Читать книгу "Арвендейл. Нечистая кровь. Книга 2. Корни Тьмы - Юлия Остапенко"

– Слушайте, – нервно сказал Яннем. – Это все одна огромная ошибка.

– Но ты можешь остановить сельфрилл, – спокойно продолжал друид. – Если ты действительно попал сюда с помощью человеческой магии, а судя по всему, так и есть, то эта магия очень сильна. Она преодолела не только расстояние, но и защитные чары самой иэллии. Мне неведомы твои цели, и я не думаю, что смогу заставить тебя их назвать, прежде чем ты умрешь. Но уверен, что ты сам явишь нам эту силу, спасая себя, когда ростки сельфрилла начнут прорывать твои легкие и желудок. Когда ветви пробьют твою грудную клетку, взойдут меж ребер и на груди у тебя зацветут цветы, ты скажешь и покажешь нам все.

– Проклятье, да вы слушаете меня или нет?! – закричал Яннем изо всех сил. Зеленеющие побегами колышки в его ладонях качнулись, точно вот-вот и впрямь собирались начать прорастать. Лоб Яннема взмок от холодного пота, и он с трудом заставил голос звучать ровно и жестко, беспощадно давя прорывающийся в нем ужас. – Если вы слышали о короле Митрила, то знаете, что он лишен способности к магии напрочь. То есть я лишен такой способности. И я не смогу остановить ваши прокля… то есть священные ростки, когда они начнут меня убивать. Я ничего не смогу сделать и умру здесь в муках, а потом народ Митрила придет сюда и сожжет ваши драгоценные иэллии дотла. Мой брат Брайс это сделает. Если вы слышали про меня, то уж точно слышали и про него. И про то, что он сделал в Империи людей пять лет назад. А имперцы ведь не убивали его брата-короля.

Он замолк, задыхаясь. Сердце гулко колотилось в горле, и Яннем с тревогой поглядывал на колышки, ожидая, что они вот-вот вгрызутся в его плоть, пуская крошечные ростки внутри его тела…

– Достаточно, Авендераль, – произнес женский голос у Яннема над головой. – Я увидела и услышала все, что хотела.

– Но, госпожа моя…

– Я сказала, достаточно. Ты можешь идти.

Белое одеяние колыхнулось: друид поклонился кому-то, прежде чем отойти и скрыться из виду. Яннем слышал еле уловимый шелест травы под мягкими шагами.

Перед ним возник эльф, в поле которого он на этот раз точно не мог сомневаться: наверняка это была женщина. С более мягкими, чем у ее соплеменников, чертами, более длинными волосами, в желто-зеленом платье, складками спадающем в траву. В ее глазах не читалось равнодушной безжалостности, как у других, но и особой симпатии и доброты Яннем тоже не заметил. Какое-то время она молча стояла в ногах короля Митрила, распятого на зеленой траве.

– Я Элавиоль, – сказала она наконец. – Старшая элери Великого Дома Алварин. Великий элор нашего дома сейчас в отъезде, и на время его отсутствия я управляю Домом и принимаю решения. В том числе и решения о судьбе преступников на землях, которые Дом Алварин имеет честь охранять. Ты действительно король Яннем из Митрила?

– Сколько раз мне еще повторить, чтобы вы поверили?

– Ну, я могла бы просто позволить Авендералю спеть сельфриллу и позволить ему в тебе прорасти. Но если ты говоришь правду, и ты действительно король Яннем, то ты в самом деле не сможешь подавить рост сельфрилла. И если он пустит ростки в твоих венах, мы уже не сможем ничего изменить. Я не уверена, что готова так рисковать.

– Ваша мудрость, моя леди, может соперничать лишь с вашей откровенностью и красотой, – криво ухмыльнулся Яннем, изо всех сил стараясь не кусать губы.

Элавиоль еще некоторое время разглядывала его. Потом кивнула кому-то, и двое эльфов – видимо, ее стражей – наклонились и одновременно вырвали окровавленные колышки из ладоней Яннема. Яннем тут же подтянул обе руки к груди, еле сдерживаясь, чтобы не скрутиться в комок и не взвыть, окончательно растеряв остатки своего монаршего достоинства.

Проклятье, а ведь всего два дня назад он величаво шествовал через свое королевство в портшезе, который не могли достать ни магия, ни стрелы, в окружении сотен охранников. Владыка своего государства, недосягаемый для врагов. И вот корчится, как мешок окровавленного дерьма, у ног какой-то поганой эльфийки, по мановению пальца которой может сдохнуть в муках. Яннем ни разу в жизни не ощущал себя таким униженным.

Элавиоль присела возле него, невесомым движением откинув подол желто-зеленого платья. Протянула бледные, прозрачные пальцы и взяла изувеченные руки Яннема в свои ладони, нежно, как мать. Он невольно застыл, забыв о том, что еще секунду назад люто ненавидел эту эльфийскую дрянь и все ее ненавистное племя, готовое ни за что убить невиновного человека. Но теперь Яннем об этом забыл. Только смотрел, как Элавиоль, взяв его руки в свои, прикрывает глаза и шепчет что-то узкими, тоже непривычно бледными губами.

Вокруг Яннема зашевелилась трава. Он дрогнул – не очень-то тянуло доверять здешней растительности после всего, что он услышал за этот день. И с напряжением смотрел, как по его ноге ползет бархатистый стебель с широкими плоскими листьями. Стебель добрался до его руки, прильнул к ней и обвил его ладонь, впитывая кровь, но не пропитываясь ею насквозь, словно на рану наложили очень плотную повязку. Такой же травяной бинт лег и на вторую руку Яннема, а третий – на его порванное стрелой предплечье. Боль сразу же стала стихать, и кровотечение мгновенно прекратилось.

– Спасибо, – с трудом выговорил Яннем.

Элавиоль, все так же не разжимая его рук, серьезно посмотрела ему в лицо бледно-голубыми глазами.

– Ты рано меня благодаришь. Я лишь пока что отсрочила твой приговор. Необходимо удостовериться, что ты тот, за кого себя выдаешь. И если это так, то выяснить, каким образом и благодаря каким недобрым силам человеческий король, неспособный к магии, оказался прямо посреди священной иэллии. И насколько это может быть опасно для Дома Алварин и для всего моего народа. Я не дарую тебе жизнь. Я дарую тебе лишь время. Используй его с умом.

Глава 7

У чада свечей был омерзительный запах: прогорклый, жгучий, тошнотворный. Брайсу помнилось что-то подобное: так пахли люди, которых его отец сжигал на кострах, заставляя своих сыновей за этим наблюдать, хоть бы и сдерживая рвотные позывы. Мерзкий запах горелой плоти и тающего человеческого жира.

Брайс какое-то время разглядывал собственные руки – одна из них с укороченными пальцами, – вжимающиеся ладонями в пентаграмму, начерченную мелом на вычищенном, сухом каменном полу. Вряд ли из любви к чистоте: просто мусор или влага могли повредить меловые линии, а значит, нарушить ритуал. Брайс провел ладонью по меловой линии, но ему не удалось не то что стереть ее, а хотя бы размазать.

– Любопытно, – сказал герцог Эгмонтер. – О-очень любопытно.

Брайс выпрямился. Он стоял в центре пентаграммы, окруженной стеной мерзких синих свечей с жадно подергивающимися на фитилях огоньками. Свечи из человеческого жира, фитильки из конского волоса – Брайс почему-то не сомневался в этом, хотя и не знал, откуда взялась такая уверенность. Подвал был довольно просторным – пентаграмма, легко вмещавшая человека, занимала лишь малую его часть. Почти все оставшееся свободное место занимали несколько огромных столов, на одном из которых громоздилось нечто вроде алхимической установки, на других – ящики и коробки с разнообразным магическим скарбом.