Читать книгу "Великие морские сражения XVI-XIX веков - Джулиан С. Корбетт"

Неизбежным результатом стала попытка вернуть флотилии некоторые старые крейсерские возможности, дав ей вооружение, большую дальность плавания и оборудование для дальней связи, но все это – за счет специализации и ценой больших затрат. Судя по прошлому опыту, некоторые возможности увеличения количества – жизненная необходимость, правда, не ясно, как обеспечить ее для настоящих крейсеров. Не была найдена некая точка, в которой следовало остановить тенденцию судов этого класса увеличиваться в размерах и цене или вернуть их на стратегическую позицию, которую они занимали раньше. Боевая эскадра стала ненадежной, ранее она была автономным оружием, способным на совершенно самостоятельные действия, но теперь практически утратила это качество. Поэтому ее потребности отвергли старый порядок вещей, и главной функцией крейсерского судна постепенно перестало быть осуществление контроля под прикрытием боевого флота. Теперь боевому флоту потребовалась защита крейсерских судов, а то, что необходимо боевому флоту, является самым важным.

Если судить по меркам старой военно-морской практики, создалось аномальное положение. Но только все военно-морское искусство подверглось воистину революционным изменениям, и, возможно, былой опыт изжил себя. Под давлением аналогичных потребностей все военно-морские державы следовали примерно тем же курсом. Возможно, он был верным, хотя не исключено, что и нет. Никто, кроме глупцов и невежд, не спешил с категоричным суждением. Самое лучшее, что можно сделать, – это тщательно проанализировать ситуацию, в которой мы, несмотря на все опасения, оказались, и установить ее связь с событиями прошлого.

Не приходится сомневаться, что это нелегкая задача. Как мы уже видели, в составе флота в разные времена преобладало несколько методов выражения требований войны на море. Сегодняшняя система отличается от них всех. С одной стороны, мы признаем факт, что последние события в области повышения боевой мощи крейсеров в конце концов уничтожили все логические различия между крейсерами и линкорами, и мы оказались рука об руку с составом флота времен старых голландских войн. С другой стороны, существуют бронепалубные крейсера, организованные в эскадры и присоединенные к боевому флоту не только в стратегических целях, но также для выполнения тактических функций в бою, пока не слишком четко изложенных. Мы близко подходим к последним разработкам эпохи парусного флота, когда в составе боевых флотов начали появляться «продвинутые» или «легкие» эскадры.

Система возникла в конце XVIII века на Средиземноморье, где условия контроля требовали такого широкого рассеивания крейсеров и столь большого их количества, что боевой эскадре в море приходилось заниматься разведкой для себя. Конечно, для этой цели выделялись самые легкие и быстроходные суда. Они собирались в отдельные подразделения, первоначально получившие название «эскадры наблюдения». Нельсон сделал попытку наделить их тактическими функциями, но его идея осталась не понятой современниками, и даже он сам ее не вполне четко осознавал.

Помимо этого нового элемента в организации боевого флота, который, возможно, все же лучше назвать «легким дивизионом», мы имеем еще один важный факт. Он не только не всегда формировался из линейных кораблей, особенно на французской службе, но в 1805 году, то есть в году своего полного развития, сэр Ричард Стрэчен использовал в качестве «легкого дивизиона» приданные его боевой эскадре тяжелые фрегаты, наделив их определенными тактическими функциями. Коллапс французского флота не позволил развить эти идеи дальше. К чему бы они привели, сказать трудно. Но невозможно закрывать глаза на отчетливые признаки увеличивающейся тенденции к системе, существующей в настоящее время. Во всяком случае, сложно игнорировать тот факт, что и Нельсон, и Стрэчен в тот кульминационный год пришли к выводу, что существующие условия войны требуют чего-то, пока отсутствующего в составе флота того времени. Нельсон думал о линейном корабле с крейсерской скоростью. Стрэчен мечтал о крейсере, пригодном для тактического участия в действиях боевого флота. Сегодня у нас есть и то и другое, но каков результат? Специализация Энсона по типам практически исчезла, и сегодняшний состав флота почти не отличается от существовавшего в XVII веке. Мы сохраняем тройственную номенклатуру, но самой системы уже нет. Линкоры классифицируются как бронепалубные крейсера, бронепалубные крейсера – как броненосные крейсера. Мы вряд ли сможем найти разницу, за исключением того, что есть корабли, чьим главным вооружением является пушка, и корабли, вооруженные торпедами. Но и здесь существование типа крейсера, специально предназначенного для действий с флотилиями, затуманивает схему, и одновременно мы имеем самые крупные корабли флотилии, вышедшие на крейсерский уровень.

Так мы оказались перед лицом ситуации, которая имеет ближайший аналог в бессистемных флотах XVII столетия. Тот факт, что военная мысль так планомерно вернулась назад по своим же следам, представляется достаточно любопытным, но он становится еще более удивительным, если мы рассмотрим, насколько различны в каждом случае лежащие в его основе причины. Давление, создавшее современную ситуацию, очевидно, вызвано двумя причинами. Первая – это чрезмерное развитие «промежуточного» корабля, первоначально предназначенного для защиты торговли, что было вызвано угрозой, которую опыт американской войны заставил британцев уважать. Вторая – это появление торпеды, а следовательно, и повышение уязвимости боевых эскадр, не имеющих надежного прикрытия. Ничего подобного не оказывало влияние на состав флота XVII века. Но если копнуть глубже, можно обнаружить менее явную деталь, которая слишком удивительна, чтобы ее можно было игнорировать.

Выше уже говорилось о том, что состав флотов имеет более или менее отчетливо выраженную связь с господствующей военной теорией. Несмотря на множество неопределенностей, мы можем с уверенностью заявить, что современная теория чрезвычайно напоминает ту, что владела умами главнокомандующих голландских войн. Это была теория «уничтожения», твердая вера в решительные действия, как ключ всех стратегических проблем. Они принесли ее с собой с полей сражений на море, на встречу с голландцами, которые ответили вполне адекватно. По крайней мере, в первой войне торговля оказалась жертвой во имя возможности бросить в бой абсолютно все, что могло оказать хотя бы какое-то влияние на исход сражения. Конечно, нельзя утверждать, что такое отношение было вызвано правильным пониманием теории абсолютной войны. Скорее оно обуславливалось тем, что из-за соответствующих географических условий все попытки защитить торговлю были бесполезными при отсутствии господства в своих водах Северного моря, и истина была еще сильнее подчеркнута британскими претензиями на господство в проливе Ла-Манш и Ирландском море. Это была война, больше напоминавшая континентальные условия территориального завоевания, чем военно-морские операции, которые были характерны для соперничества Британии и Франции.

Тогда возможно ли, как бы мы ни противились этому выводу, сохраняя верность обычаям XVIII века, что подъем новой военно-морской державы на территории Голландии должен вернуть нас к решительным, хотя и незрелым методам голландских войн и заставить подавить изобретательность системы Энсона? Не такой ли подход искушает нас не доверять всем типам судов, которые нельзя бросить в бой? Возврат жестокого соперничества в Северном море не был, конечно, первой причиной реакции. Она началась до того, как возникла угроза. И все же оно, несомненно, форсировало события и, даже не являясь причиной, может послужить оправданием.