Читать книгу "Дети крови и костей - Томи Адейеми"

– Инан!

– Надо допросить их. – Я не обращаю внимания на беспокойство во взгляде Каэи. – Если один из деревенских знал, куда они направлялись, другие тоже могут что-то рассказать.

Каэя медлит. Стоит, поджав губы. Наверное, ей любопытно, но долг адмирала – превыше всего. Всегда.

Мы подходим к выжившим. Я смотрю на волны, чтобы не слышать их криков, но те становятся громче с нашим приближением.

Семь… считаю я про себя. Восемь… Девять… Я – сын величайшего государя Ориши. Их будущий король.

– Молчать! – Мой голос гремит в ночи с невиданной силой. Даже Каэя смотрит на меня с удивлением. Воцаряется тишина.

– Мы ищем Зели Адеболу. Она украла у короны нечто ценное. Воровка отправилась на юг, и мы хотим знать, зачем.

Я изучаю темные лица, пытаясь найти хоть малейшую зацепку. Они прячут глаза. Их страх висит в воздухе, будто влага. Впитывается мне в кожу.

О боги, пожалуйста…

Если он убьет меня…

Во имя богов, что она украла?…

Сердце стучит, как сумасшедшее, когда я слышу их голоса – они возникают, как вспышки, смешиваясь с моими мыслями, и ранят меня. Бирюзовые облака плывут в воздухе, жалят, словно пчелы. Кажется, я теряю сознание…

– Отвечайте ему!

Слава небесам, крик Каэи возвращает меня к реальности.

Прихожу в себя и стискиваю рукоять меча. Гладкий металл окончательно приводит меня в чувство. Постепенно их страх уменьшается. Но раздражающий зуд остается.

– Я сказала, отвечайте ему! – рычит Каэя. – Не заставляйте меня спрашивать.

Поселяне молчат, уставившись в землю.

Каэя вырывается вперед. Когда она хватает старуху за седые волосы и тащит ее по песку, воздух наполняется криками.

– Адмирал, – хриплю я, когда Каэя обнажает меч и подносит лезвие к морщинистому горлу. Капелька крови падает на землю.

– Решили молчать? – шипит Каэя. – Будете молчать – умрете!

– Мы ничего не знаем, – вскрикивает девушка. Все на пляже замирают. Ее руки трясутся, и она зарывает дрожащие пальцы в песок.

– Мы можем рассказать об ее отце и брате. О ее владении посохом. Но ни одна живая душа в Илорин не скажет, куда она ушла и почему.

Я грозно гляжу на Каэю, и она отбрасывает старуху, как тряпичную куклу. Нетвердыми шагами я подхожу по сырому песку к девушке.

Ее дрожь усиливается при моем приближении, но я не знаю, трясет ее от страха или от того, что холодные волны лижут ее колени. На ней только промокшая ночная рубашка, старая и рваная.

– Как тебя зовут?

Возвышаясь над ней, я вижу, что ее кожа цвета дуба гораздо светлее каштановой и медной, которой обладают остальные жители деревни. Возможно, в ней есть капелька благородной крови. Отец, которому нравилось играть с грязью.

Она не отвечает. Я наклоняюсь к ней и тихо говорю:

– Чем быстрее ты заговоришь, тем быстрее мы уйдем.

– Йеми, – шипит она. Ее пальцы вгрызаются в песок, пока она говорит. – Я расскажу вам все, что хотите, а взамен вы оставите нас в покое.

Я киваю. Это только небольшая уступка. Что бы ни говорили о долге, не хочу видеть новые трупы. Не вынесу новых криков.

Склоняюсь к ней и перерезаю веревку на запястьях. Она вздрагивает от моего прикосновения.

– Расскажи нам о ней, и, обещаю, твои люди будут в безопасности.

– В безопасности?

Йеми смотрит мне в глаза с ненавистью, острой, как меч. Хотя она не открывает рта, ее слова звучат у меня в голове. Мы уже давно не в безопасности.

Глава двенадцатая. Зели

Глаза болят от долгих безмолвных слез. Мы останавливаем Найлу, чтобы сделать привал. Ей и Тзайну требуются секунды, чтобы растянуться на мху и сбежать из нашего разбитого мира в объятия сна.

Амари изучает место ночлега, дрожа от холода. Внезапно она расстилает плащ и ложится на него – видимо, царская особа боится коснуться земли головой. Я наблюдаю за ней, вспоминая, как едва не утащила принцессу в огонь.

Воспоминание об этом кажется таким далеким, как будто кто-то другой, а не я, испытывал эту ненависть. Теперь у меня внутри только холодный гнев, который не причиняет беспокойства. Ставлю пятьсот серебряных монет, еще день она не протянет.

Я заворачиваюсь в плащ и прижимаюсь к Найле, наслаждаясь тем, как ее мягкий мех касается моей кожи. Сквозь темную листву видно небо, полное звезд. Оно напоминает мне о колдовстве Мамы Агбы.

– Она вернулась, – шепчу я себе. Несмотря на безумие дня, поверить в это труднее всего. Мы можем вновь обрести нашу магию. Снова сможем процветать.

– Ойя…

Шепчу имя богини жизни и смерти, моей богини-сестры, наделившей меня магией. Будучи ребенком, я так часто взывала к ней, что казалось, она спит в моей кроватке, а сейчас ищу слова для молитвы и не знаю, что сказать.

– Ба ми соро, – пробую я, но мне не хватает уверенности Мамы Агбы. Она верила так сильно, что смогла вызвать видение. Я же просто хочу знать, что там, наверху, точно кто-то есть.

– Ран ми лово, – шепчу я. Помоги мне. Эти слова кажутся мне более честными, идущими из глубины души. – Мама Агба говорит, ты выбрала меня. Папа согласен, но мне… страшно. Это слишком важно, а я не хочу все испортить.

Высказанные вслух опасения обретают плоть, их тяжесть клубится в воздухе. Я не смогла даже позаботиться о папе. Как я могу спасти магов?

Но, озвучив свои страхи, я немного успокаиваюсь, думая, что Ойя может слышать меня, быть рядом. Богам ведь известно: без нее я с этим не справлюсь.

– Просто помоги мне, – повторяю снова. – Ран ми лово. Пожалуйста. И береги папу. Неважно, что случится, просто пусть они с Мамой Агбой не пострадают.

Не зная, что еще сказать, я склоняю голову. Сквозь сон чувствую, как моя молитва поднимается в небо. Смакую капельку удовлетворения, которое эта мысль мне приносит, поднимая над болью, страхом, тоской, и держусь за нее, пока она совсем не убаюкивает меня.

* * *

Я просыпаюсь и понимаю: что-то не так. Чувствую себя странно, не как обычно.

Приподнимаюсь, ожидая увидеть спящую Найлу, но ее нигде нет. Лес исчез – ни мха, ни деревьев. Я нахожусь среди огромных тростников, в которых гудит ветер.

– Что это? – шепчу я, ослепленная реальностью происходящего и ярким светом. Смотрю на свои руки и в изумлении поднимаю голову. На моей коже больше нет ни шрамов, ни ожогов. Она чистая, словно в день моего рождения.

Я – в бескрайнем тростниковом поле. Стебли и листья возвышаются надо мной, даже когда я поднимаюсь на ноги.