Читать книгу "Оборотный город - Андрей Олегович Белянин"

малое дитя искать? Выросла она. Спасли её добрые люди. Те же учёные. Видать, и у них сердце есть, не позволили утонуть младенцу запелёнатому. В будущее увезли, в детдом сдали, а потом и приёмные родители нашлись. Выросла она, выучилась, на работу вышла, а там уж мы и познакомились. Ведь недаром её на тихий Дон так тянуло, говорят, память родной крови ничем не избудешь. Я-то точных деталей не знаю, но ты лучше сам спроси. Так что, позвать?

Прохор долгую минуту молчал, потом оперся на моё плечо, вскочил, как молодой, на ноги и бросился из палатки вон, вторично сбивая с ног заботливого полкового лекаря.

— Катенька, доченька моя родная-а!

Я даже не стал смотреть, как они там будут объясняться и договариваться. Сами разберутся. Устал. Накопилось что-то за все эти дни суматошные. К дяде ещё зайти следует, война всё-таки, завтра отправляемся. Надо ж как-то подбодрить, воодушевить, настроить своего драгоценного родственника. Куда я без него?

…Именитый генерал Василий Дмитриевич сидел на чурбачке возле нашей конюшни. Левый бок перевязан — след от чумчарского ножа. Рыжий ординарец, тоже в двух новых бинтах, сняв сапог, терпеливо раскочегаривал блестящий тульский самовар.

— Иловайский?

— Прибыл, ваше сиятельство.

— Ну что, рассказал Прохору про Катерину свою? Обрадовался небось?

— Не то слово. Даже помирать передумал.

— То добре! — Дядя кивком указал мне на чурбачок поменьше. — Могу тебя за усердие недельным отпуском наградить. Как раз Прохора подлечишь, и вместе наш полк догоните.

— Нет.

— Дурында, ты с кралей своей хоть семь денёчков без службы проведёшь.

— Катя меня дождётся. А я с вами пойду. Что-то у меня за последнее время служебное рвение сообразовалось.

— Да ну? — недоверчиво выгнул бровь наш генерал. — Тады кофею подай.

Я охотно сыпанул в кружку ароматный коричневый порошок, добавил кусок сахару, залил кипятком и протянул дяде.

— Сам отхлебни.

— Не доверяете?

— Отчего же? Да только отхлебни, мне оно спокойнее будет. Не пересластил ли?

Я пожал плечами, отпил глоток кофе, покатал во рту на языке и причмокнул. Если и пересахарил, то самую малость.

— Угу, — удовлетворённо попробовал и дядюшка. — Теперича трубку набей и свободен.

— Фёдор Наумович говорил, что табак вреден в ваши годы, — напомнил я.

— Ты меня ещё учить будешь, свиристелка берёзовая, — насмешливо фыркнул он. — Да я и так курю редко, раз-другой в неделю, для успокоения нервов…

— Ну, дело ваше. — Я передал ему трубку, осторожно раскуривая её угольком от самовара. — Чего ещё прикажете?

— Иди отсель, мне подумать надобно.

— Может, кальян турецкий вонючий раздобыть? У вас вона какое пузо уже, легко за падишаха сойдёте.

— Иди, говорят добром.

— А ещё Маргариту Афанасьевну можно рядком посадить, парить в табачных эмпиреях. Ей-то как трубка в неровные зубы пойдёт, загляденье, а?

— Пошёл вон! — не выдержал дядюшка, и я понял, что у меня есть ровно две минуты убраться. Поскольку как раз за две добрые затяжки огонь дойдёт до щепотки пороха на донышке трубки. А там уже…

Я не спеша ушёл за забор, когда грянул негромкий взрыв. Предположительно опалённые брови, почерневшие усы и…

— Ило-вай-ски-ий, мать твою-у!!!

ДНЕЙ МИНУВШИХ АНЕКДОТЫ

Ржевский

…Гусары не разини,

В любви им неизвестно слово «нет».

И коль решусь войти в ворота ада,

Подругой стать любая будет рада.

А. Гладков. Давным-давно

Третья книга цикла «Оборотный город» неожиданно стала финальной. А ведь наверняка многие почитатели таланта Андрея Белянина полагали, что и в этом цикле романов будет не меньше, чем в знаменитом «Тайном сыске царя Гороха». Однако писатель посчитал, что все, что он хотел поведать о своем герое и чудесном городе, населенном всевозможной нечистью, уже сказано и история завершена. Что ж, это право автора, хотя и немного жаль расставаться с полюбившимся миром и его персонажами. Но маски сорваны, концы сведены с концами, тайны разгаданы. Что же находится в сухом остатке?

Продолжая параллели с «Тайным сыском», можно сказать, что история казачьего хорунжего Ильи Иловайского — это повесть о «повзрослевшем» Никите Ивашове. Формально, конечно, герои обоих циклов почти однолетки. Иное дело, что повзрослел и изменился сам автор. В Ивашове воплотились юношеские идеалы писателя, трогает свежесть, наивность, восторженное восприятие окружающего мира, которое, впрочем, меняется от книги к книге, поскольку сериал о Лукошкине создавался на протяжении десяти лет. «Оборотный город» завершен за три года и писался уже достаточно зрелым, много повидавшим и умудренным житейским опытом человеком. Это не могло не отразиться в тексте.

Иловайский смотрит на мир взглядом зрелого и даже чуть утомленного жизнью мужчины. Чувствуя это и понимая трудности, сопряженные с несоответствием биологического и психологического возраста персонажа, автор с самого начала истории бравого хорунжего «обезопасил» себя тем, что сделал своего героя характерником, человеком немного не от мира сего, комфортно чувствующим себя не только среди людей, но и в обществе нелюдей. Порой даже не поймешь, где же Илье лучше, в Калаче на Дону или Оборотном городе. Думается, в последнем, поскольку в мире людей он то и дело огребает по первое число то от дяди, то от стариков, то от собственного денщика. В мире же нечисти Илья непобедим, становясь здесь некоей легендарной, культовой фигурой, едва ли не героем анекдотов.

Итак, ключевое слово произнесено. Анекдот. Действительно, одной из жанровых особенностей цикла «Оборотный город» является то, что это своеобразные романы-анекдоты. Причем анекдоты большей частью для взрослых, понимающих соль шутки, разбирающихся в явных и неявных намеках, подмигиваниях и умолчаниях. Наиболее близким в этом отношении явлением к циклу Белянина можно считать многочисленные анекдоты о похождениях поручика Ржевского.

Явившийся на свет из-под пера Александра Гладкова в пьесе «Давным-давно» (1940) и получивший вторую жизнь в фильме Эльдара Рязанова «Гусарская баллада» (1962), этот вымышленный персонаж Отечественной войны 1812 года зажил своей жизнью, став героем более четырехсот анекдотов. Как правило, это фривольные истории на сексуальную, алкогольную и «каламбурную» тематику. Ржевский — собирательный образ лихого рубаки-парня, донжуана, вульгарного пошляка, снижающего пафос «высокой» аристократической среды. Впрочем, не все анекдоты о нем характеризуются пошлостью и цинизмом, представляя героя неким подобием русского Мюнхаузена. Вот эту часть как раз и обыграл, по нашему мнению, Андрей Белянин, создав свою «казачью мюнхаузениаду».

Как и Ржевский, Иловайский является альфа-самцом, имеющим колоссальный успех у дам, причем самых разных. Тут тебе и таинственная красавица Катя, Хозяйка Оборотного города, и людоедка бабка Фрося, и ведьма-интриганка мамзель Фифи, и многочисленные вампирши. Каждая мечтает заполучить молодого казачка (разумеется, с различными целями). Однако Илья лишен