Читать книгу "Революция муравьев - Бернард Вербер"

Ученики записывали. Профессор объявил, что пора переходить ко второй части урока – практическим работам.

– Сегодня нас интересует нервная система, и особенно периферическая нервная система.

Он попросил учеников с первого ряда пойти взять на полках банки с лягушками и раздать их остальным. Взял одну банку сам и объяснил последовательность действий. Для того чтобы усыпить лягушек, все должны сначала бросить в банку кусочек ваты, пропитанный эфиром, затем взять земноводное в руки, распять его иголками на резиновом коврике в специальном ящичке и помыть под водопроводной водой, чтобы струйки крови не мешали в дальнейшем.

После этого было необходимо пинцетом и скальпелем снять с лягушки кожу, обнажить мышцы и при помощи батарейки и двух электродов найти нерв, вызывающий судороги правой лапки.

Все, кто сумеет добиться нервных сокращений правой лапки лягушки, автоматически получат двадцать баллов из двадцати.

Профессор по очереди проверял, на каком этапе работы был каждый ученик. Некоторым не удавалось усыпить земноводное. Ваты с эфиром в банке становилось все больше, а лягушка продолжала сопротивление. Другие, посчитав, что анестезия удалась, пытались ее распять на резиновой подстилке, но лягушка отчаянно молотила воздух еще свободной лапкой.

Жюли молча наблюдала за своей лягушкой, и на секунду ей показалось, что она сквозь стекло смотрит на саму себя. Рядом с ней Гонзаг точными движениями уже испещрил свою лягушку двадцатью стальными иголками.

Гонзаг тоже смотрел на свою жертву. Земноводное было похоже на святого Себастьяна. Не усыпленная до конца, лягушка пыталась освободиться, но иголки, воткнутые со знанием дела, не давали ей двинуться. Поскольку она не умела кричать, никто не замечал ее страданий. Ей удалось выдавить только жалобное «ква-а».

– Слушай, я знаю хорошую шутку, – сказал Гонзаг своему соседу. – Какой самый длинный нерв в человеческом теле?

– Какой?

– Оптический.

– Да? Почему?

– Вырвешь волосок из задницы, а на глаза наворачиваются слезы!

Они прыснули, и, довольный своим остроумием, Гонзаг быстро содрал с лягушки кожу, обнажил мышцу и нашел нерв. Он ловко приложил электроды – и правая лапка его лягушки отчетливо дернулась. Пронзенная иголками корчилась, но рот открывала беззвучно, настолько боль парализовала ее.

«Хорошо, Гонзаг, у вас двадцать баллов», – объявил профессор. Закончивший первым и оставшийся без дела, лучший ученик класса бросился на поиски других, не менее интересных, рефлекторных движений лягушки. Он отодвинул большой кусок кожи, приподнял серую мышцу. За несколько секунд еще совершенно живая лягушка была полностью лишена кожи, а Гонзаг обнаруживал новые нервы, способные вызывать такие же забавные спазмы.

Два его товарища подошли поздравить его и полюбоваться спектаклем.

Сидевшие сзади неумехи, не сообразившие использовать достаточное количество эфира или не решившиеся глубоко воткнуть иголки, с удивлением смотрели, как лягушки, выглядевшие почище, чем пациенты на сеансе иглоукалывания, выпрыгивали из ящичка. Лягушки скакали по комнате, не обращая внимания на лапки с содранной кожей, тряся серо-розовыми мышцами, вызывая одновременно и смех, и сочувствие учеников.

Жюли от ужаса зажмурила глаза. Бе собственная нервная система превратилась в ручей соляной кислоты. У нее не хватило мужество наблюдать за дальнейшим.

Она схватила банку со своей лягушкой и молча выбежала из класса.

Она пробежала по внутреннему дворику лицея, обогнула квадратную лужайку, посередине которой была воткнута мачта, увенчанная флагом с девизом заведения: «Разум порождает здравый смысл».

Жюли поставила на землю банку и попыталась поджечь мусорные баки. Несколько раз щелкнула зажигалкой, но ничего не получилось: пламя не занималось. Зажгла кусок бумаги и бросила в бак, но бумага тут же погасла.

«Подумать только, газеты все время твердят, что достаточно небрежно брошенного окурка, чтобы опустошить гектары леса, а я с бумагой и зажигалкой не могу мусорный бак поджечь!» – пробурчала она, продолжая упорствовать.

Наконец огонь занялся. Они с лягушкой внимательно наблюдали за ним.

– Огонь красивый, он отомстит за тебя, лягушечка... – доверительно сообщила ей Жюли.

Она смотрела, как горит мусорный бак. Огонь, он и черный, и красный, и желтый, и белый. Бак пылал, превращая отвратительные отбросы в тепло и краски. Стена почернела от пламени. Едкая струйка дыма поднималась над мусором.

– Прощай, жестокий лицей, – вздохнула Жюли, отходя.

Она освободила лягушку, и та, уже не глядя больше на пожар, большими прыжками помчалась прятаться в водосток.

А Жюли осталась посмотреть, охватит ли пламя весь лицей.

36. У ПОДНОЖИЯ СКАЛЫ

Ну все. Кончено.

Тринадцать муравьев спустились со скалы.

Вдруг у 103-го начинается икота. Он шевелит усиками. Товарищи приближаются к нему. Старый разведчик заболел. Возраст... Ему три года. Средняя продолжительность жизни рыжего бесполого муравья – три года.

Значит, он подошел к концу своей жизни. Только самки, а точнее, королевы живут по пятнадцать лет.

5-й обеспокоен. Он боится, как бы 103-й не умер, не успев рассказать все о мире Пальцев и об угрозе белого плаката. Пальцы необходимо узнать лучше. Если 103-й покинет их сейчас, это будет ужасной потерей для всей мирмекийской цивилизации. Муравьи всегда больше беспокоятся о бесценном расплоде, чем о стариках, впервые 5-й допускает другую мысль, выраженную, кстати, и поговоркой из другого измерения: «Каждый раз, когда умирает старик, сгорает библиотека».

5-й до отвала потчует старика трофоллаксисом из сеноедов. Еда не лечит от старости, но делает ее терпимее.

– Мы должны найти способ спасти 103-го, – распоряжается 5-й.

В мире муравьев считается, что у каждой задачи есть свое решение. Если оно не найдено, значит, просто плохо искали.

103-й начинает выделять запах олеиновой кислоты – характерный признак для умирающих старых муравьев.

5-й возбужденно собирает товарищей для абсолютной коммуникации. Абсолютная коммуникация состоит в подключении своего мозга к мозгу собеседников. Усевшись в кружок, касаясь друг друга одними кончиками усиков, они соединят двенадцать разумов в один.

Вопрос: «Как обезвредить биологическую бомбу замедленного действия, угрожающую столь драгоценному старому разведчику?»

Ответы теснятся. Приходят самые безумные идеи. Каждый находит свой выход из положения.

6-й предлагает накормить 103-го корнем плакучей ивы, он считает, что салициловая кислота лечит все болезни. Ему отвечают, что старость не болезнь.

8-й думает, что, поскольку бесценная информация находится в мозгу 103-го, надо перенести его череп на молодое и здоровое тело. На тело 14-го, например. 14-й не в восторге от этой перспективы. Остальные тоже. Слишком рискованно, решает отряд.