Читать книгу "Выйти замуж за злодея - Марина Ефиминюк"

— Это та тряпочка, которую ты сдернула с причиндалов статуи? — отшатнулся Гард.

— Да брось, — полезла я к нему, чтобы промокнуть разбитую губу, — статуя каменная. Она не обидится. Давай кровь сотру.

— Воздержись, — отказался он, ловко перехватывая мое запястье. — Я обязан сохранить самоуважение.

На мой взгляд, мужчине, которому только что вмазали по физиономии ридикюлем, было поздно говорить о самоуважении, но я мудро придержала мысли при себе. И когда Гард не терпящим возражений тоном заявил, что мы немедленно уезжаем из музея, даже ерепениться не стала, а послушно зашагала рядом.

При виде побитого хозяина Марк Тегу, встречавший нас возле экипажа, изумленно округлил глаза, но не позволил себе ни одного лишнего слова и быстро опустил голову. Видимо, догадывался, что первого, кто посмеет неловко покоситься или отвесить неуместное замечание, ждет неминуемый и очень быстрый расчет.

— К дому госпожи Астор, — буркнул Соверен, забираясь в салон.

Экипаж тронулся с места, а маг осторожно прикоснулся к разбитой губе и тихо зашипел от боли.

— Мне правда очень жаль, — тут же объявила я.

— Как нимфа может быть такой воинственной? — не удержался он от возмущения.

— А нечего меня пугать!

Неожиданно карета дернулась. Ридикюль, как живой, выскользнул из рук и плюхнулся Соверену на ногу. Он скривился.

— Больно?

Гард одарил меня хмурым взглядом, мол, ты издеваешься, девица, которую сейчас высадят посреди улицы и отправят домой пешком? Согласна, если бы мне на ногу неосторожно уронили том весом с кирпич, я бы воспользовалась темной магией и, не страдая муками совести, прокляла криворукую нимфу.

За сумкой мы нагнулись одновременно и неизбежно на полпути встретились лбами.

— Проклятье! — охнула я, откидываясь на сиденье, и потерла ушибленное место. В ярости сверкнув глазами, Соверен ткнул в мою сторону пальцем и… ничего не сказал. Но в этом красноречивом молчании прозвучало столько обидных комментариев, что хватило бы обругать половину острова Тегу.

— Не смей шевелиться! — Подняв ридикюль, он присвистнул:

— У тебя там действительно камень?

— Гранит домоводческой науки.

— Ты никак задумала этой наукой кого-нибудь прикончить, — с такой серьезной миной, что не сразу разберешь насмешку, предположил Соверен. — Или просто готовишься стать идеальной домохозяйкой?

Я даже не огрызнулась, просто насупилась. Пусть видит, гад спесивый, что обидел девушку до глубины души.

Квартал на холме находился всего в пятнадцати минутах езды от музея. Когда экипаж остановился напротив дома, то, глядя на помятую физиономию мужчины, я заколебалась.

— Пригласишь? — тихо спросил он.

— Мой дом по-прежнему чистенький, но бедненький, — не преминула съехидничать я.

— Всегда знал, что нимфы злопамятные.

— Ладно, — буркнула я. — Но только умоешься и тут же уйдешь!

— Лаэрли, ты такая гостеприимная, — усмехнулся Гард и поморщился из-за разбитой губы.

Вдруг припомнилось, как Соверен бережно отнес на руках меня в башню, а потом заставил лучшего знахаря острова Тегу лечить банальное растяжение, и стало нестерпимо стыдно. Но затем перед мысленным взором всплыло воспоминание, как чуть позже он вжимал меня в угол дивана, уверяя, что рано или поздно (лучше рано) затащит в постель, и совесть немедленно заткнулась.

Мы вошли в квартирку, с трудом разминулись в тесном пространстве, толкнули рогатую вешалку, смяли оставленные на проходе домашние тапки Руты и наконец оказались в гостиной.

Надо сказать, с прошлой недели совершенно ничего не изменилось. Я не об обстановке. Понятно, что никто не бросился менять старенькую мебель только потому, что некоторые посчитали ее убогой (каковой она, конечно, и была). Соверен Гард по-прежнему вопиюще диссонировал со скромным домом, выделялся на фоне выцветшей стенной ткани и вытертого дивана, небрежно накрытого перекошенным измятым пледом.

Я немедленно решила, что если гость попутает берега и отвесит хоть один невежливый комментарий моему любимейшему диванчику, то выставлю взашей. Но побитый ридикюлем визитер разумно промолчал.

— Умыться можно там, — указала я на приоткрытую дверь. — Сейчас принесу чистое полотенце.

Он скрылся в ванной комнате и тут же крикнул:

— Как зажечь свет?

— У нас вчера перегорела магическая лампа, — отозвалась я. — Там на полке стоит свечка. Зажги ее.

Световой кристалл потух еще зимой, но тратиться на новый не хотелось. Мы с Рутой здраво рассудили, что поплескаться в стоячей ванной можно и в полумраке. Все равно, когда моешь голову, закрываешь глаза. Да и мимо собственного тела вряд ли промахнешься — намылишься как миленькая.

Я быстро заскочила в спальню и вытащила из старого комода полотенце. Ящик, как всегда, застрял и запихиваться обратно не захотел. Пришлось подналечь бедром. С грохотом комод принял полку обратно, но мстительно прищемил чулок.

В ванной комнате гудели старые трубы и лилась вода. Я постучалась.

— Возьми полотенце.

— Заходи, — ответил Соверен.

В тесном закутке, больше похожем на чулан, горела магическая лампа! Пронзительный, яркий свет заливал каждый уголок и наверняка просачивался через плотную занавеску на окне. Не спрашивайте, который год живем, а до сих пор с соседкой не можем понять сакраментального смысла большого окна, прорубленного напротив ватерклозета.

— О, ты зарядил лампу, — вырвалось у меня.

— Не люблю умываться в темноте, — буркнул Соверен и закрутил вентиль. Несколько раз обиженно хлюпнув, кран принялся энергично капать в крошечную, почти кукольную раковину. Я подала побитому гостю полотенце и… взглядом уперлась в аккуратный рядок сохнущего кружевного исподнего, развешенного на перекладине. Мама дорогая! Как я забыла о том, что накануне устроила постирушки?!

— Ты уже уходишь? — выпалила я.

— Что? — удивленно переспросил Соверен, видимо, не поверив, как стремительно у хозяйки дома иссяк запас гостеприимства.

— Раз не уходишь, значит, надо приложить к губе что-нибудь холодное! — выпалила я первое, что пришло в голову. Уверена, изумленный гость даже не сразу сообразил, что оказался вытолканным из ванной комнаты обратно в гостиную.

— Присаживайся на диван, — распорядилась я и кинулась натягивать съехавший плед на заметно потертую спинку. — Сейчас принесу лед.

Льда в морозильной полке было хоть отбавляй! Он представлял собой выросшую неделимую шубу, стремящуюся выбраться за пределы темницы. Схватив нож, я попыталась отковырять несколько осколков, но наколола только ледяной быстро тающей крошки. Зато удалось отколупать полугодовую отбивную, признать в которой мясо было сложновато даже с моим богатым воображением.