Читать книгу "Дебажить Жизнь - Евгений Досычев"

Все молча кивали, и Миша продолжал:

– Ну, например, он сказал тебе, что у него дочка была. Да? И ты такой: «Да, ништяк, интересно». А надо сразу атаковать деталями! Спросить его: «Окей, у тебя была дочка, а в каком роддоме она родилась? Какой был вес? Вы делали УЗИ? Когда узнали пол ребенка? Твоя жена кормила её грудью или детской смесью? До какого возраста? У какого врача была на учёте? Какой адрес поликлиники?» Он не сможет на ходу придумывать эти детали!

Теперь про фильмы.

Та же Алла рассказала нам о фильме «Большой» с Томом Хэнксом, про то, как мальчик стал вдруг взрослым. Алла предположила, что те, кто придумал Женину легенду, черпали вдохновение именно из этого фильма, который вышел на экраны в конце 80-х. Я потом с дочкой посмотрел это кино – очень добрая и смешная комедия. Каких-то явных пересечений с Жениным случаем я не нашёл, но действительно настораживало то, что этот фильм на пиратских кассетах попал в СССР как раз в 1990 году. То есть прямо перед появлением Жениной истории. Подозрительное совпадение. Алла еще советовала посмотреть «День сурка», но до этого фильма я что-то не добрался.

Иногда я представлял, что наша четвёрка – это сплочённая команда детективов, прямо как в фильмах, и мы производим наружное наблюдение, выкладываем документы, снимаем что-то на скрытую камеру, находим свидетелей и выбиваем из них правду.

Так что же нам мешало, спросите вы? Так почему же мы не узнали, например, в каком году появился проект реконструкции бульвара Бен-Гуриона? И как эта информация могла просочиться к Досычевым? Или почему мы не проверили факт их выигрыша в футбольном тотализаторе?

Отвечу: потому что жизнь, это, блин, не голливудский фильм. В жизни ни у кого нет времени, мотивации, и всё происходит через жопу. Во всяком случае, у меня. И я объясню это на простом примере.

Как-то Миша спросил:

– Дядя, может завтра прогуляешь работу? Я за тебя пробью карточку, а ты съезди на Бат-Галим и зайди в школу, в которой Женя учился. Поспрашивай учителей. Узнай, каким он был в школе. Поищи, короче, зацепки. А то вот-вот начнутся каникулы, и мы ни с кем не успеем поговорить.

Хороший план, не так ли? Я действительно на следующий день поехал в школу, но только стоя перед воротами и глядя на охранника, понял нелепость ситуации: какой-то русский мужик, с трудом говорящий на иврите, в грязных джинсах, хочет зайти на территорию школы, что уже, судя по всему, запрещено, и поговорить о ребёнке, который учился там четыре года назад, хотя даже не является ему родственником.

Даже когда какая-то, видимо, училка вышла из ворот школы, я осознал, что дико стесняюсь и комплексую с ней заговорить. У меня не было не только смелости подойти к ней, но и достаточного словарного запаса, чтобы вести беседы такого уровня. Простояв так минут десять, я уехал на работу.

Хочу заметить, что это не только я был такой безответственный. Миша как-то решил поехать на Бен-Гуриона, поузнавать у местных про стройку. Потом вечером я позвонил ему и спросил, как прошел его визит.

– Да никак, – сказал он. – Я выехал из дома на 37-м и на полпути захотел какать. Решил вернуться. На Бен-Гуриона съезжу в другой раз.

Тем временем лето близилось к концу. Наше детективное агентство так толком ничего не узнало. Руслан с Аллой расстались, и оба почему-то перестали с нами дружить. Мы с Мишей планировали следующий разговор с Женей, но никак не могли достичь согласия, как именно следует говорить. Мишин вариант был уж слишком жёстким и больше походил на допрос. Я не чувствовал, что вправе так разговаривать с Женей. Мой вариант Миша называл «беззубым».

Не знаю, говорит ли вам о чем-нибудь дата 17 августа 1998 года, но в конце 90-х эту дату знал каждый. В этот день случился дефолт, и российская экономика рухнула. Хотя мы с Таней и с тревогой смотрели российское телевидение, мы не думали, что этот кризис нас как-либо коснётся. А он коснулся, только чуть позже, и довольно неожиданным образом.

Уже в октябре, 10 числа, во время обеда я сидел в столовой на работе и ел гречку. Арабы, которые трудились у нас на заводе, часто смеялись над моей гречкой и называли её едой для лошадей. В то время как я пытался прожевать суховатую кашу, меня окликнул начальник смены, сказав, что звонит жена.

Это была большая редкость, и я в недоумении пошел в офис и взял трубку.

– Сейчас приехал Женя, – сказала Таня.

– ЧТО? – зачем-то переспросил я, хотя прекрасно всё понял.

– Женя к нам приехал. С подругой. Забрать чемоданы.

– А почему они не позвонили заранее? – удивился я.

– Не тупи. У нас телефон уже два раза менялся.

– Можешь Жене дать трубку?

Таня выполнила просьбу.

– Привет, – невесело и как-то странно сказал Женя.

– Привет! Что у тебя с голосом?

– Ничего, – ответил он. – Простудился. Но всё нормально. Как у тебя?

– Хорошо. Вы надолго? Ты, кстати, с кем?

– С папой и с моей подругой. Мы на недельку прилетели, чтобы кое-какие дела сделать. Сейчас просто мы с машиной, и можем забрать наши вещи. Ты не против?

– Да, да… конечно. Я только компьютер своему другу дал. Надеюсь что это не страшно?

Женя сказал что компьютер уже очень старый и он ему не нужен. Потом я о чем-то еще спросил, и предложил встретится. Женя помолчал пару секунд:

– Но я могу только сегодня до пяти. У нас в пять с чем-то поезд в Тель-Авив. Мы в Рамат-Гане перекантовываемся.

Хотя по идее я должен был быть на работе как раз до пяти, но понимая, что такую возможность нельзя упускать, сказал, что приеду как можно быстрее. Договорились в четыре на Тахане Мерказит – центральной автобусной станции.

Найдя в цехе Мишу, я рассказал о разговоре. Тот сразу заявил, что поедет со мной.

– Хочу посмотреть на этого сукиного сына, – ухмыльнулся он.

Мы отдали наши карточки одному знакомому, чтобы он пробил их в пять, и побежали на автобус.

По дороге Миша предложил весьма радикальный, но в то же время интересный план действий. Я согласился. Настал час брать быка за рога. Глядя в сверкающие Мишины глаза, я понял, что вот-вот должна была произойти самая настоящая битва. Я волновался, потому что чувствовал, что рушится легенда, в которой я жил четыре года.

Чтобы всё получилось, как мы планировали, Миша должен был выйти из автобуса на Адаре, забежать домой и переодеться.

– Только не смей опаздывать, – наставлял его я. – Ты должен быть на Тахане не позже четырёх.

Миша выскочил на улице Ялаг, а я поехал дальше. От волнения я барабанил пальцами по спинке сидения перед собой, чем разозлил сидящую там бабку. Преодолев нижний город, наш автобус, подскакивая на «лежачих полицейских», заехал на Тахану Мерказит.