Читать книгу "Ночи живых мертвецов - Джонатан Мэйберри"

– Срань господня. Началось! – рыжулька засмеялась за моим плечом; от грохота я едва ее слышал.

Между белыми христианами и языческой ордой было добрых тридцать ярдов, неверные орали как резаные. Машины, зажатые между нами, больше не сигналили: стояли пустые – водители и пассажиры убрались с линии огня. Думали о страховке на случай пули. Каждый выбрал сторону. Солнце играло на значках белой силы. Люди подбадривали меня, изрыгали проклятия, читали восемь речевок разом, и лишь некоторые из них – на английском. Голова шла кругом.

А потом толпа слева от меня расступилась, и мертвое транссексуальное нечто проковыляло в образовавшуюся брешь.

Я не уверен, было оно черным или белым, поскольку видел только красное, повсюду – от лодыжек до черепа. У него были длинная борода, коротенькое платье, клевые сиськи и широкие плечи. За собой оно тащило табличку с пикета со словами ДЕЛИТЕСЬ РАДОСТЬЮ, написанными разноцветными буквами и заляпанными свежей кровью.

С секунду оно глядело на меня, абсолютно мертвое. Потом повернулось ко мне спиной, устремив пустой взгляд на исламистскую орду, и снова посмотрело в мою сторону, как будто не могло припомнить, на чьей же оно стороне. Честно говоря, ни на чьей. Если у нас и есть что-то общее с гребаными мусульманами, так это факт, что мы не в восторге от педиков. Они – самые настоящие отщепенцы. Ни одна религия, ни один бог не хотят иметь с ними дел.

Когда оно наконец приковыляло к нам, я выдвинулся вперед, с Урсулой в руках. Сделав этот шаг, я почувствовал себя единственным человеком на земле. А когда прицелился, ощутил, что способен уничтожить любого, кто пятнает собой белую расу, любого – одним выстрелом.

Это было самое прекрасное чувство в моей жизни.

Я нажал на спусковой крючок, и мир взо-рвался огнем, еще до того как он/она/оно исчезло из вида, с ошметками вместо лица. Я услышал, как пуля просвистела над ухом, и рассмеялся, сея смерть в ответ. Сконцентрировался на «пантерах» у дверей мечети. Видел, как один из них осел на землю, прошитый очередью. Дюжина других еще боролись, стволы изрыгали огонь. И тогда мои легкие выплюнули восемь пуль – на груди расцвели кровавые дыры.

Меня подстрелили не спереди. Сзади.

Тротуар приблизился слишком быстро, а ремня безопасности на этот раз не было. Я упал лицом вниз, и мир погрузился во тьму.

Потом я лежал и смотрел на небо в кружеве белых облачков. Но черная зловещая туча напирала со всех сторон, подползала к ним ближе и ближе. Боль была невероятная, а шок похож на просроченное обезболивающее.

А потом моя Королева Судного Дня наклонилась ко мне, с еще дымящимся М-15. Ткнув в щеку раскаленным стволом, развернула мне голову. Убедилась, что я весь внимание.

– Спасибо за пушки, ты, тупой фашистский отброс, – сказала она. – И нет, тебе моего имени не узнать.

А потом она спустила курок.

И я умер.

Отправила прямо к Иисусу или Одину, или еще к кому-то, кто наконец за все мне воздаст. Похоже, впереди целая вечность.

Как я уже говорил: конец света будет таким, каким вы его сделаете. Но, сказать по правде, финал меня разочаровал.

И, боже всемогущий, как жарко!

Джон Доу

Джордж Э. Ромеро

Джордж Э. Ромеро – соавтор сценария и режиссер фильма «Ночь живых мертвецов», автор сценария и режиссер фильмов «Рассвет мертвецов», «День мертвецов», «Земля мертвых», «Дневники мертвецов» и «Выживание мертвецов». Среди других его работ – в качестве сценариста, режиссера или и того и другого – «Безумцы», «Время ведьм», «Мартин», «Рыцари-наездники», «Обезьяна-убийца», «Сказки с темной стороны», «Вышибала» и другие. Считается создателем зомби-жанра (хотя до сих пор не выносит этого слова!).

В первые месяцы двадцать первого века, еще до террористических атак, случившихся одиннадцатого сентября, большинству госпиталей, центров ухода за больными и отделений полиции в США (а именно – наиболее продвинутым из них, что обзавелись компьютерами) было предписано подключиться к сети ССДН – сбора статистических данных населения. Эта информационная система получала и мгновенно передавала сведения в подразделение Бюро переписи населения, известное как АМПД – Американская модель происхождения и демографии. И когда где-нибудь на территории страны кто-нибудь рождался или умирал, то доктор, медсестра или регистратор – смотря кто работал с этой сетью в том или ином месте, – просто щелкал мышью, отправляя статистику прямиком в ССДН.

В ночь, когда умер Джон Доу[34], номер его дела в ССДН, 129-46-9875, подтвердился в системе дважды. Первоначально его внесли в реестр в католическом госпитале Архангела Михаила в Сан-Диего, штат Калифорния. Вторая запись – из-за которой этот случай и стал особенным – появилась спустя почти три с половиной часа в отделе судебно-медицинской экспертизы округа Сан-Диего. В ССДН она попала в 22:36, но оставалась незамеченной еще сорок восемь часов, пока статистики из департамента не начали выявлять нарушения во внесенных за последние дни записях.

Оказалось, что в эти сорок восемь часов были получены тысячи похожих записей. Статистики приступили к изучению случая Джона Доу, только когда им понадобилось определить время начала этого явления. Несмотря на всю сложность системы, ССДН не умела автоматически упорядочивать записи по дате и времени. Это приходилось делать вручную. Карточка Джона Доу – сохраненная во временной папке «Новички» – была самой ранней из всех, что обнаружились в системе. Может, существовали и еще более ранние случаи, но их статистики просто не нашли потому, что прекратили их поиск.

Уже через четыре ночи – четыре ночи после смерти Джона Доу, когда все и началось, – в ССДН осталось лишь двое мужчин и одна женщина. Они сидели там совсем одни, работая круглосуточно, героически – или, скорее, просто упрямо, – цепляясь за идею, что их работа имеет какое-то важное значение.

Спустя еще сорок восемь часов казалось, что уже ничто не имеет важного значения. Один из мужчин, Джон Кэмпбелл, выключил свой компьютер, ушел домой и там пустил себе пулю в голову. В конце седьмой ночи второй мужчина, Терри Макаллистер, сделал последнюю запись в своем журнале. Она гласила: «Всех с Рождеством и всем спокойной ночи», и это было вполне уместно, ведь до Рождества оставалось всего две недели. Затем они вместе с женщиной, Элизабет О’Тул, оставив компьютеры включенными, в последний раз покинули свой офис, завалились в квартиру мужчины в Джорджтауне, выпили две бутылки «Дон Хулио»[35] и самозабвенно протрахались до восхода восьмого дня.

В 6:20 утра Элизабет О’Тул отправила имейл двоюродному брату, который был священником. Покаявшись ему в грехах, она сообщила, что собирается со своим спутником попытаться покинуть Вашингтон. Сообщение заканчивалось словами: