Читать книгу "Горбачев. Его жизнь и время - Уильям Таубман"

В какой-то момент Горбачев намеренно загрузил себя работой, чтобы не жить прошлым. Его проекты требовали постоянного внимания: он должен был заниматься делами Горбачев-Фонда и Международного Зеленого Креста, где был президентом, проводить Форум мировой политики, ежемесячно писать статьи для New York Times Syndicate. Помимо этого, он пытался организовать Социал-демократическую партию. Также его попросили стать сопредседателем российско-немецкого форума “Петербургский диалог”[2249].

Последняя просьба поступила от Владимира Владимировича Путина, преемника Бориса Ельцина на посту президента России.

По воспоминаниям близкого друга Горбачева, Дмитрия Муратова, Михаил Сергеевич относился к Путину настороженно. Возможно, он действительно одобрял политику нового лидера. Возможно, хотел добиться его уважения. По всей видимости, верны оба предположения[2250].

В августе 1999 года Ельцин назначил Путина исполняющим обязанности премьер-министра и объявил своим преемником. Россияне одобрили его кандидатуру, избрав президентом 26 марта 2000 года. Первое время Горбачев воспринимал нового премьер-министра настороженно, как непредсказуемого политика без опыта работы на высоком посту[2251]. Перед президентскими выборами Горбачев публично поддержал его в интервью итальянской газете La Repubblica, заявив, что, выбирая между демократией и авторитаризмом, Путин, скорее всего, сделает правильный выбор. Горбачев считал себя демократом, однако признавал, что России, погруженной в хаос политикой Ельцина, нужно “сильное и твердое руководство”, до известной степени “авторитарное”[2252].

Через некоторое время Путин еще сильнее вырос в глазах Горбачева. Последний лидер СССР был приглашен на инаугурацию нового президента, прошедшую 7 мая 2000 года в Кремле, где Горбачев не был с декабря 1991 года. Путин отметил Горбачева и Ельцина как двух политиков, которые “достойно ведут себя не только находясь у власти, но и уйдя с поста”[2253]. Российские дипломаты за рубежом также начали относиться к Горбачеву с уважением. Во время визита в Вашингтон ему предложили остановиться на территории посольства РФ, а от нью-йоркского консульства он такое приглашение даже принял – при Ельцине подобные привилегии были ему недоступны[2254]. Однако вскоре авторитаризм Путина пересек определенную черту. Омоновцы в масках ворвались в офисы независимой телекомпании НТВ и ее владельца, холдинга “Медиа-Мост”, выкрикивая приказы поднять руки и лечь на пол. Горбачев занял сторону журналистов. По НТВ показали его интервью, где он называл подобные действия не умеренно, а жестко авторитарными. Он согласился возглавить Общественный совет НТВ, который целиком состоял из героев времен перестройки. Однако на Путина Горбачев открыто не нападал и в сентябре был приглашен в Кремль для обсуждения ситуации. Во время встречи Путин охарактеризовал данный конфликт как “спор хозяйствующих субъектов”, то есть компаний “Медиа-Мост” и “Газпром-медиа”, и заверил Горбачева, что он не вмешивается в него и приветствует идею независимых и объективных СМИ. Горбачев был доволен таким объяснением, хотя вскоре ему стало очевидно, что отношение Путина к прессе можно выразить командами его милиционеров: “Покоритесь, выполняйте указания”[2255].

Несмотря на это открытие, Горбачев продолжил поддерживать Путина – “не безоговорочно, но твердо”. В беседах с друзьями, а также иностранными и российскими журналистами Горбачев неизменно настаивал, что Путин “привержен демократии”, но вынужден прибегать к жестким мерам, чтобы укрепить государство и стабилизировать экономику. Подобное расположение к президенту показывало, что Горбачев испытывает симпатию к лидеру страны, вынужденному решать проблемы колоссальной трудности. Свою роль также сыграла поддержка, которую Владимир Путин оказывал детищу Горбачева – новой Социал-демократической партии России[2256].

Горбачев стал социал-демократом еще до своей отставки. Позднее он заявит, что давно поверил в то, что государство обязано предоставлять гражданам равные возможности и гарантировать минимальный уровень благосостояния – бесплатное образование и здравоохранение, а также опираться на социально-рыночную экономику. Все это должно реализовываться в рамках демократической системы правления. Трудно сказать, в какой момент Горбачев начал меняться, но к 1989 или 1990 году метаморфоза была уже завершена[2257]. Он не афишировал свои новые убеждения, пока находился у власти, а в 2000 году помог организовать Российскую объединенную социал-демократическую партию, которая через полтора года слилась с Российской партией социальной демократии (сначала ее возглавлял давний друг Горбачева Александр Яковлев, а затем губернатор Самарской области Константин Титов). В результате образовалась Социал-демократическая партия России (СДПР)[2258].

Частые переименования наглядно демонстрируют, что российским демократам было нелегко договориться и начать действовать сообща. Как и многие политические объединения России, новая партия не отличалась особой сплоченностью, ее члены имели разные личные амбиции и не могли выработать единую политическую тактику. Горбачев хотел участвовать в выборах в Госдуму 2003 года, а Титов выступал против этого – и настоял на своем. К 2005 году они оба отказались от постов сопредседателей, и вскоре партия распалась. Точнее, ее упразднили высшие инстанции за неимением достаточного количества членов для регистрации на выборах.

Ирония состоит в том, что социал-демократы, которых можно считать умеренно левой альтернативой коммунистам, были обвинены в ошибках коммунизма. Что касается Горбачева, то, по словам его помощницы Ольги Здравомысловой, он видел в этом проекте дело своей жизни, колесил по стране с речами от имени СДПР и с благодарностью принял поддержку Владимира Путина. Во время их встречи 17 июня 2002 года президент РФ заявил, что российскому обществу необходима левоцентристская партия и что он открыт для сотрудничества с подобной политической силой. “Это полностью совпадало с моими намерениями, – комментирует Горбачев, – но жизнь показала, что российская власть ориентируется не на взаимодействие с сильными, самостоятельными партиями, а на слабые партийные структуры, которые легко игнорировать, подчинить и ликвидировать”[2259].