Читать книгу "Сущность зла - Лука Д'Андреа"

Общий итог — одиннадцать жертв — вызвал бурную реакцию, которая мало-помалу растворилась в привычном каждодневном ворчании.

Мэр одного из городков был вынужден подать в отставку, и многие члены муниципалитета пытались себя обелить, явившись со скорбными минами на похороны жертв. Службу гражданской обороны превознес до небес президент республики, коротышка с трубкой во рту по имени Сандро Пертини[28]. Он был косоглазым, как мне показалось, но обладал незаурядной харизмой.

Об убийствах — практически ничего.

Аэрофотосъемка ущелья, без Туристического центра, в ту пору еще только задуманного, в стекле и алюминии. Фотография Эви, видимо более фотогеничной, чем товарищи по несчастью. Сухое «без комментариев», повторяемое теми, кто вел расследование (их имена я записал на пачке сигарет). Интервью с Вернером, белокурым, а не седым, без морщин, но с кругами под глазами, который рассказывал об «ужасающей бойне». Через несколько дней — некролог Хелены Шальтцманн. О безумии Ханнеса — ничего.

Хотелось также поискать некролог Гюнтера Каголя в газетах 1989-го, но я уже понял, что это без толку. Да и время поджимало.

Я поблагодарил библиотекарей и вернулся домой к ужину. Жаркое с картошкой. Поцеловал жену, поцеловал дочь, расспросил, чем они сегодня занимались.

Перед сном загрузил в файл все, что раскопал в библиотеке.

Сказал себе, будто я делаю это, чтобы оставаться в форме. Играю в бирюльки. На букву Б.

«Б» как «брехня».

5

«Б» как «Блеттербах».

6

Не отдавая себе отчета, я следовал той же методике, что и в прежних моих работах. Я всегда был привержен рутине.

Записав свидетельство Вернера и постаравшись отразить в электронном тексте весь пафос, заключавшийся в его словах, и все эмоции, какие они во мне пробудили, составив затем безличное описание морфологии, геологии, фауны и флоры Блеттербаха, я принялся за поиски исторических данных, которые помогли бы взглянуть на вещи шире.

Мои исследования начались в тот день, когда Аннелизе с Кларой поехали в Больцано за покупками («Женские штучки, папа». — «Дорогие штучки?» — «Миленькие штучки».), а я посетил библиотеку геологического музея, расположенную в здании Туристического центра Блеттербаха.

Книг оказалось немного, большей частью опубликованных в маленьких издательствах на средства провинциальных спонсоров; чаще всего эти труды были совершенно для меня бесполезны, представляя собой панегирики старым добрым временам, безвозвратно ушедшим в прошлое (без упоминаний, однако, о нищете, царившей в регионе до самых последних лет, и о «Белфасте со штруделем»); но я все равно прочитывал их с жадностью, выписывая абзацы, более всего волновавшие мое воображение.

Лучше всего читались отчеты, часто безграмотные, о самых выдающихся экспедициях Спасательной службы Доломитовых Альп. Часто встречались имена Вернера и Ханнеса. Пару раз попалось и имя Гюнтера. В хвалебной статье с черно-белой моментальной фотографией говорилось и о Манфреде Каголе, которому принадлежала идея центра.

На фотографии Вернер с торжественным выражением лица позировал перед только что купленным вертолетом «Алуэтт». От одного вида ярко-красного ЭК-135 у меня скрутило желудок.

7

В последующие дни я зачастил в один из баров Зибенхоха, «Лили», — заведение, где с деревянных распятий, развешенных по стенам, злобно взирал Иисус; кофе варили скверный и водянистый, а по углам, в пику защитникам дикой природы, были выставлены головы косули, оленя и горного козла.

В баре «Лили» собирались проводники и просто горцы, которые хотели хоть немного расслабиться и побыть в покое. Там подавали Bauerntoast[29], которым можно было наесться впрок на несколько дней, и всегда свежее пиво. Кроме того, никто не кудахтал в мобильный телефон и не восклицал, оглядывая эту конуру, как тут «живопи-и-исно».

Большинство завсегдатаев составляли пенсионеры, но не подумайте, что там было что-то вроде богадельни. Заходила туда и молодежь, даже подростки, приобщившиеся к жизни гор. Короче говоря, в «Лили» местные могли почитать «Доломитен», выпить пару (а то и четыре-пять) кружек пива и ругаться на двух языках, не думая, что это может оскорбить изысканный вкус туристов.

Я блистал. Слушая мои шуточки насчет Amerikaner[30], они надрывали от смеха животы. Я научился играть в ваттен[31]. Усвоил самые сочные словечки местного диалокта. Угощал пивом столь обильно, что оно лилось как вода, и делал все, чтобы завоевать расположение завсегдатаев. А главное, всячески остерегался раскрывать мои истинные намерения.

Однако я не слишком обольщался. Горцы в ответ на мои знаки внимания выказывали мне симпатию, но не удостаивали дружбой. Я был любезным, забавным, даже немного чудаковатым, и это как-то скрашивало их вечера — но не более.

Я был желанным гостем, ценился несколько больше, чем турист, но много меньше, чем местный житель, как и сказал Макс Крюн.

Эта компания увечных — редко у кого на руках было по десять пальцев: кто потерял их, карабкаясь на скалу (как это случилось с Вернером), у кого они попали под бензопилу, а кто и сам попросил их отрубить, чтобы не идти на военную службу, — принимала меня только благодаря моему свойству́ со стариком Майром, и я был уверен, что кто-то из них, а может, и все передавали бывшему начальнику Спасательной службы наши разговоры до последнего слова. Но я вел себя осмотрительно. Подготовил себе прикрытие. Как сказал бы Майк, следовал плану.

Походив недельку, болтая о том о сем и проигрывая в карты, я вдруг выдал, что намереваюсь смастерить для дочки деревянные санки. Это, мол, будет подарок на Рождество. Может ли кто-нибудь преподать мне пару уроков? Я знал, что многие из них искусные резчики, и рассчитывал этим расположить их к себе, рассеяв любые подозрения, какие могли возникнуть.

Уловка сработала.

В особенности двое из них телом и душой посвятили себя задаче обучить недотепу ремеслу. Симпатичный девяностолетний старец по имени Эльмар и его неизменный собутыльник, семидесятипятилетний калека, потерявший ногу (несчастный случай на лесоповале: бензопила сделала «заг» вместо «зиг»), по имени Луис.

Эльмар и Луис объяснили мне, какие инструменты следует купить, и как не дать себя облапошить продавцам в скобяной лавке, и какую древесину достать, и на какие части санок ее употребить. Мы делали чертежи на салфетках, а потом я забывал их в карманах, и они попадали в стиральную машину; рассказы об этом чрезвычайно веселили публику.