Читать книгу "Сквозь аметистовые очки - Ирина Грин"

– Это которая Альбина?

– Художница, – сразу же перешел в наступление Иван.

– Худо-о-ожница? – Старушка, похоже, удивилась, но сориентировалась быстро. – Значит, она художница… Ну тогда все ясно!

– Что ясно?

– Ну, если художница. Знаете, молодой человек, раз уж вызвались мне помочь, так помогайте.

И, приложив ключ к домофону, женщина решительно толкнула дверь и вошла в подъезд. Перехватив поудобнее пакеты, Иван последовал за ней.

– Художники, – назидательно сообщила старушка, – все сумасшедшие. Кто-то сильно, кто-то слегка. Кто-то отрезал себе ухо, кто-то вместо собаки завел самого настоящего муравьеда…

– Муравьеда? Это такого большого? С хоботом? – Про ухо Иван был наслышан, а вот про муравьеда как-то не довелось. – Это, наверное, этот… как его… Таити…

– Таити, Таити, – передразнила бабуля. – Стыдно, юноша, не знать такие элементарные вещи! С муравьедом на позолоченном поводке гулял Сальвадор Дали. И не по Таити, а по Парижу.

Выйдя из лифта, старушка открыла дверь, и они вошли в крохотную прихожую. Открытая дверь позволяла видеть празднично сервированный в единственной комнате стол.

– Я не вовремя? – извиняющимся тоном поинтересовался Рыбак, снимая кроссовки.

– Почему вы так решили? – спросила она, потом поняла и добавила: – Нет, сын должен заехать.

Ожидаемый приезд сына в совокупности с наполненными едой пакетами заставил Рыбака форсировать события.

– Так почему вы решили, что Альбина была сумасшедшей? – спросил он, проходя на кухню. По размерам она не превосходила прихожую. Поставив сумку на стол, Иван испытал ни с чем не сравнимое облегчение.

– Хотите чаю? – поинтересовалась женщина, выкладывая покупки. – Печенье я вот купила, ореховое.

Печеньиц в пакете было штук восемь – Ивану на один зуб.

– А сыну? – счел нужным поинтересоваться он.

– Так он в воскресенье заедет…

Она не договорила, а Ивану послышалось мысленное окончание фразы: если заедет. Это напомнило ему соседку, тетю Галю. Ее дочь с мужем и двумя детьми жили на Севере, а летом приезжала к матери в гости. За неделю до планируемого приезда тетя Галя звала Ивана, чтобы он помог поставить на середину комнаты стол, и начинала готовить праздничный ужин. Варила холодец, овощи и яйца для фирменного салата всех жителей постсоветского пространства «Оливье». Может, и его, Ивана, мама, пока была жива, точно так же ждала сына. Ждала каждый день, даже будучи уверенной, что он точно не приедет. И все-таки ждала.

– Вы извините, я не знаю вашего имени-отчества…

– Валентина Николаевна. Так как насчет чая?

– Было бы здорово. И все-таки, Валентина Николаевна, насчет Альбины…

– Да, насчет Альбины… Она такая тихая была. Вежливая. Всегда здоровалась, хотя жила в соседнем подъезде, и лично знакомы мы не были. В Москве это сейчас редкость. Наверное, только в деревнях сохранился такой добрый обычай – желать всем встречным здоровья.

Тут Иван вспомнил, как еще до знакомства с Асей ходил в поход к знаменитому крымскому Храму Солнца. Все люди, встреченные им в горах, здоровались. Поначалу Ивану показалось это странным, а к концу похода, когда их группа уже спускалась к трассе, он уже сам первым приветствовал поднимающихся в горы.

– Я не часто ее видела. Она уходила рано утром, возвращалась поздно вечером. Пальто у нее такое – серенькое, неброское. Шапочка, варежки-самовязки. А где-то осенью я ее чаще стала видеть. Она с Лизой из соседнего подъезда подружилась. У той сын – Артемка, ему тогда четыре года исполнилось.

Иван тут же вспомнил истеричную мамашу с маленьким мальчиком. Уж не с Лизой ли он разговаривал у Альбининого подъезда?

– Так вот, – продолжала Валентина Николаевна, – Альбина всегда с Лизой сидела на скамеечке, пока та с Артемкой гуляла. У нас во дворе, видели, какую хорошую детскую площадку поставили? Кандидат в депутаты поставил, чтобы проголосовали за него в Думу. В Думу он не попал, а доброе дело – осталось. Чаю подлить?

Иван покивал – чай у Валентины Николаевны был отменным. Не из пакетика, а заваренный по всем правилам в нарядном – мелкие незабудки по белой глазури – фарфоровом чайничке.

– И вот однажды Лизе понадобилось срочно сбегать в магазин. Уж не знаю зачем, но суть не в этом. Попросила она Альбину присмотреть за Артемом. Пока бегала – полил дождь. Прибегает – ни Альбины, ни сына. Подумала, что те от дождя в подъезде спрятались. Сунулась, а нет их в подъезде. Тогда решила, что Альбина отвела мальчика к себе. Лиза бы и сама так поступила – зачем зря ребенку мокнуть. Побежала к Альбине – дверь закрыта, на звонки никто не отвечает. У Лизы истерика. По улице бегает, кричит. Я услышала, тоже вышла, подключилась, хоть и дождь был сильный. Вызвали полицию, прибежал муж Лизы. Увел ее в квартиру. Что потом было, я не видела. Видела только, как вечером приехала «Скорая», я всегда смотрю, когда «Скорая» приезжает. Возраст, понимаете ли, такой. И увидела, как Альбина вышла из подъезда и в «Скорую» села. А следом муж ее вышел с сумкой, небольшой такой… – Валентина Николаевна показала руками, какой примерно была сумка, и Иван понимающе кивнул, – и тоже в «Скорую» сел. И больше я их не видела – ни его, ни ее. Гуля, она у нас в подъездах убирает, рассказала, что в тот же день вечером Еремин привел ребенка к родителям. Вроде как он вернулся домой и обнаружил чужого мальчика в своей квартире. Сказал, что у Альбины проблемы с нервами. Как ему удалось замять это дело – неизвестно. Говорят, будто Альбина до сих пор в психиатрической клинике. Но все это слухи.

– А в какой квартире живет Лиза?

– В тридцать шестой. Только не думаю, что она станет с вами разговаривать.

Ивану тоже в это не особо верилось, но попытаться стоило. И, попрощавшись с гостеприимной хозяйкой, он отправился к соседнему подъезду.

– Да, – ответил женский голос, когда он набрал на домофоне код квартиры.

– Здравствуйте! Меня зовут Рыбак Иван Станиславович. Мне нужно задать вам несколько вопросов о вашей соседке Альбине Ереминой, – официальным тоном заявил Иван.

– Убирайтесь, а то я позвоню в полицию! – закричала собеседница. Казалось, это вовсе не та женщина, которая минутой раньше спокойно произнесла «да».

– Я и есть полиция. – Ивану не очень хотелось еще раз светить липовым удостоверением. Одно дело – добродушная Валентина Николаевна, другое – женщина в состоянии перманентной истерики. Но иначе на разговор ее точно не вытянуть.

– Полиция? – В голосе по-прежнему звучали истерические нотки, но Иван понял, что он на правильном пути.

Женщина надолго замолчала, но потом все же открыла дверь. Иван поднялся на лифте на нужный этаж и смог лицезреть левый Лизин глаз, сердито уставившийся на него через едва приоткрытую дверь.

– Покажите удостоверение, – скомандовала она. Это была та самая молодая мать, которую он видел у Альбининого подъезда.