Читать книгу "Влюбленность, любовь, зависимость. Как построить семейное счастье - Ольга Красникова"

Н. – Я хотела поделиться с Вами мыслью, которая пришла ко мне совсем недавно, но кажется очень важной. Мне стало каким-то образом совершенно ясно, что когда любовь к себе приходит, она больше не может уйти, разлюбить уже невозможно. Это как будто процесс, который больше невозможно остановить. И с этого момента жизнь как будто становится возрастанием, становится все время только богаче, открывается какая-то перспектива в вечность – сам для себя становишься тем, с кем не то что не страшно, а хочется провести вечность. Для меня сейчас это стало открытием, настолько важным, что захотелось Вам об этом написать.

О. К. – Спасибо большое, что поделились! Да, это важное открытие. Я абсолютно с Вами согласна… Мне кажется, что какие-то сильные эмоциональные потрясения могут поколебать это чувство любви к себе, но сомнения быстро развеются, благодаря уже имеющемуся опыту жизни с собой в любви и согласии. Метафора пришла: житейская буря захлестнула и унесла в неведомые края, но я знаю, где дом моего сердца, и я в него вернусь – приду в себя.

Н. – Думаю, что потрясения именно и могут только лишь поколебать, но не уничтожить. Хотя, конечно, эти потрясения тяжело переживаются – но переживаются. Я думала об этом тоже, и пришла к мысли о том, что любовь к себе, как и любовь к другим, как любовь вообще – трудная вещь, которая не приходит сразу во всей полноте. Ее нужно растить, беречь, нужно дать ей время. Вернее даже, дать время себе, чтобы научиться ей. Конечно, тут случаются потрясения, но, наверное, они могут чему-то научить в плане отношения к себе. Для меня сейчас это моменты переосмысления отношения с собой и миром, каждый раз, когда что-то происходит.

Итак, чтобы любить, быть любимым и оставаться самим собой, необходимо отважиться заглянуть вглубь себя, познакомиться и подружиться с собой. Для этого, как считал митрополит Антоний Сурожский, человек в своем становлении «должен наблюдать за собой – не трусливо, не с беспокойством, не ставить себе вопрос: являюсь ли я тем, кем, в конечном итоге, я должен стать или хочу быть?.. – а с живым интересом, как наблюдатель, который наблюдает процесс, принимает его в учет и старается употребить, применить, приложить все, что входит теперь в поле его зрения. Это значит, что человек должен научиться прислушиваться к самому себе, раньше всего – к голосу своей совести, к той правде, которая в нем есть, потому что, если голос совести, голос правды задушен, он никак, никогда не может быть заменен ни законностью, ни условностью, ни человеческими правилами. Дальше человек должен прислушиваться к голосу жизни, к тому, чему его учит жизнь: жизнь отдельного человека рядом с ним, жизнь общества, жизнь народа, жизнь человечества, биологическая жизнь. И, наконец, верующий несомненно должен прислушиваться к голосу Самого Бога, выраженному в Священном Писании, звучащему громче, правдивее, истиннее, чем его собственная совесть. Все это ему дает возможность раскрыть в себе, прислушиваясь, вглядываясь, эти глубины и приложить их к жизни»[56]. Этот процесс требует смелости и мужества, потому что «это борьба жизни против окостенелости, борьба творчества против всего, что убивает творчество, борьба совести против того, что бессовестно старается строить жизнь»[57].

Зависимость

«Ты где?» вместо «здравствуй»; «что случилось?»

вместо «как у тебя дела?»; «мне без тебя плохо» вместо «мне с тобой хорошо»; «ты мне всю жизнь испортил» вместо «мне так нужна твоя поддержка»; «я хочу сделать тебя счастливой» вместо «я так счастлив рядом с тобой»… Зависимость слышно. Хотя мало кто обращает внимание на смысл сказанного и замечает тонкую грань между словами любви и словами-симптомами зависимых отношений. Не обязательно быть специалистом, чтобы научиться различать, когда речь идет о контроле и желании обладать другим. Мама, которая на сына «всю жизнь положила»; жена, которая постоянно «держит руку на пульсе» своего мужа; мужчина, который после смерти супруги приговаривает: «Мне незачем больше жить»… Одна из задач нашей книги – показать, что зависимость часто маскируется под любовь. Почему ее путают с любовью, почему зависимость предпочитают любви?

Зависимость многими психологами определяется как навязчивое состояние непреодолимого влечения к чему-либо или кому-либо. Такое влечение практически не поддается контролю. Попытка отказаться от предмета влечения приводит к тяжелым, болезненным эмоциональным, а порой и физическим переживаниям. Но если не предпринимать никаких мер по снижению зависимости, она будет прогрессировать и, в конце концов, может полностью захватить и подчинить себе жизнь человека. При этом человек находится как бы в измененном состоянии сознания, которое позволяет ему уйти от тех проблем реальной жизни, которые кажутся ему непереносимыми. Эта, чаще всего скрытая от сознания, выгода и мешает отказаться от зависимости, несмотря на то, что ценой сохранения и усугубления зависимости может стать утрата отношений, здоровья и даже жизни.

Зависимость – это личностное отклонение, личностная проблема и, по мнению некоторых специалистов, может считаться болезнью. Часто в исследованиях медиков и психологов акцент ставится именно на последнем определении: зависимость понимается как болезнь, а ее происхождение видится в наследственности, биохимии, ферментах, гормонах и пр. И все же в психологии есть направления, которые относятся к этой проблеме иначе.

В книге «Освобождение от созависимости» (М.: Класс, 2006) Берри и Дженей Уайнхолд пишут: «Общепринятая медицинская модель утверждает, что созависимость является наследственным заболеванием, …и неизлечима». «Мы полагаем, что созависимость – это приобретенное расстройство, являющееся результатом остановки (задержки) развития…».

Мы можем еще привести в качестве примера мнение отечественного врача-нарколога, профессора Валентины Дмитриевны Москаленко, книги которой «Зависимость: семейная болезнь» (М.: Пер Сэ, 2006) и «Когда любви слишком много» (М.: Психотерапия, 2007) также открывают не медицинскую, а психологическую модель, несмотря на то, что автор – врач-нарколог. В. Д. Москаленко предлагает так понимать созависимость: «Созависимый человек – это тот, кто полностью поглощен тем, чтобы управлять поведением другого человека и совершенно не заботится об удовлетворении собственных жизненно важных потребностей»[58].

Две модели – медицинская и психологическая по-разному понимают происхождение зависимости и связанной с ней созависимости. В центре медицинской модели – биохимия и гены, в центре другой – проблемы личности. Мы не будем решать вопрос соотнесения двух моделей. Скажем только, что и та, и другая в чем-то права. Модель медицинская необходима для понимания клинического аспекта зависимости как состояния организма. Модель психологическая необходима, чтобы понять, как и откуда возникают созависимые отношения, как в них формируются зависимые личности, какие психотерапевтические стратегии можно строить. Эти две модели можно рассматривать как взаимодополняющие, а не как взаимоисключающие, противоположные. Магические объяснения происхождения эмоциональной зависимости, такие, как сглаз, порча, приворот, кармические связи и пр., которыми одно время так модно было увлекаться, оставим без внимания, как противоречащие нашим научным, ценностным и религиозным убеждениям.