Читать книгу "Эпоха Михаила Федоровича Романова - Дмитрий Иловайский"

Московское правительство продолжало надеяться на Шеина и напрягало все усилия к тому, чтобы удовлетворить его требования. По дорогам между Москвою и Смоленском постоянно тянулись обозы то с денежною казною, то с хлебными или боевыми припасами, и шли все новые и новые подкрепления. В июне мы встречаем царский указ о новом наборе даточных с монастырских земель, а также с вотчин и поместий тех придворных и служилых людей, которые не находились тогда в действующих полках, с 300 четей земли по одному конному ратнику в полном доспехе, т. е. в латах или панцире и шишаке, на добром коне, ценою не менее 10 рублей. Немного позднее (в конце августа) опять указ: о наборе пеших даточных ратников с 300 четвертей по два человека, каждый с пищалью, топором и рогатиной. Тем и другим, т. е. конным и пешим, назначено идти под Смоленск. Туда же в июле отправлен из Москвы полковник Самуил Карл Деэберт со своим рейтарским полком. С ним посылались также запасы пороху, свинцу, фитилей и провианту; причем, по обыкновению, наказывалось, чтобы начальные люди строго смотрели на пути за рейтарами и драгунами и не позволяли бы им грабить крестьян или брать у них кормы силою. Что же касается жалованья ратным людям, то в течение с небольшим года, который прошел от начала Шеинова похода по сентябрь 1633 года включительно, из Москвы доставлено было в его полки более полумиллиона рублей — сумма по тому времени весьма значительная. А съестных припасов за эту пору было доставлено в армию полторы тысячи четвертей сухарей, слишком 2300 четвертей круп, около 2500 четвертей толокна, слишком 25 000 ржаной муки и полтораста четвертей гороху, 5600 пудов свинины и 3600 пудов коровьего масла.

Карла Деэберта поместили близ Прозоровского в укрепленных окопах.

Пока Шеин бездействовал под Смоленском, летом 1633 года происходили оживленные действия на других театрах войны; причем хотя Москва повела вначале войну наступательную, но, от бездействия главной рати, ей потом пришлось перейти в положение оборонительное. Поляки выслали против нас черкас или малороссийских казаков, которые повоевали Северскую область. Но их нападения не всегда были удачны. Так, в мае полковник Песочинский и князь Еремия Вишневецкий с польскими, литовскими людьми и запорожцами осадили Путивль, начали вести шанцы, подводить подкопы и делать приступы; около месяца длилась осада. Мужественные воеводы князь Гагарин и Усов отбили неприятелей, и те со стыдом отступили. Но город Валуйки им удалось взять и разграбить, благодаря оплошности воеводы Колтовского. Не ограничившись черкасами, поляки вооружили против Москвы крымцев. Хан послал царевича Мумарек Гирея, который напал на наши южные украйны, повоевал, пожег многие места и набрал большой полон.

Нашествие крымцев отразилось под Смоленском тем, что там усилились побеги: многие помещики южных областей стали уходить, тревожась за участь своих семей и имущества. В самой Москве преувеличенные известия о силах татар подняли тревогу; начали готовить к обороне столицу и собирать против них особую рать под начальством кн. Б.М. Лыкова. Но крымцы ушли назад.

Из разных мест от воевод приходили иногда гонцы с сеунчом или известием об удачном деле с литовскими людьми и татарами, об отражении их, например, от Дивен, Пронска, Серпухова и пр. Шеин с Измайловым ухитрялись тоже время от времени присылать донесения о своих посылках под Красное, о прогнании неприятеля и количестве взятых в плен; причем незначительные стычки своих разъездов и фуражиров или отбитие небольших вылазок из крепости они обращали в какие-то победы и своему бездействию придавали вид деятельности. Раза два пытались неприятельские партии прорваться в город, но неудачно, и опять донесения о победах. Но вот пришлось наконец донести о важном событии: о прибытии под Смоленск неприятельской рати с самим королем Владиславом во главе.[9]

Сигизмунд III Ваза оставил после себя пять сыновей: старшего Владислава от первой жены Анны, а прочих от второй жены Констанции. Претендентом на польскую корону выступил Владислав, который по смерти отца номинально величал себя королем шведским. Архиепископ-примас Ян Венжик созвал приготовительный или Конвокацийный сейм на 22 июня (григорианского стиля).