Читать книгу "Час гладиатора - Сергей Зверев"

– Здравствуйте, здравствуйте, Алла Викторовна, – он подъехал к женщине, остановился, протянул ей руку для приветствия. Рука была сухая и теплая. – Рад, не забыли старика.

– Да ну, какой вы старик?

– По неписаным правилам кадровиков в нашей стране, любой человек старше пятидесяти автоматически – старик. Давайте-ка здесь приземлимся, – он подъехал к лавочке с красивыми металлическими подлокотниками, – присаживайтесь.

Алла Викторовна села на лавочку, Ростислав Аверьянович развернул свое средство передвижения перед ней. Они пару секунд смотрели друг другу в глаза.

– Алла Викторовна, – тихо заговорил генерал Плешкунов, – я все знаю и понимаю ваше положение. Мы ищем. Зильберман разослал запросы во все возможные инстанции и заведения ФСИНа. Ответы скоро придут. Вероятно, он не в обычной тюрьме…

– А что, есть еще необычные тюрьмы? – с вызовом спросила Алла Викторовна.

– Есть, – глухо выдавил Плешкунов, – тем не менее, то, что близким родственникам не сообщают местонахождение заключенного, – это нарушение прав человека. Даже по нашим законам. Я недавно разговаривал со Смирновым, знаете, кто это?

– Нет.

– Большой начальник, правда, не из нашего ведомства. Описал ему ситуацию. Он обещал помочь в поиске Максима. Это значит, что мы скоро его найдем.

– Но ведь он никого не убивал. Неужели вы верите этим тюремным ублюдкам?! – отчаянно воскликнула женщина.

– Я это знаю. Зильберман готовит сейчас апелляцию в Верховный суд. По этой драке в СИЗО вскрылись кое-какие детали. Сложность заключается в том, что все заключенные, которые давали показания в пользу стороны обвинения, раскиданы в настоящий момент по разным колониям. Но прогресс есть. Мы нашли одного бывшего заключенного, Долидзе его фамилия, который присутствовал при этой драке и который знает, как все произошло. Он готов дать показания в пользу Максима…

– Господи, да за что же нас Бог наказывает?! Только за то, что мой муж честно служил Родине? – Женщина закрыла лицо руками и заплакала.

Ростислав Аверьянович опустил голову, сжал кулаки. Лицо его потемнело, на скулах заиграли желваки.

– Алла Викторовна, успокойтесь. Мы его скоро найдем и вытащим…

Женщина встала, кивнула:

– Извините, в последнее время сдают нервы, – и, не глядя на Плешкунова, пошла к выходу. Затем вдруг вернулась обратно. – Простите, чуть не забыла, – она достала из своей сумки целлофановый пакет, – это вам, – положила пакет на лавочку. – До свидания.

Затем, не глядя в лицо генерала, пошла к выходу. Одно яблоко медленно выкатилось из пакета и упало на землю. Плешкунов долго смотрел в спину удаляющейся женщине, затем перевел взгляд на упавшее яблоко.

– Да, это настоящая жена, – прошептал он.

Глава 26

Максим сидел на цементном полу и прикладывал мокрую тряпку к ушам, из которых все еще текла кровь. Голова гудела, а уши словно заложило ватой. Сегодняшний бой чуть не закончился для него плачевно. Перед ним выставили низкорослого крепыша, подвижного и неожиданно агрессивного. Он владел стилем обезьяны, довольно распространенным в Юго-Восточной Азии. По реакции он не уступал Максиму.

Во время поединка омоновец вдруг применил прием, которого Максим никак не ожидал и с которым столкнулся впервые. Противник неожиданно прыгнул на него, прилип, обхватив его туловище кривыми ногами. Максим схватил крепыша за шею, чтобы провести удушающий прием, но тот вдруг двумя ладонями крепко ударил его по ушам. В глазах потемнело, голова загудела, Максим почувствовал, что теряет сознание. «Если сейчас вырублюсь, он меня убьет», – мелькнуло в голове.

Иконников провел единственный прием, который мог его спасти. Не выпуская шеи противника, он бросился на пол. Они так и упали, обнявшись, но поскольку крепыш был внизу, то вся сила удара при падении пришлась на него. Вдобавок Максим подбородком ударил его в глазницу. Глаз если не выдавил, то наверняка повредил. Рефери истошно заорал: «Сто-оп!» Максим поднялся. Противник лежал, закрывая правый глаз ладонью, и стонал. Его унесли на носилках, а Максима увели обратно в камеру. Сокамерники встретили его аплодисментами.

– Ты становишься местной звездой, Гладиатор, – поздравил его Кентавр.

– Это хорошо или плохо? – поинтересовался Максим.

– Это не хорошо и не плохо. Просто повышается твой статус, поэтому тебя перестанут выдергивать на поединки с бойцами Нацгвардии, ты будешь участвовать в ночных боях.

– Ночных?

– Ну да. Ты ведь сам назвался Гладиатором.

Ночные, или, как их называл Самур, гладиаторские бои были самой горячей темой для обсуждения среди сокамерников. Они устраивались поздно вечером, часов в десять-одиннадцать. Поединки проходили в большом подземном помещении, которое было раньше складом. Поле для драк в форме квадрата было огорожено высокой металлической сеткой-рабицей. Оружием на этих поединках служили самые разнообразные предметы, иногда экзотические: косы, гвоздодеры, арбалеты, топоры, огнеметы. Все зависело от фантазии Самура.

Если в «официальных» боях у зэка еще был шанс остаться в живых, то в гладиаторских боях он сводился к нулю. Проигравший должен был обязательно «уйти».

Публика на этих боях тоже была своеобразная: высшие чиновники из правоохранительных органов, представители столичного бомонда, олигархи, экзальтированные дамочки, господа с зоновскими манерами. Зрители на подобных представлениях сходят с ума. Они прыгают, визжат, орут, выходят за рамки приличия, требуют крови, крови, крови…

«Если попадешь на гладиаторский бой, – инструктировал Максима Кентавр, – забудь о спортивной этике и благородстве. В драке с омоновцем ты можешь его пожалеть, он тоже может в ответ проявить такое же благодушие. В гладиаторских боях этого нет. Там законы волчьи: либо ты, либо тебя. И бойся углов. Ты, как боец, мобилен, но если противник загонит тебя в угол, шанс остаться живым – минимальный. Победителю в таких боях дается приз – женщина. Как правило, это кто-то из местного обслуживающего персонала».

Все это пронеслось в голове Максима, когда он лежал на соломе в углу камеры с закрытыми глазами. Голова была чугунная, тошнило.

Послышался лязг открывающейся двери в конце сарая – обед. Зэки оживились, припали к решеткам, жадно наблюдая за разносчиками пищи. В их помещениях работали две таджички. Смуглые женщины с лицами-масками, молчаливые, тихие, словно мыши. Они разносили зэкам еду, свежую воду, убирали из камер экскременты. Зэки отпускали в их адрес шуточки и предложения, самым приличным из которых было: «Ну-ка, раздвинь ножки, детка!» Женщин сопровождал дежурный охранник с электрошокером.

Тележка с бачками остановилась напротив камеры Максима. Одна из женщин стала наливать в алюминиевую миску суп, вторая подошла к решетке, спросила: «Есть отходы?» Максим поднялся, взял таз с розовой от крови водой, поставил на пол, продвинул под решетку. Женщина-раздатчица просунула ему в камеру суп, от которого воняло кислой капустой.