Читать книгу "И в горе, и в радости - Наталия Ломовская"

Георгий позвонил через две недели. К этому моменту Кира уже миновала инкубационный период своего чувства и находилась в горячке любострастия. Она ожидала встречи с предметом своей внезапной влюбленности, ожидала, как манны небесной. Но только для того, чтобы увидеть его, разочароваться в нем и оставить в памяти только как забавный эпизод.

Но не тут-то было! Кира согласилась встретиться с Георгием в кафе на набережной, и тут же все благие намерения пошли прахом. Георгий пришел такой веселый, такой загорелый — а все вокруг еще были бледными после чахоточной петербуржской весны! — и говорил ей шепотом такие жгучие слова, в которых кристаллизовалась самая неподдельная страсть, что не было сил сопротивляться и разочаровываться. И эта, и все последующие встречи прошли для нее горячим мороком. Два летних добела раскаленных месяца…

Очнулась она в тот день и в тот час, когда собрала сумку, чтобы уйти из дома. Уйти к Георгию и жить с ним как жена. Телефон она оставила, покидала в сумку кое-какие вещички — «на первое время, потом новое купим», так наставлял ее Георгий — и остановилась на пороге. В квартире было тихо. Мать разъезжает по делам, тетка прилегла вздремнуть. В эту секунду не поздно было повернуть назад. Но Кира не повернула.

— Девочка моя, я тоже женщина — во всяком случае, недавно ею была. Влюбилась, сошла с ума, я понимаю. Но зачем же ты из дома-то ушла? — допытывалась Диана Юстицкая. Диана была единственным человеком, который знал о том, как и куда ушла из дома Кира.

— Вы же сами говорили — нужно доказать матери, что я свободный человек со своими собственными возможностями и желаниями, что у меня тоже есть права!

— Положим, я говорила не так, — усмехнулась Юстицкая. — Ты не обижайся, но мне кажется, твой подростковый протест немного затянулся. Бедная твоя мама! Хотя бы позвони ей, записку оставь! Чтобы она знала, что с тобой все в порядке.

— Незачем. Скоро я объявлюсь, и она будет вынуждена принять меня как свободного, самостоятельного человека.

— Ну, как знаешь…

Кира попросила Юстицкую хранить ее тайну, и Диана, немного повздыхав, согласилась. Как бы ни тревожили пожилую сумасбродную актрису мысли о Кириной маме — она не могла отказать себе в причастии к молодому любовному секрету…

И новая, самостоятельная жизнь началась — легко и весело. На второй же день Георгий объявил, что уже поговорил с Наташей, что она, разумеется, была очень рассержена, но, как ему кажется, все поняла и простила их обоих. Внезапно вспыхнувшая любовь — разве кто-нибудь может подумать или сказать об этом плохое? На этой неделе они подадут на развод, день уже назначен.

— А Наташу ты разве не любил? — недоверчиво спросила Кира.

— Это было совсем другое чувство, зайчонок. Я все же мужчина, понимаешь? То чувство было земное, телесное. И женился я потому, что Наташе этого хотелось, а я пошел на уступку. Я же не мог знать, что встречу тебя — такую невероятную девушку… Такую прекрасную. Теперь все будет по-другому и замечательно. Я люблю тебя, с ума схожу…

Эти слова были приятны, хотя как-то раз Кира подумала, что была бы вовсе не против, если бы Георгий «сходил с ума» чуть меньше. Или реже. В общем, супружеские радости остались ей непонятны.

В первый вечер совместной жизни они долго пили шампанское, танцевали под медленную тающую музыку, целовались дрожащими губами — но когда Георгий начал ловко и бережно освобождать Киру от одежды, руки его вдруг показались ей назойливыми, а поцелуи — колючими. Если бы было можно, она вырвалась и ушла бы. Но было нельзя, и Кире пришлось вынести все. Нельзя сказать, чтобы это было совсем уж неприятно, но ничего похожего на то, что показывают в кино, о чем пишут в любовных романах, Кира не испытала. Ей не стоило труда изобразить восторг — все же она была актрисой от бога. Но щемящее чувство обиды на саму себя осталось. Впрочем, она не переставала ожидать каких-то удивительных ощущений, надеялась на них и готова была ждать — сколько угодно. Рано или поздно маленькая дверца в сияющий мир любви должна была приоткрыться и для нее…

Но наступил миг, когда все кончилось. Кончилась жизнь.

ГЛАВА 14

Кира готовила ужин — жарила картошку. Картошка жарилась — или притворилась, что жарится, потому что сверху она упорно подгорала, а внутри оставалась сырой. В теории было ясно, чтобы картошка равномерно поджаривалась, нужно ее перемешивать. Кира и перемешивала так, что аккуратные ломтики превратились в неаппетитное крошево. Склонясь над плитой, девушка раздумывала — не долить ли масла? Или позвать на помощь Георгия? Но он после трудового дня пошел отмокать в ванную. Киру тоже звал с собой — в старой квартире ванна была размером с небольшой бассейн, пусть и облупленный. Но Кира не пошла, резонно предположив, что там подвергнется внеурочной экзекуции супружеских объятий. Сейчас она уже жалела о том, что взялась за картошку. Лучше бы разогрела в духовке какой-нибудь полуфабрикат! И Маргарита, как назло, приняла свою ежедневную дозу раньше времени… Обычно соседка охотно помогала Кире с готовкой обедов и ужинов — несмотря на прошлую богемную жизнь, она знала сотню рецептов вкусных и простых в приготовлении блюд. Маргариткину стряпню Кира (с ее разрешения) выдавала за собственную, так что у Георгия до сих пор не было причин для недовольства. А вот сегодня, похоже, появятся…

Стоял жаркий вечер последнего августовского дня. Сегодня мамины магазины работают допоздна — завтра дети пойдут в школу с цветами. Шикарно оформленных, дорогих букетов уйдет немного, но георгины, розы, гладиолусы и астры будут покупаться стогами… А дома сейчас тихо и прохладно, уютно бубнит кондиционер, можно сидеть на балконе и смотреть на бесчисленные огни Петербурга. Можно поехать кататься на машине, можно просто пойти в маленькое чудесное кафе, что недавно открылось рядом с домом. Двенадцать видов мороженого, крошечные эклерчики с шоколадным и сливочным кремом, кофе по-турецки, свежевыжатый апельсиновый сок…

В кухне было невыносимо душно от раскаленной плиты, несмотря на открытые окна. Кире порядком надоело стоять над сковородкой. Решившись, она все-таки плеснула в картошку подсолнечного масла. Что-то зашипело, и неаппетитное полупригоревшее месиво растеклось в желтой лужице. Кира вздохнула и сняла сковородку с плиты. Сейчас она выбросит все это в мусорное ведро, а потом сварит магазинные пельмени. Вода для них быстро закипит, чайник уже горячий.

К тому моменту, когда Георгий, напевая, прошествовал из ванной в комнату, вода уже бурлила белым ключом и Кира вспарывала ножиком пакет с пельменями. Они здорово замерзли и постукивали друг о друга, как камушки.

Кто-то позвонил в дверь. Кира открывать не пошла — она еще не привыкла к этой квартире, да и, говоря откровенно, опасалась. Вдруг Наташка решила все же выяснить отношения с разлучницей? Это опасение у Киры не формировалось в связную мысль, просто какая-то дрожь пробегала по позвоночнику, по влажной от духоты спине.

Дверь пошел открывать Георгий. Кира увидела его мельком в дверной проем и вздохнула про себя. Он уже успел одеться — джинсы, белая футболка. Георгий и дома любил быть хорошо одетым. Куча грязного белья в ванной росла, и Кира вчера уже думала с ужасом — как она будет все это барахло стирать? Без стиральной машины, руками!