Читать книгу "Когда грабить банк и другие лайфхаки - Стивен Д. Левитт"

Стадная ментальность? Фрикономика посадки в автобус (Стивен Дабнер)

Несколько раз в неделю я отвожу дочь в детский сад на восточной стороне Манхэттена. Мы живем на западной стороне и обычно добираемся на автобусе. Это часы пик. На остановке, которая ближе всего к нашему дому (назовем ее точкой А), часто возникает очередь человек в сорок-пятьдесят. (Рядом станция метро. Многие едут с окраины или из центра, а потом пересаживаются на автобус.)

Вообще-то я не люблю толпы (и как только живу в Нью-Йорке?). И особенно не люблю протискиваться в автобус с пятилетней дочерью. Тем более если людей на остановке столько, что шанс попасть в первый автобус составляет 30%, а в один из двух первых — 80%. Яблоку негде упасть.

Шанс, что удастся не только зайти в один из двух первых автобусов, но и сесть, я оцениваю в 10%. Ехать недалеко, минут пятнадцать, но стоять в битком набитом салоне в зимней одежде, когда у дочери в рюкзачке еще и мнется еда, — не лучший способ начать день. На остановке такое столпотворение, что, когда для выхода пассажиров открываются задние двери, в них обязательно влезет кто-то из желающих ехать. Такие пассажиры не только не платят (касса расположена у передней двери), но и отнимают место у граждан, которые послушно стоят в очереди.

Впрочем, недавно мы изменили тактику. Садимся не на ближайшей остановке, а чуть поодаль, в точке В. Эта остановка расположена в 250 м к западу от точки А, а значит, на 250 м дальше от пункта назначения. Однако рядом с точкой В нет метро, очередь значительно короче, и автобусы приходят более свободными. В точке В у нас есть 90%-ный шанс залезть в первый же автобус и 40%-ный шанс занять в нем сидячие места. Ради этого стоит пройти лишние 250 м.

Так что больше и слышать не хочу о точке А! В точке В мы спокойно садимся и вместе слушаем iPod. (Мы оба любим Лили Аллен. Правда, там местами тексты не детские. Но у Лили столь сильный британский акцент, что Аня почти ничего не разбирает.) И завтрак остается в целости.

Одного не понимаю. Почему никто или почти никто из пассажиров в точке А не поступает так же? Ведь каждое утро стоять в точке А — пытка. Преимущества же точки В заметны невооруженным глазом: ее видно с точки А, и автобусы приходят из точки В со свободными местами, хотя этих мест хватает лишь для первых 10 или 20 пассажиров.

Лично меня такой расклад устраивает. Иначе пришлось бы искать точку С. Но все же я не понимаю, почему люди так себя ведут. Есть несколько возможных объяснений:

1. Поездка неприятна, но слишком коротка, чтобы проходить лишние 250 м.

2. Пассажиры настолько устают после метро, что у них уже нет сил куда-то идти.

3. Некоторые пассажиры не задумываются о существовании точки В и о ее преимуществах.

4. В точке А есть «стадо». Люди могут говорить, что не хотят быть частью стада, но в психологическом плане им так легче; они уступают «стадной ментальности» и бездумно присоединяются к большинству. Дескать, раз здесь все садятся, значит, так и мне надо делать.

Скорее всего, доля истины есть в каждом из этих утверждений, да и не только в них. Однако я склоняюсь к объяснению такого поведения людей стадной ментальностью. Чем глубже мы познаем общество методами социальных наук, тем больше понимаем: люди дорожат независимостью, но почти в любом аспекте повседневной жизни демонстрируют стадное поведение. В этом есть определенные плюсы. Если мы знаем о стадной ментальности, мы можем использовать ее и для личного блага (как при посадке в автобус), и для блага всех (к примеру, создавая давление общественности, чтобы увеличить число людей, сделавших прививки).

Эксперимент с фальшивыми мемуарами (Стивен Дабнер)

Почему появляется так много фальшивых мемуаров? Последний случай — «Любовь и последствия» (Love and Consequences) Маргарет Сельцер (я бы дал ссылку на ее страницу на Amazon.com, но, увы, такой страницы больше нет)[18].

Если бы вы написали, скажем, на 60% правдивые мемуары, то подали бы их как воспоминания или как роман? А если бы вы издавали мемуары, которые считаете правдивыми на 90%, то напечатали бы их как воспоминания или как роман?

Возможно, лучше поставить вопрос иначе: в чем плюсы публикации подобной книги как мемуаров, а не как романа? Я вижу несколько возможных ответов.

Подлинная история больше освещается в прессе, чем реалистичный роман.

Подлинная история вызывает больший резонанс: скажем, ее могут экранизировать, а автора приглашать для выступлений.

Когда читатель считает историю подлинной, он воспринимает ее острее, чем когда считает ее выдуманной.

Когда изобличается подложность очередных мемуаров, слышны сетования: «Такая хорошая история. И почему автор не опубликовал ее как роман?» Да потому, что были эти три причины. Именно они (а возможно, и многие другие) заставили авторов, издателей и прочих выдать книгу за мемуары.

Назвав эти причины и вспомнив многочисленные истории о том, как дорогая плацебо-таблетка из сахара действует сильнее дешевой плацебо-таблетки из сахара, я придумал забавный эксперимент с мемуарами/романом. Вот что вам надо сделать.

Возьмите неопубликованную рукопись, в которой повествование идет от первого лица и рассказывается напряженная и душераздирающая история. Нечто в духе «Миллиона маленьких кусочков» (A Million Little Pieces)[19] или «Любви и последствий». Найдите сто добровольцев и произвольно разделите их на две группы. И тем и другим дайте прочесть рукопись, но одним скажите, что это мемуары, а другим — что роман. В обоих случаях придумайте вопросы относительно восприятия книги. Потом посмотрите на результаты. Действительно ли «мемуары» будут иметь больший успех, чем «роман»?

Зал славы обманчив (Стивен Левитт)

Если вам нравится обманывать, вам придется по душе проделка британского регбиста Тома Уильямса. Дело было на прошлой неделе.

Похоже, в регби, как и в футболе, есть правило: если игрока заменяют, он не может вернуться на поле. Исключение составляют «травмы с кровью»: игрок имеет право покинуть поле временно, пока кровь не перестанет идти.

Том Уильямс получил «травму с кровью» в один из ключевых моментов недавнего матча. Я ничего не смыслю в регби, но его команда (Harlequins) отставала на очко, а в запасных у команды был ас по ударам с полулета, которому было самое время войти в игру и переломить ход матча.