Читать книгу "#моя [не]идеальная жизнь - Софи Кинселла"

Я читала восторженные описания капкейков из «Баттерфляй Бейкери». Этот капкейк – изысканное шоколадное чудо с соблазнительной белой глазурью. При виде него у меня начинает урчать в животе.

– Ты права, – говорю я через силу. – Даже один его вид вызывает у меня… ну, ты понимаешь. Тошноту.

– Какая жалость! – Флора откусывает кусок. – Боже, ну и вкуснятина! Ладно, береги себя. Ты точно не хочешь, чтобы я вызвала тебе такси?

– Нет, ступай. – Я машу рукой. – Пожалуйста, возвращайся к Энту. Пожалуйста, иди.

– Ну что же, ладно. Увидимся в понедельник.

Бросив на меня прощальный взгляд, Флора посылает воздушный поцелуй и исчезает. Когда не остается сомнений, что она ушла, я выпрямляюсь. Не могу отвести взгляд от сэндвича. Да, он в урне. Это ужасно. Но он же тщательно завернут в пленку. Так что… теоретически…

Нет, Кейти.

Я не стану доставать свой ланч из помойки. Я не так низко пала.

Но он же завернут. Все в порядке.

Нет.

Но почему же нет?

Медленно направляюсь к урне. Никто даже не смотрит.

– Я просто сфотографирую эту урну для своего блога о небрежном обращении с едой, – смущенно рассуждаю я вслух. Я фотографирую урну и подхожу еще ближе. – Вау, нетронутый сэндвич… Я просто сфотографирую этот сэндвич для своего исследования о том, что выбрасывание еды – в наши дни реальная проблема.

Слегка покраснев, достаю из мусора сэндвич и фотографирую его. Маленькая девочка лет пяти наблюдает за мной. Она тянет свою мать за рукав бледно-розового кашемирового пальто.

– Мамочка, эта тетя достает еду из урны, – говорит она своим звонким голосом.

– Это для моего блога о небрежном обращении с едой, – поспешно объясняю я.

– Она вытащила сэндвич из урны, – говорит девочка, игнорируя меня. – Из урны, мамочка. – Она с расстроенным видом тянет свою мать за рукав. – Мы должны дать ей денег. Мамочка, бедной тете нужны деньги.

Наконец ее мать поднимает глаза и рассеянно смотрит на меня.

– Знаете, через несколько улиц отсюда есть общежитие, – говорит она с неодобрением. – Вам нужно получить там помощь, а не вымогать у людей деньги.

Она это всерьез?

– Я не вымогаю деньги! – восклицаю я с негодованием. – Мне не нужны ваши чертовы деньги! И это мой сэндвич! Я сама его сделала, понятно? Из собственных продуктов.

Из глаз льются слезы. Только этого мне не хватало! Трясущимися руками засовываю сэндвич в сумку и уже шагаю прочь, когда мне на плечо ложится рука.

– Простите меня. Возможно, я была бесчувственной. Вы милая девушка. – Женщина в розовом кашемире рассматривает мое пальто. – Не знаю, почему вы оказались на улице и какова ваша история… Но вы не должны терять надежду. Вот, возьмите. Счастливого Рождества! – Она вынимает банкноту в пятьдесят фунтов и протягивает мне.

– О господи! – говорю я в ужасе. – Нет, вы не понима…

– Пожалуйста, – с неожиданным пылом уговаривает меня женщина. – Позвольте мне сделать для вас это. В Рождество.

Она сует мне в руку банкноту, и я вижу, как блестят глаза малышки от гордости за свою щедрую мамочку. Их обеих явно увлекла романтика: они помогают бездомной незнакомке.

Это самый мучительный момент в моей жизни. Нет никакого смысла рассказывать этой женщине истину: это было бы слишком унизительно для нас обеих. Между прочим, я знаю, что мои волосы не уложены в дорогом салоне и нужны новые набойки на туфли. Но неужели я действительно показалась ей человеком, который живет на улице? Неужели моя одежда настолько убога по сравнению со средним нарядом обитателей Ноттинг Хилла?

(Не исключено, что так оно и есть.)

– Ну что же, спасибо, – говорю я каким-то неестественным голосом. – Вы хорошая женщина. Да хранит вас Бог! Да хранит нас всех Бог.

Иду прочь быстрым шагом и, свернув за угол, сразу же подхожу к офицеру Армии спасения, который держит жестянку. А теперь начистоту: меня что-то кольнуло, когда я положила в жестянку деньги. Все-таки пятьдесят фунтов – это пятьдесят фунтов. Но я же не могла поступить иначе, не так ли?

Глаза офицера Армии Спасения загораются. Но когда он разражается благодарностями за мою щедрость, я отворачиваюсь и еще больше ускоряю шаг. Какое ужасное фиаско. Какой ужасный день.

И вдруг, в довершение всех несчастий, перед мысленным взором возникают картинки: Алекс и Деметра в номере отеля; они лежат на датском дизайнерском ковре, и их тела переплелись; они поднимают тосты друг за друга: ведь они такие успешные, такие крутые, такие классные…

Все, хватит! Нет смысла об этом думать. Мне просто нужно избегать его на рождественской вечеринке. А потом будет Рождество, и впереди целый новый год – и все изменится. Обязательно. Все будет прекрасно.

Глава 8

Черт побери! Вот он – стоит у бара. Черт!

Я торопливо отхожу в сторону и тянусь за воздушным шариком, чтобы им прикрыться. Возможно, мне просто следует уйти.

Рождественская вечеринка длится уже два часа. Мы празднуем в комнате на верхнем этаже, в «Коркскрю». Я никогда еще не бывала на такой крутой рождественской вечеринке.

Из болтовни в офисе на прошлой неделе я узнала, что никто в «Купер Клеммоу» (по крайней мере, в нашем отделе) не жалует традиционный рождественский обед. У Деметры, Флоры и Розы подается гусь, а не индейка. (Разумеется, органический.) У Марка будет ореховое жаркое, потому что его подруга вегетарианка. Лиз готовит перепелку по рецепту Оттоленги. У Сары на обед будет лобстер, и в качестве украшения она поместит в центр стола подобранную летом деревяшку, которую прибило к берегу. (Понятия не имею, какое отношение это имеет к Рождеству.)

А потом кто-то спросил: «А как насчет тебя, Кэт?» – и я сразу же увидела своего папу в бумажном колпаке, который, стоя у нашей старой плиты, жарит индейку на маргарине, купленном оптом на распродаже. Невозможно представить себе более традиционное Рождество. Я просто улыбнулась, сказала: «Еще не определилась», – и разговор плавно потек дальше.

Эта рождественская вечеринка тоже совсем не традиционная. В углу стоит фотобудка, и повсюду летают воздушные шарики с надписями «Хороший» и «Плохой». Названия закусок взяты из списка брендов наших клиентов, а у диджея явно не рождественский настрой: «Слейд» не проиграли ни разу. Алекса не видно было весь вечер. Ну и хорошо! Мне было действительно весело.

Но сейчас он вдруг появился, такой шикарный, в рубашке с черно-белым геометрическим принтом. Алекс с легкой усмешкой обводит взглядом комнату, в руке у него бокал. Прежде чем он успевает меня заметить, я круто поворачиваюсь и направляюсь на танцпол. Не то чтобы я собиралась танцевать – просто там можно спрятаться.