кожа приобрела молочно-белый оттенок. Уровень ее интеллекта тоже оказался феноменальным — во всяком случае так рассказывал Джек, который тренировался вместе с Дианой, но так и не попал в экипаж ее шаттла.

До того как ее зачислили в отряд астронавтов, Диана получила докторскую степень по материаловедению и опубликовала более десятка исследовательских работ на тему цеолитов — кристаллических веществ, используемых для очистки нефти. Теперь она отвечала за исследования органических и неорганических кристаллов. На земле на кристаллообразование влияет тяготение. В космосе, в условиях микрогравитации, образуются более крупные и замысловатые кристаллы, что позволяет полнее исследовать их структуру. На борту МКС в форме кристаллов были выращены сотни человеческих белков — от ангиотензина до хорионического гонадотропина. Это были важные фармацевтические исследования, способствующие разработке новых лекарств.

Закончив с Дианой, Эмма выплыла из Европейской космической лаборатории в жилой модуль, чтобы найти Майка Григгса.

— Ты следующий, — сказала она.

Он простонал и неохотно вытянул руку.

— Все во имя науки.

— На этот раз только одна пробирка, — сообщила Эмма, затягивая жгут.

— У нас так исколоты руки, что мы похожи на наркоманов.

Эмма легонько шлепнула Майка по внутренней стороне руки, чтобы показалась вена. Она посинела и набухла на его мускулистой руке, напоминая толстый шнур. Григгс следил за тем, чтобы оставаться в хорошей форме, — не простая задача, когда находишься на орбите. В космосе человеческий организм несет потери. Лица астронавтов становятся одутловатыми — опухают из-за изменений в жидкостях. Мышцы бедер и икр уменьшаются и в конце концов начинают напоминать костлявые и белые куриные ножки, торчащие из шортов. Работа казалась утомительной, а причин для раздражения было не счесть. Да к тому же нелегко эмоционально: в течение нескольких месяцев астронавты вынуждены находиться в замкнутом пространстве с другими членами экипажа, также переживающими стресс, редко моющимися и носящими грязную одежду.

Эмма протерла кожу спиртом и проткнула вену. Кровь брызнула в шприц. Она глянула на Майка и увидела, что тот отвернулся.

— Все в порядке?

— Да. Люблю искусных вампиров.

Эмма ослабила жгут и, вытащив иглу, услышала вздох облегчения.

— Теперь можешь позавтракать. Я у всех взяла кровь, кроме Кеничи. — Она оглядела отсек. — Где он?

— Сегодня я его еще не видел.

— Надеюсь, он не ел. А то наверняка сбил уровень глюкозы.

Николай, заканчивая завтрак и собираясь удалиться, сообщил:

— Он все еще спит.

— Странно, — удивился Григгс. — Он всегда просыпался раньше всех.

— Он плохо спал, — отозвался Николай. — Я слышал, что ночью его тошнило. Спросил, не нужна ли ему помощь, но он ответил, что нет.

— Я осмотрю его, — пообещала Эмма.

Она покинула отсек и направилась в российский служебный модуль, где спал Кеничи. Его личная разделительная штора была задернута.

— Кеничи! — позвала она.

Ответа не последовало.

— Кеничи!

Немного поколебавшись, она отодвинула штору и увидела его лицо.

С кроваво-красными глазами.

— О Боже, — пробормотала она.

БОЛЕЗНЬ

9

За пультом Центра управления полетом МКС сидел доктор Тодд Катлер; его лицо казалось таким свежим и моложавым, что астронавты прозвали его Дуги Хаузером, по имени главного героя из сериала о враче-подростке. На самом деле Катлер — вполне взрослый мужчина тридцати двух лет, к тому же отличный специалист. Пока Эмма находилась на орбите, он был ее личным врачом, и раз в неделю они проводили неофициальную медицинскую телеконференцию по закрытому каналу связи; во время нее Эмма сообщала Тодду самые интимные подробности своего состояния. Она доверяла опыту Тодда и обрадовалась, что именно он оказался дежурным врачом в Центре управления полетом МКС в Хьюстоне.