Читать книгу "Волшебник не в своем уме - Кристофер Сташеф"

Наконец глаза старца закрылись, их забросало прядями развевающихся волос, а боль в голове Джанни исчезла столь же неожиданно, как пришла. Джанни упрямо и дерзко смотрел на старца, внутренне содрогаясь.

Слушай же! — возгласил старец. — Этим путем идет цыганский табор. Они пройдут неподалеку отсюда рано утром. Положитесь на их милосердие, молите о помощи, если понадобится, но идите с ними, чтобы остаться в живых и добраться до надежного убежища.

А если нет? — дерзко поинтересовался Джанни.

Тогда погибнешь, — отозвался старец просто и сурово, — от рук кондотьеров или от холода и голода, но погибнешь непременно, не сомневайся! — Лик его дрогнул, борода и волосы стали развеваться все сильнее и сильнее, и вскоре совсем скрыли лицо. Голос звучал все тише и все твердил:

Не сомневайся... Не сомневайся...

Погоди! — мысленно вскричал Джанни. — Кто ты такой и почему берешь на себя право указывать мне?

Но лик старца уже обратился в крошечное пятнышко, только голос, еле слышный, продолжал повторять:

Не сомневайся... Не сомневайся... Берегись...

Но вот и голос стих.

Джанни вскричал во гневе и отчаянии и увидел небольшой костерок. Никаких развевающихся седин. На него в тревоге смотрел полоумный великан. Джанни понял, что проснулся от собственного крика, и решил исправить свою оплошность.

— Теперь моя очередь. Ложись спать, Гар.

— Спать? — недоуменно спросил великан.

— Спать, — кивнул Джанни и встал на колени. Тело его не желало слушаться, оно как бы жаловалось, что его побеспокоили. В голове опять забилась боль. Но он заставил себя подобраться к костру, взял обрубок корня из сложенной Гаром поленницы.

— Спи, — сказал он. — Я пригляжу за костром.

Гар на миг задержал на нем взгляд и улегся, не отходя от костра. Он закрыл глаза, но тут же открыл снова. Он озабоченно спросил:

— Джорджио не спать?

Пусть он утратил рассудок, но его не покинуло чувство ответственности.

— Джорджио не спать, — подтвердил Джанни. Он был уверен, что не уснет, даже если захочет — после такого сна.

Гар успокоился и закрыл глаза. Спустя несколько минут он уже размеренно и медленно дышал. Джанни понял, что друг крепко спит.

Он остался наедине со своими мыслями о страшном сне, в котором ему снова привиделось лицо призрачного старца. Но почему-то с этим лицом сливалось лицо Медаллии, оно накладывалось на него, загораживало его. На миг Джанни изумился — почему. Но лишь на миг. А потом он погрузился в воспоминания об этом чудесном лице, чувствуя, как успокаивается, расслабляется...

Но не спит. Он не нарушил данного слова.

Как и предсказал старец, утром появились цыгане. Джанни мысленно содрогнулся от осознания того, что сон сбывается. Каким-то образом некий человек, обладавший могущественной силой, проник в мысли Джанни, в его сны — какой-то мужчина, а быть может, и женщина.

От одной этой мысли сердце Джанни забилось чаще. Неужто и вправду где-то жила та танцовщица, что грезилась ему, жила — настоящая, облеченная в плоть, в этом мире? Мог ли он разыскать ее, коснуться ее, поцеловать ее? Позволила ли бы она ему это?

Он прогнал эти раздумья и стал отчаянно размахивать руками.

— Эй! Эге-гей! Сюда, добрые люди! Помогите нам! На помощь!

Он побрел вперед, к дороге, и опираясь на руку Гара, и волоча его за собой. Но вдруг Джанни остановился, поняв, как они с Гаром выглядят для цыган. Кого они видели перед собой? Двоих грязных оборванцев, на которых не было ничего, кроме подштанников. Один из них был высоченного роста, но при этом повиновался другому, как дитя.

Но все же цыгане остановились и устремили на незнакомцев взгляды, полные сомнения. Джанни понимал, что должен найти такие слова, чтобы лишить цыган опасений, и потому он тоже остановился и снова прокричал:

— Помогите нам, люди добрые! Мы такие же странники, как и вы. Нас ограбили и унизили кондотьеры! Эти разбойники раздели нас и избили, да так безжалостно, что мой друг лишился рассудка! Теперь он — сущее дитя! Пожалуйста, молим вас о помощи. Помогите этому несчастному!

Из дверцы первой кибитки высунулась женщина в яркой шали и что-то прокричала мужчинам, что шли следом.

Те посмотрели на нее, переглянулись и поманили Гара и Джанни к себе. На сердце у Джанни полегчало, он поспешил к цыганам, шагая так быстро, как только позволяли ушибы. Держа Гара за руку, он вел его за собой.

Но когда они подошли ближе, цыгане попятились, с опаской глядя на Гара. Только теперь Джанни заметил, что они вооружены мечами — заметил потому, что мужчины сжимали их рукояти. Это были длинные прямые мечи, а сверху в их ножны еще и кинжалы были всунуты. Джанни остановился и сказал:

— Не бойтесь. Он не опасен.

— Ага, пока ты ему не скажешь, чтобы он стал опасен, — сказал самый старший из цыган. Его седые усы свисали ниже подбородка, густые седые брови торчали над глазами, свирепо смотревшими на Джанни, а тот, как назло, был не в силах что-либо объяснять, отрицать, успокаивать. Но он все же решил попробовать.

Именно этот миг Гар избрал для того, чтобы сказать:

— Расскажи мне про кроликов, Джорджио.

Цыгане вытаращили глаза. Джанни был готов расцеловать друга. Решив подыграть ему, он краешком губ проговорил:

— Не балуйся, Гар!

Он чуть было не сказал: «Ленни», но вспомнил, что его ополоумевший друг забыл свое вымышленное имя.

А цыгане, похоже, заинтересовались.

— Кролики? — сдвинув кустистые брови, переспросил старик. — Почему это он про кроликов спрашивает?

Судя по всему, в памяти Гара запечатлелся их недавний розыгрыш, он всплыл на поверхность его затуманенного сознания из-за того, что сложилась похожая ситуация. Либо так, либо великан искусно притворялся, но в последнем Джанни сильно сомневался.

— Да потому, что когда он боится или волнуется, я рассказываю ему про кроликов и обещаю ему, что когда-нибудь мы с ним заведем небольшое хозяйство — огородик, чтобы пропитаться, и маленьких пушистых зверьков, с которыми он будет играть.

Цыгане обменялись сочувственными взглядами, которые были настолько выразительны, как если бы они хором сказали: «дурачок». Затем старик-цыган вновь обратился к Джанни.

— Хорошая мечта, и славный способ успокоить его. А часто он огорчается?

— Нет, очень редко, — выдумал Джанни на ходу. — Но за милю отсюда на нас напали наемники, они жестоко избили нас, отобрали все, что у нас было, даже одежду, и потому теперь он боится незнакомых людей.

— Бедняжка, — проговорила женщина, которая по-прежнему не решалась выйти из кибитки.