Читать книгу "Птица в клетке - Робин Роу"

– Ее тут нет. Разучивает реплики с ребятами для постановки.

– И кто ее заменяет?

– Я. – Он повышает голос: – Так, все слушаем меня. – Ребята затихают и смотрят на Адама, а тот вытаскивает из металлической коробочки листок бумаги. – Ипохондрик на приеме у врача. Поехали!

Элисон с той девочкой на сцене о чем-то перешептываются, затем девочка хватается за колено и начинает завывать. Все смеются, и сцена продолжается.

Потом телефон Адама пищит.

– Время! – объявляет он, и настает черед другой пары. Несколько сценок спустя Адам смотрит на меня: – Не хочешь попробовать?

Я поспешно качаю головой.

– Нет, спасибо.

– А ты, Стеф? – обращается он к девочке, которую я до сих пор не замечал.

Стеф смущается и дергает свои непослушные кучерявые волосы.

– Я не знаю…

– Давай, – подбадривает ее Адам, вскакивая с места. – Я тебе подыграю.

Я знаю, что он просто вежливый. Все друзья Адама такие клевые, а эта девочка – совсем как я, одна из тех, с кем не полагается прилюдно разговаривать.

Они становятся перед классом.

– Джулиан, прочитай одну из задач, – просит Адам.

Все смотрят, как я достаю клочок бумаги из коробки.

– Н-нанять… частного де-детектива.

Адам улыбается и шепчет Стеф на ухо. Она снова краснеет и пытается совладать с волосами. Сценка получается очень веселой, и я ловлю себя на том, что смеюсь вместе со всеми. Если вот так проходят занятия у Адама, я понимаю, почему они ему нравятся.

Время истекает, Адам берет Стеф за руку и раскланивается вместе с ней. Он так счастлив. Не из вежливости или из жалости, а искренне счастлив. Будто эта девочка ничем не хуже остальных.

28

Адам

Сегодня вечер пятницы, и все мы собрались в гостиной у Джесса. Я предлагаю игру из сугубо практических соображений – нужен повод выключить музыку, под которую никто не может танцевать.

– Ладно… Джесс, – говорит Чарли и смотрит на хозяина дома так, что тот начинает ерзать. – Я хочу, чтобы ты облизал у Камилы… – Чарли делает паузу, и Джесс нервно улыбается. – Сумочку.

На лице Джесса отражается разочарование.

– Серьезно? – Мы все смотрели на этой неделе документалку про то, что сумки грязнее туалетов. – Но я же могу заболеть.

– Делай, – ухмыляется Чарли.

После кучи подколок Джесс сдается, подчиняется, а потом хватает пиво, словно надеется продезинфицировать им язык.

– Моя очередь, – заявляет Камила, выставляя грудь и откидывая назад черные волосы.

– Почему твоя? – возмущается Джесс. – Это мне пришлось…

– А мне пришлось сидеть и смотреть, как кто-то елозит своим мерзким ртом по моей сумочке. – Кажется, она ранила чувства Джесса. – Так что очередь моя. – Камила указывает на меня красным ногтем. – Вопрос. – Задание показать голый зад, очевидно, утратило свою свежесть, потому что теперь друзья норовят что-нибудь у меня спросить. Подозреваю, они не теряют надежды чем-нибудь меня смутить, но пока терпят поражение. – Опиши первый раз, когда ты был голый наедине с женщиной. В деталях.

– Запросто, – отвечаю я. – В детском саду.

– Нет. И совместное купание с мамой тоже не считается.

– А сад считается, там был сексуальный подтекст.

– Извращенец.

– Ну и пусть. Ладно, ее звали Шарлотта.

– Шарлотта Кинг? – уточняет Элисон.

– Ага.

– Мы с ней вместе ходили в скаутский кружок, – прибавляет Натали.

– А можно ближе к теме? – Камила обводит комнату взглядом, и все замолкают.

– Ладно. Мы с Шарлоттой единственные, кто в тот день поехал с продленки на автобусе. Сидели в самом хвосте, чтобы водитель нас не заметил, и играли в ту игру, когда можно попросить участника показать любую часть тела. Я попросил ее показать вагину, она меня – ногу.

Все хохочут, а я поясняю, что задачка-то была не из легких: я вечно мучился со шнурками и страдал от проблем с координацией. Поэтому, пока я снимал ботинок и носок, а потом надевал их обратно, просто вымотался. Иногда даже сомневался, стоила ли возможность посмотреть ее вагину таких усилий.

– Боже, – выдавливает Чарли. – Спорим, она до сих пор по ногам с ума сходит. Из тех девчонок, что любят сосать пальцы.

– Это не считается, – объявляет Камила и вроде как дуется, только нельзя дуться и запугивать одновременно.

– Ну, однажды мне делали массаж. – Чарли бросает мне мрачный взгляд, мол, заткнись, а остальные заявляют, что массаж уж точно не считается. – Ну, тогда все.

Повисает молчание. Я практически признался, что до сих пор девственник.

– А как же Келли? – спрашивает Эмеральд, внезапно сверля меня голубыми глазами.

Келли – это та девушка, что покинула город вскоре после того, как мы с ней пообжимались.

– Так далеко мы не заходили.

– Но она сняла свое кольцо непорочности.

На втором курсе мы с Келли дошли до того, что скинули рубашки. Но когда я коснулся ее прикрытой лифчиком груди, Келли так засмущалась, что сорвала кольцо и заявила, мол, недостойна его носить. Стыд на грани тошноты – не то выражение лица, которое хочется видеть у девушки, когда из любопытства сжал ее сосок.

– Я ответил на вопрос, – говорю я. Это не моя тайна. – Теперь моя очередь. – И с дьявольской улыбкой поворачиваюсь к Чарли. Он морщится.

– Боже.

В два часа утра я иду к своей машине.

– Не подбросишь? – окликает меня Камила. Я оборачиваюсь. Ее глаза сверкают в темноте, как у пантеры.

– А где Мэтт?

Ее высоченные шпильки стучат по дорожке. Сплошные подпрыгивающие изгибы.

– Он меня бросил. – Она снова то ли дуется, то ли злится, и мне жаль ее брата.

– Конечно, давай. – Мы садимся, и я смотрю в зеркало. – Черт, нас заблокировали. Схожу попрошу Шона переставить машину.

– Стой. – Камила хватает меня за руку.

– Что такое? – Внезапно она впивается мне в губы, запускает руку в мои волосы и тянет. – Ой.

По неясной причине Камила расценивает это как сигнал тянуть сильнее и целовать еще жестче. Я не особо удивлен, что целуется она так же напористо, как делает все остальное, но получается скорее больно, чем горячо, – по крайней мере, поначалу. Несколько минут спустя мы оба тяжело дышим.

– Адам? – Ее острые ногти касаются моей ширинки. – Я не хочу смотреть на твои ноги.

29

Адам