Читать книгу "За глянцевым фасадом - Катрин Панколь"

Управлять всем из-за кулис будет старик Джо. Желая оценить успехи сына, он впервые начнет использовать такой важный показатель, как опросы общественного мнения. Он привлечет под свои знамена Синатру и всех звезд Голливуда, чтобы придать блеска Джону как кандидату в президенты. Джо покупает самолет, чтобы его сын мог быстро перемешаться и выступать на многочисленных митингах. Опять-таки Джо, засев в бункере, анализирует показатели других кандидатов, изучает данные опросов, отмечает прирост голосов, — и корректирует огонь.

А Джеки завораживает толпы. Один из журналистов, освещающих предвыборную кампанию, с изумлением наблюдает феномен, который он называет «эффектом Джеки»: «Люди отождествляли себя с Принцессой. Было очевидно, что они хотели видеть ее на вершинах власти. Когда она выходила к ним, глаза у них загорались восторженным блеском. Они давно хотели увидеть перед собой символ аристократизма». Джеки старательно играет в эту игру, но чувствует себя неловко. Выполнив свою миссию, она всякий раз спешит исчезнуть — и, сама того не желая, окружает себя ореолом таинственности, который делает ее еще более притягательной, заставляет ждать с еще большим нетерпением. Она не стремится к популярности любой ценой. Откровенно признается, что почти не умеет готовить, что наняла дочери кормилицу, что иногда носит платья от Живанши или от Балансьяги, и вообще любит французских стилистов, а участвовать в предвыборной кампании мужа решилась потому, что это была единственная возможность видеться с ним! И Пэт Никсон со своим перманентом, пестрыми платьями из ацетатного шелка и белесой рисовой пудрой сразу кажется старой, неухоженной домохозяйкой.

За время предыдущей предвыборной кампании Джеки кое-чему научилась. Научилась пожимать тысячи рук, пробираться сквозь толпу, подниматься на трибуну, разъезжать по стране с тремя платьями, утюгом и ниткой жемчуга, давать интервью тележурналистам и беседовать с людьми в супермаркетах. От природы она любознательна, поэтому охотно заглядывает в провинциальную глушь. Войдет в маленькую церковь и начнет говорить с прихожанами о своем муже. Дэвид Хейман рассказывает, как однажды она отважилась одна, без сопровождающих, зайти в негритянскую церковь и долго не выходила оттуда. Джон забеспокоился и пошел за ней.

— Как там было, Джеки?

— Замечательно. Я познакомилась с самым восхитительным священником самой восхитительной негритянской церкви, и он пожаловался мне на финансовые проблемы. Тогда я дала ему двести долларов…

— Ну что же, и правда хорошо получилось… — Он замолкает, потом вдруг вскрикивает: — Черт возьми! Надеюсь, это были не мои деньги?

Джон все такой же прижимистый, а Джеки все так же расточительна. «Она доконает меня своим мотовством!» — в ярости кричит он. Но если Джеки хочется сорить деньгами, ее никто и ничто не остановит. Когда шкафы у нее набиты нарядами, дом изящно обставлен, по стенам висят картины и гравюры, это успокаивает ее, придает ей бодрость. Но Джону до этого нет никакого дела. Истраченные суммы — это все, что он замечает. Поэтому безумства Джеки чаще всего оплачивает старый Джо.

Чем ближе Джон подбирается к самой высокой должности в стране, тем больше ему нужны женщины. Сотрудники секретных служб, которые теперь сопровождают его повсюду, сбились с ног. Его давний друг Синатра всегда готов организовать ему приятный досуг в перерыве между предвыборными митингами. А главное, он познакомился с Мэрилин! Мэрилин, которая недавно развелась с Артуром Миллером, только что порвала с Ивом Монтаном и теперь ищет нового сказочного принца. Мэрилин, которая воркующим голосом признается, что благодаря ей у Джона стала меньше болеть спина. Она без ума от Джона, мечтает стать супругой президента, родить ему детей, она пишет стихи и посылает ему. Стоит Джеки отказаться от поездки в какой-нибудь город — и туда немедленно прилетает Мэрилин, тайком пробирается в отель, где остановился Джон, и поселяется в его номере. До Джеки доходят слухи, что ее муж сильно увлечен другой женщиной: она решает объявить забастовку и больше не показываться перед публикой. Позднее главный секс-символ Америки позвонит ей и признается в любви к ее мужу. Джеки ответит, что без сожалений уступит Мэрилин место и обязанности первой леди.

Джеки спрячется от нескромных глаз. Для этого есть благовидный предлог: она опять беременна. К ней присылают посредников, просят, чтобы она смягчилась, передумала. После долгих переговоров она соглашается, но ставит условие: она появится перед избирателями лишь несколько раз. Вечером, перед знаменитыми теледебатами с Никсоном, Джон Кеннеди сильно нервничает. «Найдите мне женщину», — просит он своих помощников. И ему спешно устраивают короткое свидание в стенном шкафу. Через четверть часа он вылезает оттуда, улыбаясь до ушей, и вскоре предстает перед телекамерами — рядом с зажатым Никсоном он выглядит на редкость раскованным и уверенным в себе.

Мэрилин его уже не удовлетворяет, и он начинает охоту на Энджи Дикинсон: та быстро сдается. За три месяца, что отделяют победу на выборах от вступления в должность[10], эти двое не раз будут развлекаться вместе, ускользнув от всех.

Девятого ноября 1960 года, в семь часов утра, Джеки Бувье Кеннеди просыпается Первой леди Америки. Ей 33 года, это самая молодая Первая леди в американской истории и самая знаменитая женщина в стране. Узнав эту новость, она поздравляет Джона: «Милый, у тебя получилось! Ты президент!», а затем начинает ломать руки и грызть ногти, представив, что ее ждет. Энтузиазм и ликование, царящие вокруг, оставляют ее равнодушной. «Ловушка захлопнулась», — думает она. Потом берет себя в руки и возвращается к реальности. Она знает: отныне каждый ее поступок, каждое проявление недовольства не пройдут незамеченными, будут прокомментированы и подробно проанализированы, отныне ей не простят ничего. Она должна быть не менее осмотрительной и мудрой, чем пожилые жены президентов, — она, с трудом приспособившаяся к молниеносному взлету карьеры Джона, она, мечтающая лишь побольше бывать с Кэролайн, носиться по полям на любимой лошади, читать книги по искусству или гулять по саду босиком, в джинсах или в галифе. Головокружительная перемена в судьбе отнюдь не вызывает у нее восторга, наоборот, у нее появляется новый навязчивый страх, который будет преследовать ее до конца жизни: ее безопасность и безопасность ее семьи под угрозой. «Мы — просто мишени на большом стенде для стрельбы», — повторяет она. Она не ошибается: вскоре после избрания Джона его несколько раз будут пытаться убить. Все покушения удастся предотвратить, и, к счастью, Джеки о них не узнает.

Кроме того, ей докучают журналисты: всем хочется сделать репортаж о ней, о ее доме, о секретах ее красоты, о ее коллекции обуви… Вторжение в личную жизнь она тоже воспринимает как покушение на свою безопасность. Они не вправе ничего от нее требовать, и ей незачем заключать с ними сделки. Она посылает во все газеты письма с отказом, прося принять во внимание ее огромную усталость. «Прошу вас, не мучайте меня, не заставляйте опять фотографироваться! Мы с Джеком Лавом[11] уже провели три сеанса, без конца меняли костюмы, меняли освещение, подыскивали красивый пейзаж, заставляли малышку улыбнуться, — не сомневаюсь, что он так же мало расположен снова в это ввязываться, как и я!» Или еще: «Как бы мне хотелось сообщить вам, что меня похитили или что я попала под автобус, — короче, что меня нельзя будет фотографировать в течение месяца. Вы написали обо мне чудесные статьи, но, с вашего позволения, в ближайшее время я бы не хотела давать новое интервью и шокирующие секреты моей красоты и недостатки моего гардероба. Мне постоянно приходится вместе с Джоном позировать фотографам для политических статей, и всякий раз я чувствую себя неловко; если бы у меня был талант манекенщицы, я обожала бы фотографироваться, но такого таланта у меня нет; и, надеюсь, вы меня поймете, если я скажу, что не горю желанием экспериментировать…»