Читать книгу "Алхимик. По следам Джордано Бруно - Хорхе Анхель Ливрага"

— Брат, а как же те, кто благодаря усилиям движется впереди всех и кому работа на благо человечества приносит неисчислимые страдания?

— Они тоже не следуют обычному закону реки, несущей всех остальных людей; они, дорогой юноша, плывут по другой реке, ближе к небу, выше тех рек, что состоят из воды. Они опережают течение и вынуждены сражаться с его относительной инерцией; чем больше физическое усилие, тем больше боли им достается, ведь ангел, заботящийся об их индивидуальной эволюции, не наделен тем видением, которое обретают люди, проникнувшие во Внутренние Мистерии Храма Служения. В конце эпохи они достигают озера, в которое впадает река, и самые сострадательные вновь бросаются в поток, чтобы помогать своим братьям. На Востоке мы называем их Нирманакая — это те, кто из любви отказались от Нирваны, или Мокши, от тихого и спокойного озера, от Неба, или рая западных христиан.

— Да, гуру; но кто придал движение этой реке, великому Закону, называемому Дхармой? Почему река движется и несет в своем русле людей и всех существ в нынешней эманации?

— А кто обусловил выбор твоего сегодняшнего физического существования?

— Я сам; мне было сказано, что я — наследник собственных поступков, и это подтверждается окружающей меня жизнью.

— А разве тебе не было сказано: «как наверху, так и внизу»? Рассудок и интуиция прекрасно дополняют друг друга благодаря закону аналогии. Ты сам дал первый импульс, ты же погасишь и последний. Когда в этих краях оказывается какой-нибудь путешественник, он смеется над брахманами, произносящими во время молений: «Я есть Брахма» или «Я есть Бог». Но эти брахманы ближе к истине и к Природе, чем все умозрительные философы и догматичные теологи всех распространенных религий. На самом деле, и этот путешественник, и ты, и я являемся Богом, иначе Божественное имело бы ограничения, а это невозможно.

— Так и должно быть.

— Все рассуждения о Божественном очень красивы, потому что учат нас смотреть вверх, но рассуждать о нем так же бесполезно, как писать на воде. Наш ум конечен; будучи конечным, он работает с конечными элементами, даже если речь идет об абстракциях, так что ему невозможно понять или охватить бесконечное. Ты пришел с Запада, там привыкли говорить и спорить о Боге; его ограничивают, придают ему облик, сводят его к обычному существу, высшему, но не отличающемуся в выражении доброты или гнева от других проявленных, ограниченных существ. Восточное представление, даже если говорить о внешней стороне религий, — иное, оно соответствует тому представлению, которое было у западных философов еще до расцвета и падения великой Римской империи. На Востоке утверждают, что человек может познать лишь «своего Бога», то есть духа, правящего этой солнечной системой, но только не Абсолют. Каждому стремящемуся к мудрости, прежде чем устремляться ввысь, следует познать мир, в котором он живет, ибо в этом мире есть тайники — ключи к другим, высшим мирам. Ищите собственную душу, и вы обретете душу Бога; изучайте истоки тел, и вы поймете происхождение других, более тонких существ; исследуйте гномов, фей, сильфов и других «элементалов», и вы будете в состоянии говорить об ангелах и демонах, как мы их здесь называем.

— Однажды Запад поднимется из глубокой ямы, в которой он погребен, и устремится навстречу своей судьбе, которая, насколько я понимаю, состоит не в том, чтобы быть местом бойни между людьми или служить кладбищем духовных идеалов!

— Если ты сказал это просто из любви к людям, я рад за тебя; но если твоими словами движет лишь национализм или атавистическое сектантство, то я говорю тебе, что главное — чтобы человечество поднялось над скверной невежества, жестокости и эгоизма; не важно, какой народ пойдет впереди, главное, чтобы никто не остался позади. И вдобавок к этой работе нужно еще создать философский синтез, с помощью которого мы охватим взглядом всю «шахматную доску» целиком, увидим, кто на ней играет и зачем. С помощью анализа можно убить, но оживить можно только с помощью синтеза, объединения.

Наставник умолк и стал наблюдать, как вдалеке по дороге бежит стайка детишек, загоревших до черноты, грязнущих и почти голых. Они привыкли бегать пригнувшись к земле, словно маленькие лесные зверушки. Сани обернулся к наставнику и спросил:

— Можно ли что-то сделать для этих несчастных парий?

— У них очень плохая карма, ибо каждое эго низшей ступени эволюции воплощается в теле их расы; но в то же время они являются живым примером порчи и упадка брахманизма, и упадок этот отражается на состоянии народа. В древности самые разумные и высокопоставленные брахманы с любовью покровительствовали низшим классам и ставили их представителей на соответствующую работу, простую, но не унизительную, без изысков, но и не бесчеловечную. Постепенно собственная сила опьянила их, и те, кто прежде были для них младшими братьями, превратились в презренных полулюдей, «неприкасаемых». Будда пришел, чтобы вернуть культу изначальное величие, подобно тому как Иисус старался возродить изначальную иудейскую религию, которая ко времени его пришествия так обветшала… Оба наставника отчасти потерпели неудачу, ведь не так много тех, кто по-настоящему следует их примеру, их учению; большинство людей не вышли за рамки своего низкого морального состояния или, ссылаясь на священные имена, присвоили себе право разрушать, грабить и убивать ради собственной выгоды. Все эти религии, о лану, — неудачные попытки, благодаря которым люди и их непосредственные руководители получат достаточно опыта, чтобы в конце этой эпохи прийти к великой универсальной религии без сект. Она будет посвящена исключительно «не-имеющему-имени» Богу Любви, и все чистые, добрые и мудрые люди будут ее представителями на Земле.

Наставник вновь умолк и медленно пошел к хижине из прутьев и камней, служившей им жилищем. Зимы в этих землях были холодные и снежные, однако здесь обильно рос кустарник, в котором можно было найти убежище и от жары.

Странствующий мудрец без лишних слов погрузился в вечернюю медитацию; перед ним горела лампада, масло для которой изготавливалось особым, сложнейшим способом, хранившимся в тайне.

Сани молча последовал его примеру и остановил свой твердый взгляд на красноватом диске заходящего солнца. Подлинная йога, состоящая не только из упражнений на очищение, или хатха-йоги, дошедшей до Запада; настоящее соединение с высшим Я посредством медитации; изучение Природы и правильное действие, — все это сделало его мягким и сострадательным по отношению к другим, но твердым, как сталь, строгим и требовательным по отношению к самому себе. Доброта, чистота и труд изменили его, придав силу. Он одинаково хорошо видел как физические тела, так и облаченных в эти тела сущностей. Он знал многие тайные свойства растений и драгоценных камней. Горные животные приходили поесть из его рук, и он часто общался с таинственными сущностями, обитавшими на вершинах гор и в сердце великой пустыни.

— Сани, послушай меня!.. — голос старца привлек его внимание, и молодой человек тут же оказался рядом; казалось, что речь Учителя звучит так, как говорят в обители Мистерий, в ней слышалась торжественность.

— Сегодня вечером я советовался с ангелами Огня о направлении твоего путешествия. Меня только что известили, что дальше ты должен идти без моего физического присутствия…