Читать книгу "Хичкок. Ужас, порожденный "Психо?" - Стивен Ребелло"

Когда Дон нарисовал прототипы, Хичкок сообщил ему, что они ему не нужны. Режиссер хотел видеть только осязаемые макеты. «Хич помешался на точности, — рассказывал Баррон. — Ему не нужно было что попало ради шокирующих эффектов. Был предложен вариант с личинками, копошащимися в пустых глазницах, но Хичкок настаивал на том, что женщина скончалась достаточно давно, труп несвеж, и хранился очень долго. Мы сделали несколько приблизительных вариантов головы — хочу сказать, всего, что еще можно было сделать с черепом и кожей. Но Боб оказался чертовски сообразителен, да и вообще был мастеровитым парнем, поэтому он взял настоящий череп, натянул на него резину и раскрасил». Хичкок внимательно рассмотрел каждый вариант макета головы, представленный ему гримерами, всегда оставляя предложенный макет на ночь у себя, перед тем как сделать замечания. Некоторые считали, что он, прежде всего, хотел проверить модель на Альме Хичкок, которую гример Баррон считал «умной, проницательной леди, имевшей на него огромное влияние». Кроме миссис Хичкок, режиссер интересовался также реакцией Джанет Ли, которая вспоминала: «[Мистер Хичкок] любил дразнить меня, потому что я была хорошим слушателем, и он любил пугать меня, поэтому он экспериментировал с трупом Матери, используя меня как измерительный прибор. Бывало, открываю дверь своей костюмерной и вижу, что в моем кресле сидит ужасное существо. По моим крикам он определял эффективность своего выбора Мадам». Финальный результат был настолько эффективным, что костюмер Рита Риггс признала: «Одевая ту куклу, я была так напугана, что делала это практически с закрытыми глазами».

Хичкок против цензуры: раунд первый

18 ноября, за двенадцать дней до планового начала основных съемок, Хичкок отослал сценарий в Американскую ассоциацию художественного кино, в созданный еще в 1930 году саморегулируемый отдел надзора за соблюдением морального кодекса под руководством бывшего начальника почты Уилла Г. Хейса. В 1934 году Джозеф И. Брин стал администратором Кодекса, контролировавшего многие темы и приемы, хранившиеся в голове Хичкока. Например, Кодекс обусловил, что «…симпатии зрителя никогда не должны быть на стороне преступления, неправильного поведения, зла или греха». Кодекс также настаивал на том, чтобы «на экране не появлялись чрезмерно страстные поцелуи, страстные объятия, вызывающие позы и жесты», но, как ни странно, чтобы «грубость и ужасы… использовались с осторожностью, в рамках хорошего вкуса». Забавно, но большинство самых действенных и вызывающих моментов в фильмах Хичкока приобрели свою силу, потому что Кодекс одобрил низкий стиль, характерный для режиссера.

Если Кодекс грозился не поставить печать одобрения на будущий фильм, это означало, что большинство кинотеатров откажутся его показывать. Поэтому многие продюсеры думали дважды, перед тем как заняться фильмом. Режиссеры Говард Хьюз («Вне закона») и Отто Преминджер («Голубая луна») успешно выступили против абсолютной власти отдела Хейса, но Хичкок знал, что проблемы с тогдашним администратором Жофреем Шарлоком могли сказаться на «Психо».

В 1959 году связным от «Парамаунт» с офисом отдела был Луиджи Лураши. Через шесть дней после того, как Лураши представил сценарий Хичкока Шарлоку, голливудские сторожевые псы морали не только не предупредили Хичкока, что, «вероятно, невозможно будет выдать сертификат фильму, основанному на таком сценарии», но фактически предсказали кампанию против фильма, организованную влиятельным и еще более нетерпимым Национальным легионом нравственности Римской католической церкви. Помимо стандартных претензий Кодекса к диалогам, приправленным такими словами, как «проклятье», «Господи» и «черт побери», цензура выразила более глубокое, более существенное возражение. Цензоры выделили красным карандашом место в диалоге, где героиня разговаривает с Кассиди, техасским нефтяником: «Постель? Это покруче Лас-Вегаса». Но более серьезными были обвинения в том, что сценарий Стефано содержит «очень недвусмысленное описание кровосмесительных отношений между Норманом и его матерью». В сценарии Стефано Мать обращается к Норману «бесконечно дорогой» и называет его пылающим от «любовных фантазий». Сам Норман замечает, что сын является слабой заменой «настоящего любовника», и психиатр определяет отношения «мать — сын» как отношения «двух более чем взрослых любовников». Также предлагалось удалить «обсуждение… трансвестизма». В камере заключения Мать содрогается, вспоминая Нормана: «Вечно подглядывает… и читает эти… непристойные книжки, и внушает мне отвращение своей любовью».

С суровым укором Лураши послал Хичкоку записку, в которой пригрозил, что если «…картина будет содержать намеки такого свойства, у нас возникнут серьезные проблемы с Легионом нравственности, а также с различными цензурными советами по всей стране». И все же Стефано и Хичкок намеренно ввели в сценарий рискованные элементы — как уловку, предназначенную для отвлечения цензуры от более серьезных моментов: событий, происходивших в сцене в душе и ванной. Лураши предупредил Хичкока: «Необходимо в этих сценах быть чрезвычайно осторожными… в ванной, и в попытке Нормана обнажить тело [Мэрион]. Эти сцены, начиная с момента, когда она входит в душ, следует снимать крайне осторожно и с хорошим вкусом».

Цензоры и студия посоветовали Хичкоку «сцены убийства — как девушки, так и детектива — снимать и редактировать таким образом, чтобы оставалась возможность плавного изменения любого метража, включая эпизоды с ножом, поскольку сцены такого типа в Великобритании, Австралии и в Скандинавских странах обычно удаляются».

Опыт сделал из Хичкока мастера улаживания проблем с цензурой. В сороковые годы сценарии фильмов «Ребекка» и «Подозрение» были изменены так, чтобы сделать мотивации главных героев менее патологическими и, предположительно, более аппетитными для зрителя. Цензоры пятидесятых годов также заставили Хичкока приглушить слишком живой диалог и ситуации в сценарии Джона Майкла Хейса к фильму «Окно во двор». Такими же были претензии к сценарию фильма «На север через северо-запад» Эрнста Лемана. В результате герой и героиня получились менее сексуальными; подавлен гомосексуалист в Леонарде, помощнике шпиона Ван Дама, сыгранном Мартином Ландау.

Офис Кодекса нравственности поставил свою печать на съемочных сценариях «Психо» — «Одобрено к производству». Необычное обстоятельство, предполагавшее, что Хичкок и его компания поставлены в известность.

Глава 7

Съемки

Продукция № 9401, «тридцатидневная картина» Хичкока

11 ноября 1959 года Хичкок отснял первый материал для «Психо». Он одолжил съемочную группу у своей телевизионной программы № 13599, чтобы снять фотопробы Энтони Перкинса. Хотя в съемочной документации предмет этих проб остался неосвещенным, вполне возможно, что это были кадры Перкинса в облике Матери, единственные необычные требования к актеру в этом фильме. Скрипт-супервайзер Маршал Шлом, сын продюсера фильмов категории «В» Германа Шлома, вспоминал неприметное начало производства фильма. Он рассказывал: «Все, кто регулярно снимал его телешоу, управились за три дня, а на следующее утро начали вместе с ним делать кино. У нас не было никакого представления, что должно быть».