Читать книгу "Жажда крови. Женевьева неумершая - Джек Йовил"

Она протянула руку с острыми коготками.

– Я Женевьева, – сказала она. – Женевьева Дьедонне.

Он кивнул так, что задрожала вся массивная шишковатая голова.

– Я знаю.

– Что там происходит?! – прокричал со сцены Детлеф.

– У нас гость, – отозвалась Женевьева через плечо.

Вот и все, вот он и открылся им. Демон Потайных Ходов испытывал странное облегчение:.Будет больно, но теперь ему не нужно больше прятаться.

Поппа Фриц похрапывал в своем уютном гнездышке, когда Рейнхард вошел в театр через служебный вход. Его решимость была непоколебима.

– Ева! – крикнул он.

Он на ощупь пробирался впотьмах за кулисами. В полдень все огни были погашены, Гугдиэльмо пытался экономить на свечном воске и фонарных фитилях. Но где-то светился огонек. Наверно, на сцене.

– Ева!

– Сюда, – ответил голос, но не Евы.

Это был Детлеф.

Рейнхард вышел на сцену, топая тяжелыми башмаками по настилу. Он узнал сцену. Это было четвертое действие, когда казак находит Хайду в кабинете Зикхилла с избитой, истерзанной Нитой.

Детлеф был без грима, но на лице у него виднелась кровь, одежда превратилась в лохмотья. Ева на коленях забилась в угол, спрятав лицо в ладони. Трудно было не последовать сценарию и не занять свое место на сцене, чтобы девушка бросилась к нему в объятия, моля спасти ее от этого чудовища.

Но это не было ни репетицией, ни спектаклем.

– Рейнхард, – сказал Детлеф, – пошли Поппу Фрица за доктором. Еве требуется помощь.

– Что случилось?

Детлеф покачал головой:

– Все очень сложно.

Рейнхард оглянулся.

Вид у Евы был действительно безумный, это совершенно не вязалось с его представлением о ней. Внезапно, все еще прижимая руки к лицу, она вскочила и кинулась к нему. Он протянул ладони, стараясь удержать ее на расстоянии, но она проскользнула у него между рук и прижалась головой к его голове.

– В чем дело?

Он схватил ее за руки и оторвал их от лица.

Внимание Женевьевы раздвоилось. Она уже могла спокойно смотреть на Демона Потайных Ходов. Она поняла, что он несет с собой темноту, будто защитный покров. Его голова торчала из плотного кольца щупалец, и ему приходилось запрокидывать ее назад, вращая огромными глазами, чтобы иметь возможность говорить похожим на клюв ртом, расположенным в центре того, что, видимо, было грудью существа. Признаки мутации были налицо, придавая ему некоторое сходство с Тзинчем, Меняющим Пути. Но главным образом она видела его глаза, ясные и человеческие.

Однако драма на сцене еще не была доиграна до конца. Демон Потайных Ходов скользнул вперед, помогая себе щупальцами, взгромоздился на ограждение ложи. Они оба смотрели на живую картину внизу.

Ева была с Рейнхардом, а Детлеф смотрел на них, потом перевел взгляд в темноту.

Она попробовала прикоснуться к влажной шкуре Демона Потайных Ходов. Он отпрянул, потом расслабился и позволил ее пальцам коснуться его кожи.

– Красиво, да? – заметил он.

– Я видала и похуже.

Внезапно картина ожила.

19

Рейнхард выпустил Еву, и она распростерлась у его ног, как набитая ватой кукла, изображающая на сцене труп. Казалось, будто жизнь покинула ее.

– Ей… плохо, я думаю, – объяснил Детлеф.

Рейнхард все еще стоял вне круга света, но Детлеф сумел разглядеть что-то странное в его лице. На нем была маска.

– Рейнхард?

Актер вышел на свет, и Детлеф почувствовал, как рука ужаса сжимает его плечо. Рейнхард, казалось, стал выше, шире, его вздувшиеся мускулы распирали одежду. А лицо было жутким, спокойно невыразительным, серебристо-белым и мертвым. Он двигался как автомат, но постепенно движения становились все свободнее, гибче, как будто смазали заржавевшие шарниры.

– Комедиант, – выговорил Рейнхард не своим голосом.

Он огляделся, дергая головой, будто гигантская ящерица, и широкими шагами двинулся в темноту. Он вернулся с одним из предметов реквизита в руке.

С секирой из коллекции оружия Хайды.

– Именем Великого Чародея, Вечного Дракенфелса, – произнес Рейнхард, занося секиру, – ты должен…

Секира со свистом устремилась вниз.

– …умереть!

Лезвие с маху врезало Детлефу по лбу, со всей силой, вложенной Рейнхардом в этот удар. Он услышал, как вскрикнула Жени.

Вопль застыл в ее горле, когда Детлеф пошатнулся под ударом. Секира Рейнхарда была разбита в щепки, ее раскрашенное деревянное лезвие разлетелось о голову Детлефа. Рыча от ярости, молодой актер ударил драматурга тяжелой рукоятью бутафорского оружия по шее, выбив его из круга света.

Женевьева оглядывалась, ища, как быстрее выбраться из 7-й ложи. Демон Потайных Ходов думал о том же, он протянул одно из щупалец и сорвал занавеси. В зрительном зале висела люстра, ее удерживала длинная цепь, которая шла по потолку через крюки с проушинами и спускалась по стене, чтобы люстру можно было опускать и зажигать. Малвоизин дотянулся до цепи и ухватился за нее концом щупальца.

В Рейнхарде не было уже ничего человеческого, с белым неподвижным лицом он тяжелой поступью направился к Детлефу.

Демон Потайных Ходов рванул цепь, и она выскочила из проушин. Люстра закачалась, роняя огарки вчерашних свечей в партер. Теперь она крепилась лишь на одном центральном крюке, и оттуда посыпалась сухая штукатурка, когда люстра уперлась в потолок, играя роль удерживающего цепь якоря.

Рейнхард схватил Детлефа и поднял его, готовый бросить.

– Быстрее, – прошипел Демон Потайных Ходов, подавая Женевьеве цепь.

Она вскочила на бортик, как моряк, и, держась за цепь, понеслась по воздуху, выставив вперед ноги в тяжелых ботинках. В ушах стоял свист разлетающихся волос, она ерзала, пытаясь нацелиться Рейнхарду прямо в широкую грудь.

Женевьева услышала свой собственный крик.

Анимус прирос мгновенно. Новый хозяин в миг, когда произошло их слияние, был в возбужденном состоянии. Его сбивчивые мысли насчет Евы легко было обернуть в мысли против Детлефа.

Детлеф всегда стоял у молодого актера на дороге, отбирая главные роли. Годы проигранных боев, прекрасные девы и аплодисменты, достававшиеся Детлефу Зирку, глубоко ранили большое сердце и доброе чувство юмора Рейнхарда Жесснера.

Секира разлетелась в его руках на куски, бесполезное бутафорское оружие, но Детлефа удалось оглушить.

Чувствуя, как вздулись мышцы хозяина, Анимус высоко поднял Детлефа, намереваясь сбросить его со сцены навсегда, сломать ему хребет о ряды кресел партера.