Читать книгу "Человек-Паук. Майлз Моралес - Джейсон Рейнольдс"

– Поможет тебе? – Алисия нахмурилась. – Думаешь, на тебе свет клином сошелся? – она покачала головой и усмехнулась, хотя ей вовсе не было смешно. – Дело не только в тебе. Дело в нас. И не только в тебе и во мне, но и в Уинни, и Джадже, и остальных учениках, которые посещают эти уроки. Выпускниках, которые посещали их раньше. И детях, которым это только предстоит. И если Чемберлен так себя ведет, если он говорит такое, думаешь, он такой один? Думаешь, ты единственный, к кому он придирается? – Алисия скрестила руки на груди. – Может, пара стишков здесь и не поможет, но позволь спросить тебя, Майлз, что будешь делать ты?

– Я вовсе не это имел в виду, – сказал Майлз. – Я хотел сказать: что я могу поделать? Ты… ты просто не понимаешь. Я только что разнес парту, – Майлз осекся, – то есть я просто по ней ударил, и она вот так сломалась. Но суть в том, что они теперь меня выгонят из-за этого. Так что неважно, что я буду делать.

– Ах вот как! Хорошо, – с сарказмом сказала Алисия. – Я не понимаю, да? Что ж, позволь сказать тебе, что я понимаю. Ты напуган, – Майлз открыл было рог, но Алисия подняла руку, останавливая его. – Нет-нет. Это нормально, я все понимаю. Я не виню тебя за то, что тебе страшно, но ведь именно поэтому ты не будешь ничего делать, верно? Просто смиришься с поражением, потому что так проще, правда?

– Алисия, – начал Майлз, но он не знал, что сказать. У него не было ответа. Он не знал, как все объяснить.

– Что ж, дай мне знать, как для тебя все обернется, Майлз, – сказала она, затем развернулась и пошла прочь.

Идиот, идиот, идиот.

Глава 7

– Ну давай рассказывай.

Майлз наконец вернулся в спальню, освободившись от полуденных занятий. После разговора с Алисией его желудок из тугого узла превратился в пустой колодец, в голове повторялись одни и те же мысли: Все кончено. Меня выгонят. Идиот, идиот, идиот. Ганке включил «Нинтендо», а Майлз порылся в шкафу и выудил из него свою маску.

– Даже не знаю, с чего начать, – заговорил Майлз. – Во-первых, вчера кто-то ограбил магазин, – безжизненным тоном сказал он. – Пока я пытался заработать дополнительные баллы у Блауфусс, кто-то вломился… – он поймал себя на лжи. Никто не «вламывался» в магазин, потому что он был открыт. – Кто-то зашел в магазин и стащил всю консервированную колбасу.

– Что? – Ганке поставил игру на паузу и повернулся к Майлзу, пока он все еще рылся в шкафу. – Колбасу?

– Ага. Консервированную колбасу, – Майлз бросил маску и костюм на кровать. – И они думают, это сделал я.

– Кто они?

Майлз потер подбородок.

– Декан Кушнер, мои предки. Поэтому они сюда и приезжали. Они думают, я как-то в этом замешан, – Майлз покачал головой. – Может, у них и есть для этого основания, но я даже не люблю консервированную колбасу.

– А кто любит? Она отстой, – Ганке продолжил игру, большие пальцы снова принялись давить на кнопки, а Марио – прыгать на кирпичики и головы злодеев.

– Отстой или не отстой – неважно. Все это ерунда. Декан Кушнер уволил меня из магазина и исключил из программы «учись и работай», так что теперь предкам придется из своего кармана оплачивать мое питание и роскошную жизнь с тобой в этой вонючей дыре.

Ганке снова поставил игру на паузу и повернулся к Майлзу.

– Чувак, знаю, ты злишься, поэтому так говоришь, но это место не вонючая дыра, а если и вонючая, то точно не из-за меня. Во-первых, это ты ходишь каждый день в одних и тех же джинсах.

– Я их так разнашиваю.

– Не суть. А во-вторых, я кореец. Мы почти не потеем.

– Что?

– Просто поверь мне на слово.

Майлз посмотрел на Ганке так, словно у того было две головы.

– Слушай, я просто веду к тому, что не могу позволить родителям платить за меня, за мою ошибку. Им и так тяжело, а без тех денег, что им, скорее всего, придется выложить за эту комнату, они вообще не протянут, – Майлз постучал себя по лбу. – Поэтому я должен что-то придумать.

– Умоляй Куши-Куши вернуть тебе работу.

– Я уже думал об этом, но давай оставаться реалистами. Когда ты последний раз видел, чтобы Кушнер улыбался? Он даже себе не дает послаблений, с чего бы он давал их мне? Не говоря уже о том, что это, скорее всего, не имеет значения, потому что я только что вышел из себя на уроке Чемберлена и разнес стол. Так что меня, наверное, теперь исключат за порчу школьного имущества.

– Что ты сделал? Стол? Чувак, да что с тобой такое?

– Ганке, говорю тебе, он… с ним что-то не то. Я ничего не мог поделать. Но, к моему удивлению, Чемберлен ничего мне не сказал после урока, даже не попытался меня остановить, так что посмотрим.

– Да уж, хоть он и не нажаловался, но у тебя все равно могут быть проблемы. И что ты будешь делать?

Сначала Алисия, теперь Ганке. Майлза тошнило от этого вопроса. Ганке откинулся на стуле, положил руки на живот. Он заметил костюм на кровати.

– Погоди, неужели отпуск уже закончился?

Ты все-таки станешь героем на час? Надеюсь, что да. Или ты просто собираешься поискать Чемберлену новый стол? Должен сказать, эта работа не очень подходит Человеку-Пауку.

– Нет, нет и… нет.

Майлз взял маску и встал. Между их кроватями висело зеркало. Зеркало, в которое Майлз каждый день смотрелся, проверяя, как на нем смотрятся джинсы и кроссовки. Зеркало, перед которым Ганке часто пародировал, как Майлз каждый день проверяет, как на нем смотрятся джинсы и кроссовки. Глядя на свое отражение, Майлз вывернул маску наизнанку, надел ее на голову, затем опустил на лицо. Все вокруг погрузилось в темноту.

Ты так похож на меня.

Майлз сглотнул; он смотрел в зеркало, но не видел в нем себя.

Ты так похож на меня.

– Не знаю, – Майлз стянул маску, вывернул ее на нужную сторону и снова надел. Затем он взял с кровати костюм. – Мне просто нужно проветрить мозги.

Под «проветрить мозги» Майлз подразумевал прыжки, метание паутины, раскачивание на ней и полет по городу. Он открыл окно спальни, стал невидимым и вскарабкался на стену. Его черный с красным костюм теперь стал цвета красного кирпича и цемента. Оказавшись на крыше, он снова стал видимым и оглядел кампус: величественные здания и усаженные деревьями аллеи, площадь и внутренний двор, конкурирующие с Лигой Плюща. А вдали – город, цепляющийся за небо, словно пальцами, готовыми схватить любого.

Майлз сделал несколько шагов назад, глубоко вдохнул, будто втягивая все, что его окружало, и проталкивая, то, что его мучило – декана Кушнера, родителей, мистера Чемберлена – поглубже внутрь. Затем он сорвался с места и с разбегу спрыгнул со здания.

Майлз прыгал с крыши на крышу с такой легкостью, будто перескакивал лужи на тротуаре, пока не добрался до конца кампуса. Тогда он нырнул в пустоту, выстрелил паутиной из обеих рук, цепляясь за деревья, телефонные столбы и другие окружающие его конструкции, и полетел дальше, высоко над головами людей внизу, которые рассыпались по улицам, как муравьи. Он не обращал внимания на то, куда направляется, просто пытался вспомнить, каково это – летать. Каково это – падать, зная, что все равно не коснешься земли.