Читать книгу "Моя дорогая - Татьяна Тронина"

– А, это из-за мокрых волос!

Они свернули на узкую тропинку, которая вывела их к железной калитке. За калиткой уже начался город – дома, дома, припаркованные машины…

– Сюда.

Обычный многоквартирный дом из красного кирпича.

Филипп открыл дверь, пропустил Надю вперед.

Внизу, за стеклом, сидела консьержка, Филипп ей кивнул.

Громыхающие двери грузового лифта распахнулись. Филипп и Надя вошли внутрь лифта.

Оба молчали. Лифт выпустил их на одном из этажей, затем дверь тамбура, дверь квартиры.

– Прошу…

Они оказались в полутемной прихожей, сзади мягко закрылась входная дверь, защелкал ключ в замке.

– Что с тобой? – вдруг спросил Филипп и прижал Надю к себе. – Ты выглядишь такой испуганной!

– Нет, я не испуганная, я немного растерянная.

– Солнце мое… – с нежностью произнес он и поцеловал ее в лоб. – Давай так. Вот ванная, там все, что надо, и халат есть. Душ… А это все закинем в стиралку. А потом я тебя отвезу домой, когда дождь закончится.

Надя кивнула, заперлась в ванной комнате. Разделась, мокрую одежду оставила на стиральной машине, залезла под струи теплой воды. Постепенно напряжение отпустило ее, стало легче дышать. «Вот так всегда…»

Накинула на себя безразмерный банный халат, вышла, уже улыбаясь уголками губ.

– Кофе? – Филипп стоял у плиты.

– Нет, спасибо.

– Тогда моя очередь.

Он ушел в ванную, а Надя, кутаясь в халат, принялась бродить по квартире. Обычная квартира, все стандартное и достаточно уютное.

Потом легла на разобранную кровать и сомкнула глаза. Сколько прошло времени – не заметила. Вздрогнула, открыла глаза – напротив, в кресле, сидел Филипп и смотрел на нее. Надя протянула руку. Он улыбнулся, вскочил и лег рядом с ней. Нос к носу. Надя обняла его, ощущая, что внутри, где-то в районе груди, все дрожит.

– Доктор… все так непонятно, милый доктор, – прошептала она. – Я так странно себя чувствую!

– Доктор сам не в себе… – пробормотал он, прижимая ее к себе еще сильнее.

От Филиппа, вернее, от его майки, пахло нагретым хлопком, мятой – от влажных волос. Он весь был и влажный, и горячий.

Сел, стянул через голову майку, опять лег рядом с Надей.

– Где, где беспокоит? – спросил он, глядя на Надю лихорадочными, темными глазами.

– Здесь, – она взяла его руку, положила себе на левую грудь, прижала сильно его ладонь к себе, сделала круговое движение его рукой. Кажется, он застонал, или это она застонала?..

Все, что произошло дальше, Надя не слишком хорошо запомнила. Все плыло перед ней, словно в тумане: лицо Филиппа, потолок, узоры на обоях, голубоватое свечение постельного белья… И горячая, полная огненных сполохов темнота – когда закрыла глаза.

Испытывала ли она подобные ощущения? Надя не помнила. С Никитой все было не так. Никаких сполохов, текущей лавы, раскаленного воздуха и неистового желания раствориться в партнере, стереться в пыль и улететь облаком в открытое окно, рассеяться в небе. Стать частичкой вселенной и успокоиться навсегда.

Маленькая смерть. Французы называют это ощущение маленькая смерть.

С Никитой Надя не умирала и не рождалась заново. Было как-то по-другому, реальность не терялась, сознание не меркло. Чувство времени всегда присутствовало. Происходившее, участвующие в этом процессе органы, а также возникающие при этом ощущения тоже носили официальные названия из популярных статей «про это».

Почему же с Филиппом все иначе? То, да не то. И вроде мужчины – такие одинаковые?

Они лежали, тесно сплетясь в объятиях, и все еще продолжали содрогаться, ловя телами уходящие мгновения острого наслаждения. Потом постепенно успокоились и просто лежали рядом.

Надя тихо засмеялась.

– Доктор помог тебе? – шепотом спросил Филипп.

Она вздохнула, потерлась щекой о его плечо.

– Доктор меня буквально спас.

Он тоже засмеялся, поцеловал ее в висок, потом в щеку, в губы… Куда попало. Надя хотела встать, потянулась было, но Филипп не отпустил ее.

– Останься, – мягко произнес он.

– Оля будет волноваться.

– Какая Оля?! Останься, солнце! Куда ты все бежишь, чего боишься?

– Мне слишком хорошо. Я даже не верю, что это со мной происходит, – призналась Надя.

– Тогда не торопись. Как там? Остановись, мгновенье, ты прекрасно!

– Ты мне слишком нравишься, – вырвалось у нее. – Я, кажется, влюбилась.

– Так я сразу в тебя влюбился, – с забавным, простодушным выражением произнес Филипп.

Надя повернулась на бок, опираясь на руку, принялась разглядывать Филиппа, провела другой рукой по его груди, животу – крепкому, подтянутому, с хорошо прорисованными кубиками.

– Значит, я тебе нравлюсь… – промурлыкал он.

– Очень, – честно произнесла она.

– Боже, как это приятно! Ты знаешь, мне кажется, сегодня был самый лучший день в моей жизни.

– Самый лучший день, – эхом отозвалась она.

– Останься. Я завтра целый день свободен.

– Нет, я утром уеду.

– И как я буду без тебя? Не представляю, – вдруг произнес он совершенно серьезно, даже печально.

– Сейчас позвоню Оле и вернусь, – Надя встала, накинула на себя халат, ушла в прихожую. Нашла на пуфике свою сумочку (как и многое у нее, купленную на известном сайте), достала телефон. А вдруг промок? Но нет, гладкий дерматин позволил ему остаться сухим.

Надя набрала номер.

– Алло, – отозвалась Ольга строгим, сдержанным голосом.

– Оля, я сегодня не приду.

– Все в порядке?

– Да. Я приду завтра.

Пауза. Кажется, Ольга хотела о чем-то спросить, но не стала этого делать. Потом коротко вздохнула и ответила:

– Ладно, – не прощаясь, подруга нажала на кнопку отбоя.

– Пока, – пробормотала Надя и положила телефон обратно в сумочку.

Она вернулась в комнату, скинула халат и упала прямо в руки Филиппа. Так и не расцепив объятий, они заснули. Пару раз за ночь, правда, Филипп просыпался, и каждый раз присутствие рядом Нади заставляло его повторять пройденное. Утром, когда влюбленные в очередной раз проснулись, Филипп опять потянулся к ней.

Она, сонная и усталая, просто позволила ему делать все, что тот пожелает, но даже в этом состоянии Надя не могла сдерживать утомленной, блаженной улыбки.

Потом Филипп приготовил завтрак – кофе и омлет. Сидя на диванчике, поджав ноги и кутаясь все в тот же халат, Надя наблюдала за своим возлюбленным, как тот ловко орудует у плиты.