Читать книгу "Голубое утро - Наталия Мстительная"

— Госпожа Куппер и госпожа Вермюлер, — пробасил он. — Приносим вам свои извинения. Вы свободны.

«Спасибо вам, герой-освободитель!» — захотелось съязвить писательнице, но обстановка оставалась слишком уж официальной.

— Господин Орлофф, — обратился шериф своим грозным голосом к молодому человеку. — Вы обвиняетесь в краже бриллиантового колье, в убийстве Энрико Коненса, Сильвы Ван Хаук и Эсмеральды Родригес.

— Ничего себе! — присвистнул граф. — Нашли козла отпущения. K счастью, мой адвокат уже вылетел сюда.

— Вам он пригодится, месье Рожье-синьор Гонсалес-граф Орлофф! — сорвался мэр. — Вас разыскивает "Интерпол"! Пропавший полтора года назад изумруд "Эсперанса" тоже ваших рук дело?

"Граф" смешался и не нашёл, что ответить. Присутствующие, разинув рты, следили за неожиданным развитием событий.

— Господин Трампс, вы обвиняетесь в соучастии в кражах и сбыте похищенных драгоценностей, — объявил шериф.

Композитор молча проглотил обвинение и без сопротивления сдался властям. Граф Орлофф долго разглагольствовал o незаконности действий, o продажности судей и нерадивости полиции, но это ничего ровным счётом не изменило. Наручники защёлкнулись на его изящных запястьях, и оба мужчины были отправлены под конвоем в комиссариат.

Госпожа Кранс, появившаяся под конец этой трагической сцены, бeззвучно плакала, но, тем не менее, также отправилась в полицию для того, чтобы забрать своё драгоценное колье.

16.

Вермюлер и Синди Куппер остались в доме одни.

— Уехать бы отсюда побыстрее! — поделилась писательница c фотомоделью.

— Совершенно c вами согласна. Я вылетаю через три часа.

— В Лондон?

— Да. A вы куда? Домой?

— Нет. Мой отпуск пока не закончился, и я надеюсь ещё что-то изменить.

— Вы серьёзно? — поразилась Синди. — Вы не верите в предъявленные обвинения?

Похоже, эта мысль даже не приходила ей в голову.

— Значит, вы думаете, что это не граф? — уточнила девушка.

— Разумеется, нет, — спокойно заявила Вермюлер. — Какой резон ему был убивать Коненса? Он увидел его в тот вечер в первый раз в жизни! Или ту же госпожу Родригес? Здесь что-то не так!

— Я буду рада, если они ошиблись, — грустно улыбнулась фотомодель, но лицо её тут же омрачилось. — Они что-то говорили про "Интерпол". Значит дело серьёзное…

— В любом случае, менее тяжкое, чем убийство. За украденное колье ещё никого не приговаривали к высшей мере наказания. A я поняла, что речь идёт сейчас именно об этом!

— Я буду очень рада, если вам удастся помочь графу, даже если он и не настоящий граф… — искренне заявила красавица.

— Удастся, — заверила писательница девушку, — если вы поможете мне.

— Конечно, я готова… Скажите только как? — удивлённо проговорила фотомодель.

— Вопрос первый. Почему вы решили пригласить Сильву на отдых? От кого исходило приглашение?

— Я много рассказывала ей o строительстве нового дома, ведь она была моей самой близкой подругой. И когда ей захотелось взглянуть на него, то я, естественно, пригласила её c друзьями. Терпеть не могу одиночества!

— Вы встречали прежде её "друзей"?

— Вы имеете в виду композитора Трампса и графа? Нет…

— Вас не удивило, что Сильва их пригласила?

— Нет, ни капельки, — поделилась Синди, — к тому же она объявила, что граф — её жених.

— И это не помешало вам провести c ним ночь?

— Ах, — махнула рукой девушка. — Вы об этом… Теперь уже нечего скрывать!

— И вы не сообщили до сих пор в полицию, — укоризненно покачала головой Вермюлер. — Это могло бы стать алиби для несчастного графа!

— Какой смысл? — пожала плечами Синди. — Его обвинят в другом убийстве…

— Значит, такой расклад вас устраивает, — заключила писательница, поражаясь жестокости этой красавицы.

Фотомодель проигнорировала замечание женщины, но Вермюлер это не смутило:

— Мне кажется, что вы кого-то подозреваете… Но называть не хотите! Вы же не верите в виновность графа.

— Допустим. Какая теперь разница… — отмахнулась Синди.

— Большая! Вы подозреваете… Генриха!

Девушка вздрогнула и посмотрела на писательницу каким-то отсутствующим взглядом. Вермюлер удвоила усилия.

— Вы знаете, что Генрих Коненс был в саду около вашего дома в тот вечер?

— Чушь! — заявила Синди.

— Его видел граф Орлофф, — попыталась настоять на своём Вермюлер.

— Он врёт!

— Его видела я! — гордо выпалила писательница. — Около часа ночи он влезал в окно соседней со мной спальни!

Услышав подобное, фотомодель изменилась в лице. Отсутствующее выражение сменила целая буря чувств.

— Вы хотите сказать… — запинаясь, произнесла красавица, не отрывая от писательницы горящего взгляда. — Вы хотите сказать, что Генрих был в спальне Сильвы?!!

— Да. Именно так. Я лично видела его. Сперва мне показалось, что это был граф Орлофф, но теперь, когда я увидела своими глазами Генриха Коненса, я могу c уверенностью сказать, что это был он.

— Значит, эта змея успела его совратить! — прошептала Синди, сжимая спинку стула прекрасно наманикюренными пальчиками. — Вот зачем она приехала сюда!

— И не только за этим, — продолжила Вермюлер. — Она была сообщницей тех двоих, что называли себя её "друзьями". Шериф говорил o пропавшем изумруде на дне рожденья шейха… Вы присутствовали там?

— Да.

— Наверняка, Сильва сопровождала вас?

— Да. Шейх пригласил меня, но мы пришли вместе.

— С ней были какие-нибудь друзья?

— Нет. Мы были вдвоём. Сильва наняла "Кадиллак", и мы прикатили туда c шиком.

— А шофер машины не был случайно похож на графа или Трампса?

— Я не помню…

— Сильва, естественно, произвела впечатление на шейха? Арабские мужчины не равнодушны к блондинкам…

— Да, вы угадали. Это было действительно так. Сильва очень старалась понравиться хозяину вечера и эти попытки были успешными. Но это, конечно, не значит, что мужчины были от неё без ума…

— Разумеется, чтобы не надоесть мужчине, женщина меняет платья, чтобы не надоесть женщине, мужчина меняет женщин… — согласилась c ней Вермюлер, надеясь разозлить девушку.

И ей это удалось. Синди перестала контролировать себя и сердито выплеснула на собеседницу поток своих мыслей: