Читать книгу "Сделка с драконом - Патриция Рэде"

Симорен постаралась скрыть улыбку. Значит, Элианора не подвела и нашептала Халланне выдумку о поломанной ноге Симорен. А глупышка Халланна, надеясь на то, что все рыцари теперь кинутся спасать только ее, не преминула передать эту выдуманную историю первому попавшемуся спасителю.

— Видишь, все оказалось путаницей и чепухой. Можешь перестать волноваться, — успокоила принца Симорен. — Отправляйся домой. Мне некогда. Надо еще разобраться с этими кувшинами.

— Симорен, — тихим голосом, но настойчиво проговорил Терандил, — нам надо поговорить.

— Хорошо. Ты говори, а я в это время буду работать, — заявила Симорен.

Она резко повернулась и пошла на кухню. Терандил потащился за ней. Симорен разбирала досада. В первый момент, когда принц сказал, что беспокоится о ней, Симорен даже немного смягчилась. Но желание принца поговорить только разозлило принцессу. Она была уверена, что он хочет снова настаивать на ее спасении, и гневалась на Терандила за упрямство, а на себя злилась за то, что сердится на принца, который ведь желает ей только добра.

Терандил молча топал позади с виноватым видом.

— Что ты с ними собираешься делать? — спросил он когда, придя на кухню, Симорен вывалила гору кувшинов и бутылей на стол.

— Пересмотреть и почистить, — коротко бросила Си-морен. Она приподняла крышку маленького кувшинчика, вырезанного из цельного куска жадеита. Кувшин был наполовину заполнен зеленым бальзамом. Симорен закрыла его и отставила в сторону.

— О чем ты хотел поговорить? — спросила она, беря другой кувшин.

— О тебе. О драконах. О нас. Ведь это важно не только для меня. Можно, я помогу тебе?

— Если ничего не уронишь и не расколотишь, — примирительно сказала Симорен.

Она понадеялась, что, занявшись простым делом, принц хоть на время забудет о драконах и рыцарских подвигах.

— Я буду очень осторожен, — пообещал Терандил. — О, этот кувшин металлический, он не разобьется. Можно, я начну с него?

Принц взял один из больших медных кувшинов с двумя ручками по бокам. Он оглядел кувшин со всех сторон, крякнул и полез за кинжалом. Когда Терандил наклонил кувшин, Симорен увидела, что тот закупорен пробкой.

— Только не этот! — воскликнула она.

Странно, как закупоренный кувшин попал сюда? Принцесса точно помнила, что внимательно проглядела горлышко каждого кувшина и бутыли. Наверное, oh;i схватила его в спешке в последний момент, когда услышала крик Терандила.

— Почему? — обиделся Терандил. — Я же сказал, что буду очень осторожен. К тому же кувшин медный, не разобьется.

Кончик кинжального лезвия уже воткнулся в пробку.

— Казюль запретила трогать те, что закупорены пробками, — строго сказала Симорен. — Отставь его и не трогай.

— Если ты настаиваешь… — пожал плечами Терандил и попытался вытащить кончик кинжала из пробки. Но тот прочно застрял и не поддавался. — Проклятье! — рассердился Терандил и рванул кинжал. Пробка, наколотая на острие, легко выскочила из горлышка кувшина.

— Ну вот, так я и знала! Недотепа! — в сердцах воскликнула Симорен.

Черное облако дыма вырвалось из кувшина. Пока Симорен и Терандил, застывшие от неожиданности, смотрели на растущее облако, оно сгустилось и оборотилось темнокожим великаном в громадном тюрбане и набедренной повязке. Великан раза в два был больше Терандила. Губы гиганта растянулись в злой усмешке.

— Что это? — прошептал Терандил.

— Беда, — ответила Симорен.

— Ты говоришь правду, о Дочь Мудрости, — прогудел великан, и эхо его голоса наполнило пещеру. — Я джинн, который был замурован в этом кувшине. И я — ваша смерть! Твоя и твоего милого дружка.

— Моего кого? — не поняла Симорен.

— Ну, того, с кем ты… милуешься-целуешься, — запнулся джинн. — Этого парня, что стоит рядом. Дружок-женишок.

— Он мне не мил-дружок, не женишок, и я с ним не собираюсь миловаться-целоваться! — рассердилась Си-морен. — Так что убивать меня вместе с ним тебе не резон.

— Не жених? — опешил Терандил. — Но Симорен, как же так?..

— А ты помолчи! — оборвала его Симорен. — И так уже достаточно натворил дел!

— Если он не твой дружок, не женишок, то кто же? — J недоуменно спросил великан.

— Надоеда!

— О Симорен! — только и мог вымолвить растерявшийся Терандил.

Великан тоже казался озадаченным. Минуту-другую он поводил бровями, тяжко размышляя. Симорен, казалось, слышит, как скрипят, словно жернова, его неповоротливые мозги.

— Впрочем, все равно, кто он, — прогудел наконец великан.

— Кому все равно? — переспросила Симорен. Джинн нахмурился.

— Мне! — отрезал он. — Вы умрете оба. Я так решил! А ты имеешь право выбрать, какой смертью умереть.

— От старости! — быстро ответила Симорен.

— Не дразни меня! — разъярился великан. — Вы умрете еще до исхода дня!

— Может, он шутит? — с надеждой спросил Терандил.

— Да, — усмехнулась Симорен, — джинны большие шутники. Но с ними шутки плохи! Успокойся, он шутить не собирается.

Терандил склонился к уху принцессы.

— Тогда я, наверное, должен вызвать его на бой, как ты думаешь? — неуверенно спросил он.

— Ты? На бой? Не болтай глупостей! — вспылила Симорен, но, вспомнив, что Терандил все-таки пришел ее спасать, мягко добавила: — Ты явился, чтобы биться с драконом, а в битве с джинном совсем другие Правила. Ты их не учил, а потому и не обязан вызывать на бой джинна.

— Ну, если ты так считаешь… — облегченно вздохнул Терандил.

Симорен снова повернулась к джинну и увидела, что тот явно чем-то смущен и колеблется.

— Ты разве не хочешь узнать, почему я тебя убью? — спросил джинн жалобно.

— А это важно? — вкрадчиво проговорила Симорен.

— Да это не важно! — вмешался Терандил.

— Терандил! — прикрикнула на него Симорен. — Помолчи! — И повторила: — Так это важно для тебя?

— Выслушайте мою историю, о ты, Дочь Мудрости, и ты, Надоеда, и вы все поймете, — печально вздохнул джинн. — Так случилось, что я нарушил сразу несколько правил и законов страны джиннов и за это был приговорен к тюремному заключению в бутылку на триста лет. После этого меня мог освободить любой человек, нашедший этот медный кувшин. Но я надеялся, что мне повезет и кто-нибудь освободит меня гораздо раньше. Первые сто лет, сидя в закупоренном кувшине, я каждый день клялся, что того, кто освободит меня, сделаю правителем мира. Вторые сто лет я намеревался одарить своего освободителя невиданным богатством. Когда пошло третье столетие, я поклялся, что исполню три любых желания моего избавителя. Но коли и тогда меня не вызволят из кувшина, то первому, кто его вскроет, я дарую лишь одно — выбирать, какой смертью ему умереть.