Читать книгу "Создатель кошмаров - Елена Бычкова"

— Ты хотел ему помочь, — сказал парень, опасаясь, что мое молчание вызвано нежеланием иметь дело с настолько агрессивным человеком.

— Да. Он отказался.

— Знаю, — Лик нетерпеливо мотнул головой. — Но ему плохо. Ты сумеешь вылечить его? Я могу заплатить… сколько скажешь.

— Дело не в деньгах… — я не договорил, снова наклоняясь над фонтаном.

— Я помню его с пяти лет, — сказал парень, глядя на просвет между домами, в котором медленно тускнел теплый осенний день. — Он часто сидел на ступенях у канала, смотрел на воду. Или лежал на парапете. Всегда одет одинаково: высокие шнурованные ботинки, серо-зеленые штаны, плащ даже летом. Он был то в одной компании, то в другой. Иногда исчезал надолго, потом снова появлялся. Выглядел таким свободным, раскованным… таким же был, когда мы познакомились. А после вдруг начал становиться нервным, отстраненным, его раздражало всё и все. И это пугало его самого, он не нравился себе таким, злился на себя, и от этого становилось только хуже.

Лик замолчал, потом вновь посмотрел на меня, и на его лице мелькнула боль человека, который никогда никого ни о чем не просил. А теперь вынужден ломать себя.

— Помоги ему, пожалуйста.

— Хотя бы попробуй, — произнес он с вернувшейся надеждой.

Я кивнул ему, поморщился от боли и пошел к машине, оставленной в паре улиц отсюда.

Усевшись на переднее сиденье, я откинулся на спинку, глубоко вдохнул, потом нашарил в бардачке упаковку обезболивающего и проглотил сразу две таблетки. Достал из кармана коммуникатор, пристроил его в гнездо на панели и выбрал нужный номер. Мне ответили сразу. Лицо Клио, красивое, сосредоточенное и строгое, появилось на экране.

— Он не хочет ничего менять, — сказал я. — Но я все равно еще раз проведу воздействие. У меня его вещь…

— Что у тебя с лицом? — спросила аонида отстранение.

Я коснулся опухающей челюсти, отозвавшейся на прикосновение ноющей болью.

— …издержки профессии.

— Ты мог не рассказывать ему, кем являешься на самом деле. Просто предложить помощь как целитель.

— Чувствую свою вину. Думал, удар по физиономии немного смягчит ее. Но не помогло.

Она смотрела на меня секунду, затем произнесла задумчиво:

— Результаты перековки дэймоса действительно ошеломляющие.

— А ты знаешь, что это такое на самом деле? — Аонида теоретически знала, но я не дал ей ответить. — Нормальный человек испытывает боль, когда видит чужие мучения. Сострадание, жалость, чувствует желание прекратить это страдание, помочь, предостеречь. Дэймос ничего подобного не чувствует. Ему все равно, или немного любопытно, или даже приятно. И чтобы выработать в нем нормальную человеческую реакцию, ему причиняют боль, показывая при этом мучения других. Записывают нужный рефлекс в подсознание. Скажем так, насильно включают милосердие, которого такие, как я, лишены. Одним нужны на это месяцы сеансов, другим — годы. Но действует на всех. Так что извини, Клио, теперь я не могу просто безучастно предложить помощь.

— Часто люди теряют из-за воздействия дэймосов жизнь целиком…

Клио помолчала, потом заговорила неторопливо, глядя на меня с экрана.

— Мы с Адрианом познакомились в университетском парке. Он только закончил среднюю гимназию и пришел на день открытых дверей. Познакомиться с преподавателями, лучше узнать программу обучения. Собирался заниматься прикладной математикой. Я готовилась к защите своей темы по биоинформатике. Он был вчерашним гимназистом, я успешно продолжала свое обучение как аонида в центре. Но нам было хорошо вместе. Мы открывали друг друга каждый день. Находили все больше точек соприкосновения, все сильнее сближались… Интересная, яркая, наполненная жизнь… — Клио замолчала, машинально опустила экран ноутбука, словно закрывая ту страницу своей жизни. — А потом все сломалось. Он отдалился, замкнулся, начал пропускать лекции, и вскоре вовсе бросил университет. Говорил, что ему скучно. Наши прежние увлечения, разговоры, занятия его раздражали. Все вызывало недовольство…

— И вы расстались.

— Можно сказать и так, — вздохнула аонида. — Он обвинил меня в том, что я считаю его слишком молодым для себя, слишком глупым. Я тщетно призывала его не ломать свою жизнь. Но оказалось, ее разрушает не Адриан, а всего лишь вмешательство дэймоса…

— Сейчас ты одна?

Обычно мы не задавали друг другу вопросы о личной жизни. Но она ответила:

— У меня нет времени на длительные отношения. Слишком много работы.

Значит, одна.

— Клио, я сожалею. Ты права. Испорченные жизни, убитые люди стоят той боли, что приходится терпеть во время перековки дэймосам. Немного мучений — это достойная плата за все то зло, что они причиняют.

Она ничего не ответила.

— Мне нужно доехать домой, — сказал я, вновь возвращаясь к теме оракула. — Я смогу продолжить работу только там.

— Что случилось? — спросила Клио, проницательно глядя на меня. — Ты говорил, он отказался от воздействия.

— Он набросился на меня, и мне пришлось затянуть его в сон.

— Ты сумел произвести мгновенное взаимодействие?..

Это не был вопрос. Для Клио очевидно, что я не стал бы сообщать о не совершенном действии. Поэтому я продолжил:

— Я попытался провести воздействие. Сразу. Но не вышло.

Яркие воспоминания недавнего кошмара нахлынули на меня. На миг сжало горло, перед глазами вновь заколыхалась мутная толща воды, в которой крутились деревянные обломки, бревна, словно ядра проносились камни. Ощущение погружения было настолько полным, что подумалось невольно — не подцепилась ли ко мне самому какая-нибудь фобия Адриана.

Я криво улыбнулся и произнес, кажется, немного растерянно, как в те первые дни, когда началась моя перековка:

— Я не смог. Ничего не смог сделать… — Я вытер рукавом пот, внезапно выступивший на лбу.

Аонида невольно подалась вперед, словно хотела прикоснуться, приложить пальцы к моей сонной артерии, как обычно действуют с внезапно заболевшими. И она поняла бы, что мой пульс зашкаливает, а кожа по сравнению с ее наверняка оказалась бы очень горячей.

— Что произошло, Аметил?

Мне захотелось взять ее ладонь и прижать к своей шее, чтобы остудить жар. Но Клио была недоступна, и пришлось довольствоваться прохладной банкой с энергетиком, прислонив ее металлический бок к виску.

— Это не я. То есть я… добил его. Но я поставил всего лишь спусковой механизм. Синий цвет.

Клио прервала мои путаные объяснения, как будто я был одним из ее клиентов, которых внезапно посетила яркая идея, и теперь требуется волевое усилие, чтобы оформить ее в зримые образы.

— Не волнуйся. Еще раз, пожалуйста.

Я глубоко вздохнул, успокаиваясь от ее умиротворяющего голоса.