Читать книгу "Крылатая гвардия. «Есть упоение в бою!» - Кирилл Евстигнеев"

– Забыть?! – обиделся напарник. – Да ты что, старшой? Такое не забудут наши потомки и через тысячу лет… Отметим этот юбилей, командир!

– Отметим, – как эхо повторил я за Виктором. – Да так отметим, чтоб всем чертям стало тошно, не то что фашистам!

Заря была бледно-желтой, тусклой, невзрачной. Мы поднялись в воздух и пошли в глубь территории, занятой врагом, наблюдая внизу беспрерывную ленту его войск на дороге.

И вот я даю команду, негромкую, но четкую:

– Снижаемся до бреющего… Атакуем…

– Понятно, – так же тихо отвечает ведомый.

Высота метров тридцать-сорок, огонь наших пушек поливает колонны врага. При выходе из атаки я хорошо вижу дорогу: там все смешалось – люди бегут в разные стороны от дороги, горят автомашины, но танки врага как ни в чем не бывало продолжают движение. Им, видимо, наши снаряды – что слону дробина. Однако эффект неожиданности сделал свое дело – под гусеницами оказались некоторые загоревшиеся машины.

Второй заход оказался менее удачным: живая сила врага рассредоточилась, а танки сползли на обочины дороги и пошли дальше. Израсходовав боекомплект, мы возвращаемся на свою точку.

– Что скажешь о наших атаках? – спрашиваю я ведомого.

– По живой силе, автомашинам мы ударили здорово, а танки так и остались невредимыми…

– И ни один не загорелся? – пытаюсь выяснить я.

Виктор бросил в мою сторону удивленный взгляд:

– Мне кажется, один вспыхнул…

– А если «кажется», значит, надо забыть об этом – неуточненный факт.

Таков неписаный закон войны: если ты не уверен, что противник уничтожен, не преувеличивай его потери в своих докладах. Домыслы могут послужить срыву операции, ненужной гибели сотен и тысяч людей. А это самое главное на войне, так, во всяком случае, полагал я.

…Последний день июня. По тревоге мы с ведомым вылетаем на разведку вражеских войск севернее Харькова. Выполнив задание, подходим к линии фронта, где нас перехватывает четверка «мессершмиттов», которая надеется разделаться с нами довольно легко.

В первом же энергичном развороте чувствую, что с машиной творится что-то неладное: в хвостовой части грохот, словно по ней дали хорошую очередь. Истребитель в управлении послушен, но бой я веду осторожно, так как грохотание в фюзеляже во время резких движений рулями не прекращается. Мне удается использовать развивающуюся кучевую облачность – ныряем туда, и «шмитты» теряют нас из виду. За время схватки мы значительно уклонились в сторону Купянска. Горючее на исходе, поэтому садимся на аэродроме базирования «яковлевых».

Когда на стоянке открыли лючок на фюзеляже, удивлению всех не было границ: ведь я летал и вел бой с винтовками наших четырех механиков! Показываю Пронину трофеи, и наконец до меня доходит все, что происходит с машиной в воздухе:

– Ну дела! Нашли, где прятать оружие!..

Виктор остается у наших «лавочкиных», а я направляюсь на КП, где докладываю, кто мы, откуда и как оказались здесь, а также прошу срочно передать в наш полк разведданные и заправить машины горючим.

Благополучно возвращаемся на свою точку – радость механиков безгранична! Оказалось, они, не зная о вылете, положили винтовки в фюзеляж моего самолета. Когда послышался шум работающих моторов, механики бросились вдогонку, но было поздно – мы взлетели. Наземной радиостанции площадка не имела, и предупредить о таком грузе нас никак не могли.

В начале дня третьего июля с задания мы возвращаемся с победой: напарник сбил самолет. Настроение приподнятое, все на точке поздравляют Виктора с открытием «лицевого счета».

Было душно и жарко, и мы с ведомым отошли в тень кустов, где приступили к разбору вылета, который выполнялся по вызову с переднего края.

Учитывая, что в таких случаях мы почти всегда являемся к шапочному разбору, решили развить максимальную скорость. И все-таки «юнкерсы» уже успели отбомбиться и уйти, но позади них сражались «яки» с Me-109. Поэтому с ходу атакуем пару «сто девятых». Я строю маневр так, чтобы мой ведомый оказался в хвосте ведомого пары «мессеров»: расчет на одновременную атаку нашей пары по обоим самолетам врага. Фашисты не заметили нас – скорость и внезапность атаки сделали свое дело, и я даю команду:

– Бей правого!

Пушки у ведомого заработали, снаряды прошли по фюзеляжу, кабине, плоскостям… «Мессер» секунду-две не меняет направления полета, затем, накренясь влево и пройдя подо мной, беспорядочно падает…

Ведущий фашистской пары от неожиданности шарахается в сторону, и моя атака не достигает цели.

Слышу по радио:

– Братцы, нашего полку прибыло!

Теперь мы с Прониным полностью уверены в том, что нас не приняли за противника. Вместе с «яками» наседаем на вражескую пятерку, те, видимо, не сразу поняв, сколько пришло «лавочкиных», вышли из боя.

Мы с Прониным – снова в засаду.

Высокая динамичность атак в этом эпизоде требовала от летчиков внимания, четких, согласованных действий. Перегрузки доходили до предела, вызывая немалую физическую усталость. И все же Виктор, молодой летчик из майского пополнения, держался молодцом! Энергично маневрируя, он неотступно следовал за мной. Этот бой был для напарника третьим по счету, действовал он грамотно, инициативно и в итоге добился победы.

Только излишняя поспешность помешала нам увеличить счет сбитых вражеских машин. Само же взаимодействие «Яковлевых» с «лавочкиными» было слаженным и результативным.

По косточкам разобрав схватку со «сто девятыми», мы с Виктором Прониным пошли на КП. Часа через два раздался телефонный звонок:

– Задача прежняя, район тот же…

Вот и все – лаконично, просто и ясно. Летим парой: скорость максимальная, расстояние до переднего края небольшое. Вялость, наступившую на земле после возбуждения, вызванного прошедшим боем, как рукой сняло.

Мы спешим набрать побольше высоты. Погода по-летнему ясная, кучевая облачность почти наполовину закрыла небосвод, поэтому прижимаемся к ней поближе. Нижний край 1500–1700 метров. Замечаю на одной с нами высоте четверку истребителей. Чьи они: наши, противника? Действуем по неизменному правилу воздушного боя – до полной ясности считать самолеты вражескими. И уходим в просветы между облаками, вверх, чтобы уточнить обстановку и, если машины окажутся чужими, атаковать.

Это были Me-109. Они пришли шестеркой, чтобы отвлечь на себя внимание советских истребителей и тем самым дать возможность своим бомбардировщикам нанести прицельный удар по наземным советским войскам. Мысленно отмечаю: действия Me-109 разумны и точны. Четверка ходит ниже облачности, под самой кромкой, а пара – выше облаков. Воздушное пространство при таком боевом порядке просматривается полностью. Это, конечно, грамотно тактически, но не ново. Но мы лишены такого важного фактора, как внезапность: пара «сто девятых», как только мы с Прониным вышли из облаков, ринулась на сближение, пытаясь зайти в хвост напарнику. Медлить нельзя, и я, резко разворачиваясь навстречу атакующим, предупреждаю ведомого: