Читать книгу "Диктатор Одессы. Зигзаги судьбы белого генерала - Максим Ивлев"

Предполагалось, что десантная армия в количестве около 210 тысяч человек будет сформирована из русских военнопленных, находившихся в Германии, и офицеров-добровольцев, навербованных в Одессе. Наступление планировалось с балтийских островов Эзель и Даго и со стороны Прибалтики, где уже начал действовать генерал Юденич. Десантный флот для перевозки армии и ее снаряжения должен был состоять из всех русских судов разбросанных по портам Европы. Само вооружение и снаряжение должны были дать союзники, на что, как уверял Гучков, было получено согласие французского маршала Фоша. Военный флот, прикрывающий десант, должна была дать Англия. Авиацию с личным составом — Англия и Франция. Одежду и экипировку — французы. Предполагалось, что на французскую форму офицерами и солдатами будут надеты только русские погоны и кокарды. Удар должен был быть нанесен возможно ближе к Петрограду, с десантированием где-нибудь в районе Ораниенбаума, а затем, после захвата Петрограда, планировалось молниеносное наступление на Москву. Для этой цели рассчитывалось на широкое использование грузовых автомобилей в количестве до трех тысяч единиц.

Шварц втайне начал формирование штаба будущей армии из лиц, находящихся в Одессе. Начальником штаба был приглашен генерал-майор А.И. Прохорович, а командующим десантным флотом — вице-адмирал А.А. Хоменко, уже имевший опыт командования подобными десантными высадками во время Трапезундской операции Великой войны. На другие начальствующие должности в будущей армии были приглашены генерал Филатьев, адмиралы Канин, Ислямов и Покровский.

В результате складывалась интересная ситуация... В городе, формально находящемся под юрисдикцией Добровольческой армии в лице генералов Санникова и Гришина-Алмазова, начинала создаваться новая и независимая от них антибольшевистская сила под руководством других русских генералов. Причем создавалась она если и не в тайне от местных белых властей, то, во всяком случае, без всякого на то их согласия и совершенно самостоятельно.

Как военному губернатору, Гришину-Алмазову приходилось заниматься различными административными делами, в том числе и налаживанием нормальной жизни и учебы кадетов Одесского кадетского корпуса. Сам бывший кадет, он прекрасно понимал важность правильного патриотического и профессионального воспитания будущих офицерских кадров Русской армии.

Одесский кадетский корпус, располагавшийся в огромном здании из красного кирпича на Фонтанской дороге, в полной мере испытал на себе все тяготы революционного лихолетья. Летом 1917 года, из-за ухудшения положения на фронте, он был эвакуирован в Ростов-на-Дону, а затем в Новочеркасск, где многие кадеты приняли участие в первых боях Добровольческой армии с большевиками. Возвратившись с Дона небольшими группами и одиночным порядком, кадеты и преподаватели возобновили занятия в Одессе в конце 1917-го. В 1918 году, при гетмане Скоропадском, корпус безрезультатно пытались «украинизировать» новые украинские власти. Правда, кадетам пришлось все-таки надеть погоны украинского образца, презрительно называемые ими «селедками». С прибытием французов и победой над петлюровцами добровольцев Гришина-Алмазова, кадеты и офицеры корпуса вздохнули свободно и наконец-то почувствовали свою по духу власть. Кадеты вновь надели свои родные синие погоны с желтой шифровкой, и занятия в корпусе возобновились полным ходом.

Один из кадетов — Г.Н. Есаулов вспоминал много лет спустя, как однажды Гришин-Алмазов проводил смотр корпусу, куда он приехал с каким-то французским генералом. Кадетов выстроили в Портретном зале, французский генерал обошел строй и остался очень доволен их видом и выправкой. Кстати, кадет Георгий Есаулов, проживший долгую жизнь и умерший в 1996 году в Канаде, наверное, был последним на свете из одесских кадетов и, возможно, последним, кто помнил еще живого Гришина-Алмазова.

Гришин-Алмазов по-прежнему работает в тесной связке с Шульгиным и пытается как-то нормализовать внутреннюю жизнь в городе. Разделяя взгляды генерала А.И. Деникина и вообще всего руководства Добровольческой армии о триедином русском народе, состоящем из великороссов, малороссов и белорусов, он очень негативно и скептически относился к политике предыдущей гетманской власти. Видимо, здесь во многом сказалось влияние Шульгина, уроженца Украины. Характерен их разговор по поводу так называемой украинизации школ, искусственно навязываемой в Одессе во времена гетмана Скоропадского. Шульгин вспоминал:

«Помню, что как-то зашел разговор об образовании. По поводу гимназий Гришин-Алмазов спросил меня:

— Как вы обошлись тут с украинствующими? Ведь при Скоропадском в Одессе вводили украинский язык. Это недопустимо.

— Очень просто, Алексей Николаевич. Все дело тут только в волшебной букве «у». Отбросьте ее, и от Украины будет только Краина, или край. Отбросьте украиноведение, получится краеведение — весьма полезный предмет...»

В итоге в одесских гимназиях преподавание продолжилось на русском языке, но все желающие могли заниматься дополнительно украинским. Таких оказалось всего двое — дети самого Шульгина.

Все это в точности соответствовало деникинской политике на Украине. Большой процент среди офицеров и солдат Добровольческой армии был, как сейчас бы сказали, «этническими украинцами». У самого Деникина мать была полька, он родился в Польше и долгое время служил на Украине, поэтому хорошо знал местные особенности. Будучи либералом и государственником, он всегда подчеркивал, что недопустимо никакое запрещение и преследование «малорусского народного языка». Каждый имел право в местных учреждениях и присутственных местах говорить по-украински. Частные школы, содержащиеся на частные средства, могли вести преподавание на каком угодно языке. В казенных школах и гимназиях, если на то находились желающие, могли быть учреждаемы уроки украинского языка в его классических образцах. В первые годы обучения в начальной школе тоже могло быть преподавание украинского языка для облегчения учащимися усвоения знаний. Не допускалось и никакое ограничение в отношении малорусского языка в печати. При этом государственным языком на всем пространстве бывшей Российской империи, подвластной Добровольческой армии, оставался русский.

Глава VIII. АГОНИЯ «БЕЛОЙ» ОДЕССЫ И КОНЕЦ ФРАНЦУЗСКОЙ ИНТЕРВЕНЦИИ

Французское командование окончательно запуталось в создавшейся в Одессе сложной обстановке. Не зная, на кого положиться, оно выслушивает предложения различных политических партий и группировок, окопавшихся в Одессе, а затем начинает переговоры с Украинской директорией в лице атамана А.П. Грекова, с целью найти силы для противодействия большевикам. Не желая иметь дело с Петлюрой, считая его тоже большевиком, только с национальным оттенком, да еще и ответственным за многочисленные кровавые еврейские погромы, прокатившиеся по Украине, французы выдвигают Грекову требования отставки Петлюры и подписания договора с Деникиным о совместных действиях. А тем временем петлюровский атаман Григорьев уже переметнулся к большевикам, и его части вошли в состав 1-й Заднепровской дивизии советского Украинского фронта, ведшего наступление на Одессу, Херсон и Николаев.

Французы разработали далеко идущий политический план, по которому новообразованная Украина с Новороссией временно разделялись бы на две части: собственно Украина (управляемая директорией) и Южнорусский край со столицей в Одессе, во главе с собственным правительством и при условии оккупации этого края французскими войсками. В Южнорусском крае предполагалась создать смешанную французско-русскую армию и взять под свой контроль железные дороги и финансы. Вопрос о признании независимости Украины передавался на рассмотрение Парижской мирной конференции.