Читать книгу "Кощей. Перезагрузка: фантастический роман - Роман Галкин"

Теперь настает моя очередь задуматься.

Так и едем неспешно вдоль берега Леи – так назвал реку мельник – до самого вечера, то разговаривая о разном, то погружаясь в думы. В полдень следует продолжительный привал с дремотой. А как только дневное светило скатывается с зенита, путь продолжается.

Несмотря на то что у нас с собой достаточно провизии, княжич не упускает случая подстрелить жирного зайца. Всегда считал, что лук воины носят со снятой тетивой, натягивая ее лишь перед сражением. У моего попутчика оружие всегда в боевом положении, и мне приходится лишь удивляться, с какой скоростью он выхватывает его из-за спины и производит выстрел.

Еще во время полуденного привала понимаю пользу, которую приносит сопровождающий нас оборотень, ибо забота о лошадях оказывается полностью на нем. Странно, но животные его совсем не боятся. Более того, такое ощущение, будто они опасаются меня, а присутствие мельника, наоборот, действует на них успокаивающе. Вспоминаю и настороженно-боязливое отношение ко мне деревенских собак, коему ранее не придал значение. Когда-то читал, будто лошади и собаки лучше других животных способны распознавать нечистую силу. Мол, из-за этого их запрещено заводить в церкви. Всегда удивлялся подобной логике.

После ужина Ледень просит позволения покинуть нас до утра. Обращается колдун к Болтомиру, но посматривает и на меня. Княжич благосклонно разрешает. Я не возражаю. Чую, мельник знает обо мне гораздо больше, чем я сам, но расспросить его не могу. Во-первых, не собираюсь раскрывать свое инкогнито перед Болтомиром. Во-вторых, не хочу показывать колдуну собственную некомпетентность. Он и так слишком часто смотрит на меня с нескрываемым удивлением.

Перед сном княжич начинает интересоваться порядками в землях, откуда я родом. Привычно вешаю ему какую-то лапшу на уши, стараясь ее запомнить, чтобы в дальнейшем не попасть впросак. На том и засыпаем.

Во сне приходит непонятное чувство беспокойства. Просыпаюсь от ощущения чьего-то присутствия и лежу, прислушиваясь и не решаясь открыть глаза. Посещает мысль, что как-то слишком безрассудно мы располагаемся на ночь в лесу, по слухам, полном не только зверей, но и всякой нечисти…

– А я думаю, пойду узнаю, отчего ты поприветствовать меня не желаешь? – Раздавшийся за спиной тихий густой бас заставляет вздрогнуть. – А ты будто спишь и не чуешь собрата. Оно и правда говорят, изменился ты, Кощей.

Так, понятно, обращаются ко мне. И вроде бы не враждебно. Но на всякий случай нащупываю лежащий рядом посох. Боевой артефакт придает уверенности. Неспешно сажусь и наигранно спокойно потягиваюсь. Лишь после этого поворачиваюсь в сторону ночного гостя.

На невесть откуда взявшемся пне сидит атлетического сложения мужик с русой бородой, заплетенной в толстую, достающую до пупка косу. Сидит, закинув ногу на ногу, переплетя пальцы рук на колене. Из одежды на нем только светло-серые портки. За плечами стоят две обнаженные красотки с неестественно голубоватой, почти прозрачной кожей. Обе увлеченно, я бы даже сказал, с фанатичным вожделением расчесывают длинные патлы здоровяка. Если распустить его бороду и сунуть в руки трезубец, он будет похож на Нептуна.

Рассмотрев гостя, обращаю внимание еще на одну деталь, показавшуюся мне неправильной. Это костер. Вернее то, что от него осталось – лужа с плавающими в ней потухшими углями.

– Ты же знаешь, я не люблю огонь, – басит пришелец, заметив мое недоумение по поводу залитого костра.

– А я тебе его и не предлагал, – не могу скрыть раздражения по поводу бесцеремонности гостя.

Я уже понял, что ко мне явился один из перволюдей. Вот только не имею понятия, как к этому отнестись. Он, судя по всему, уверен, что я его знаю. Придется разочаровать мужика. Но пока потяну время, подержу его в неведении. Глядишь, и узнаю что-нибудь важное.

Мужик не отвечает на мою грубость. Красотки и вовсе меня не замечают. Ни одна из них до сих пор не бросила в мою сторону даже мимолетного взгляда. Гость как будто погружается в собственные мысли, задумчиво шевеля пальцами на босых ногах.

– Если погибнет лес – измельчают и исчезнут реки, а озера превратятся в болота, – сообщает он вдруг.

Я вопросительно смотрю на него, не понимая, к чему он это сказал. Однако здоровяк продолжает наблюдать за шевелением пальцев собственных ног. Приходится задать вопрос вслух:

– С какого перепугу лес должен погибнуть?

– Лес без хозяина, как сад без садовника, – изрекает собеседник. – Веков пять, может, и протянет. Но, мыслю, меньше. И века не пройдет, как в нем одни елки останутся, а в них из тварей смогут лишь темные жить. Оно твоему братцу Вию раздолье, конечно, будет. Но потом и этот лес сгинет. Ты, вижу, к облику человеческому вернулся. Это хорошо. Вот только помыслами не отвернулся ли совсем от заветов Создателя?

– Чего-то я не понял, мужик, ты чего на меня бочку катишь? – не выдерживаю наезда. – Если ко мне что-то имеешь, говори прямо. А то нудишь тут, спать не даешь. При чем тут я и лес?

Мое эмоциональное высказывание нисколько не смутило ночного гостя. После недолгой паузы он продолжает:

– Я и говорю, ты восстал, а Яга с Лешим пропали. Пропали без следа. Оно понятно, из-за глупой шутки свихнувшейся со скуки бабы ты чуть бессмертия не лишился. Но я ж видел, как она страдала, простить себе не могла. Уж на что добра к людям была, а и то весь род Ивана извести собиралась. Кабы не мы с Лешим, наворотила бы баба дел. Да ладно с ней. Леший чем тебе не угодил? Потому что за Ягу заступился? Или давнее соперничество вспомнил? Ты, Кощей, всегда злопамятен был. – Укоризненно покачав головой, мужик устало встает. – Пойду, пожалуй. Вижу пустоту в твоей душе. Хоть и вернулся ты к человеческому облику, а душой стал тем чудищем, образом которого назойливых людишек отпугивал. Перещеголял братца.

Я сижу и обалдело смотрю, как сопровождаемый голубокожими красотками здоровяк уходит в туманную дымку у берега. Прихожу в себя только тогда, когда туман полностью скрывает ночных гостей. Слышится лишь шлепанье ног по воде.

– Эй! – кричу, сорвавшись с места. – Погоди!

Вбегаю в стену тумана. Он такой плотный, что даже я, способный видеть в темноте не хуже, чем при дневном свете, не могу ничего разглядеть дальше вытянутой руки. Натыкаюсь на заросли прибрежного ивняка и продираюсь прямо сквозь них. Под сапогами уже хлюпает вода. Дно начинает заметно уходить вглубь. Нет никакого желания купаться ночью, да еще в одежде.

– Эй! – Мой окрик гулко разносится в тумане.

Откуда-то отзывается девичий смешок.

– Эй! – кричу снова. – Да погоди ты! Я же не помню ничего. Кто ты хоть такой?

Замираю и прислушиваюсь. Слышно только, как журчит вода.

– Правду, значит, Яга говорила, – раздавшийся непонятно откуда бас заставляет вздрогнуть. – Нешто не помнишь меня?

– Не помню, говорю же.

– Чудно.

Снова продолжительная пауза. С середины реки слышится всплеск, будто выпрыгивает крупная рыбина.