Читать книгу "Хочу быть с тобой - Майкл Мар"

Моя мама была прекрасной, лёгкой и очень красивой женщиной. От разговора с ней каждому становилось очень тепло на душе, а пять минут просто в её компании делало день каждого человека настолько прекрасным, что любые проблемы казались сущим пустяком. В каждого она вкладывала частичку себя, чем и привязывала к себе на многие годы.

Но однажды мама заболела. Поначалу это казалось лёгкой простудой, но позже, когда обратились к врачам, они диагностировали это страшное слово. Рак. В неоперабельной стадии. Без единого шанса на выздоровление. И если раньше нас особо было нельзя назвать дружной семьёй, то после этой ошеломившей нас новости мы и вовсе рассыпались. Разве что мама пыталась не унывать и быть сильной. Во всяком случае когда я была рядом. Но так же я отчётливо слышала, как она каждую ночь рыдала в подушку, а отца, как обычно, не было рядом. Не знаю, был ли он на самом деле так занят, а может, просто сбегал из дома при любом возможном случае. Когда мама умерла, он поначалу пытался как-то проводить со мной время, но затем я и вовсе перестала его видеть и была предоставлена сама себе. Я так и не поняла, было ли ему это всё настолько больно, что он не мог находиться дома, или ему просто было наплевать.

Провозившись несколько часов с историей болезни Саймона Стейсона и приведя все бумаги в порядок, я отправила их в свой архив. Незаметно близился вечер, а я даже забыла пообедать. Вспомнив, что Ричард сегодня вернётся позже обычного, я решила пока ничего не готовить, а довольствоваться лишь закусками. Как я ни старалась, по совету отца, переключиться на что-то другое, в голове постоянно возникала мысль, чтобы случилось, прими я тогда Саймона. Но этого мне не узнать, зато я чётко поняла для себя, что для каждого своего пациента сделаю всё, лишь бы помочь ему.

Райан позвонил мне в середине дня и договорился о времени. До встречи осталось примерно полчаса. Пожалуй, нужно переодеться и нанести хотя бы лёгкий макияж. Но так лень, если честно. Была бы моя воля, я бы приняла его в домашнем халате. Причём на кухне.

Чтобы хоть как-то поднять себе настроение, я решаю всё же пересмотреть фотографии с поездки. Подключив камеру к ноутбуку, я открываю первую папку и начинаю просмотр.

Боже, как же красиво. Пляжи, море, отель, еда и конечно я на фоне всего этого. Жадно впиваясь глазами в каждую фотографию, я понимаю, что их, видимо, несколько тысяч, так что до совместных фотографий с Ричардом я до сих пор не дошла. Признаюсь, я его загоняла с просьбами сфотографировать меня тут и там, да ещё и в разных позах.

Совершенно случайно взглянув на циферблат часов, с ужасом понимаю, что Райан вот-вот уже подъедет, а я сижу на кровати в одних трусиках и без намёка на макияж. Стремглав бросаюсь в ванную комнату, крашусь на скорую руку, собираю волосы в хвост и уже собираюсь решить, что надеть, как звонит мой телефон.

– Алло.

– Лили, я уже подъехал, стою возле твоего дома.

– А, Райан, дай мне, пожалуйста, пару минут, – говорю я, а сама вытаскиваю из шкафа первые попавшиеся джинсы, – я сейчас спущусь и открою тебе.

– Да, конечно, – отвечает он и отключается.

Так, О’кей, джинсы серые, пожалуй, эта чёрная кофта с воротником от «Шанель» и мои любимые ботиночки.

– Тебе это идёт, ты очаровательна, а главное – ты профессионал, – говорю я своему отражению в зеркале, убеждаюсь, что все предметы одежды на мне, и, прихватив телефон, сбегаю по лестнице. На ходу, с телефона отворяю ворота, чтобы машина Райана не маячила на дороге и чтобы мне потом не пришлось выдумывать, по какому поводу он был у меня, на случай если кто из соседей или его жена увидит его.

– Привет! – я здороваюсь с Райаном, как только он подъезжает к парадной двери, из которой я вышла. – Как твой день?

– Привет. – Он здоровается не так энергично, как я. – Да, так себе. Будни, что с них взять.

– Ну об этом ты мне сейчас и расскажешь. Пойдём?

– В твой знаменитый домик на дереве? Пошли.

Хотя расстояние от дома до моего кабинета всего лишь двадцать метров, мне казалось, что мы идём все сто. Я словно кожей ощущала всю его напряжённость и неловкость. И конечно же я понимала, почему ему так некомфортно. Одно дело, когда абсолютно незнакомый тебе человек и исключительно с профессиональной точки зрения ковыряется у тебя в мозгах, гуляет по самым тёмным и глубоким закоулкам твоей души, и совсем другое дело, когда то же самое делает твой сосед, с которым ты уже знаком несколько лет. Щекотливая ситуация, но, если найти правильный подход, тот факт, что мы знакомы, можно подать как преимущество. Интересно, а как разговоры происходят, когда оба супруга психоаналитики? Умеют ли они переключаться или это идёт бесконечный анализ и игра, кто кого перехитрит?

Поднявшись по винтовой лестнице и зайдя в кабинет, понимаю, что тут довольно душно. Настроив кондиционер и предложив Райану воды, наконец усаживаюсь в своё любимое грубое кресло, беру в руки блокнот и карандаш, что лежали на столике возле меня, приветливо улыбаюсь и произношу:

– Райан, послушай, прежде чем начать, ты должен знать одну очень важную вещь. Сейчас мы с тобой не соседи и даже не друзья. Да, мы знаем друг друга, но сейчас ты просто клиент с улицы, который может рассказать мне что угодно. Более того, всё сказанное тут тобой не покинет моего кабинета. Я связана врачебной тайной. И даже Ричард ни о чём не узнает.

– Да? – Он испуганно вскинул брови, о чём-то подумал, затем продолжил: – А, ну да. Я понимаю. Хорошо тогда. Ведь как ты помнишь, я тебя попросил об этом приёме при весьма неоднозначных событиях.

– Помню. Но мне, если честно, интереснее поговорить о том, почему ты захотел со мной встретиться? Что тебя тревожит?

– Что меня тревожит? Хм, если бы я сам конкретно знал, то к тебе бы не пришёл. Лили, я действительно не знаю, как об этом говорить и с чего начать. Слишком много всего есть в голове и так мало я могу сказать. Но главное, – он откашлялся, – я хочу, чтобы ты поняла одну важную вещь. Я пришёл к тебе не потому, что я боюсь своей гомосексуальности или стыжусь её. Я тут по одной простой причине: я слишком боюсь свою жену и я в паническом страхе от того, что скажут наши друзья и мои коллеги по работе, когда об этом узнают. А ты уж мне поверь, они обязательно узнают. И когда они узнают, я не представляю, что мне делать.

– А скажи, ты переживаешь за то, что они тебя осудят или за то, что они осудят тебя с Мартой как семью?

– Я боюсь за то, что они нас будут презирать, что мы были какими-то чёртовыми притворщиками. За себя я совсем не боюсь, я давно уже себя принял таким, какой я есть. А вот Марта и дети… Это уже совсем другое.

– А твоя жена знает?

– Нет, скорее всего. Но уверен, что догадывается. Не может же она быть настолько слепой.

– А как ты считаешь, как она к этому бы отнеслась?

– К чему? Что я гей? – Райан грустно улыбается. – Лили, я знаю, что она не подарок и та ещё зануда. Но в её наивной голове у нас типичная американская семья мечты. И даже если она что-то подозревает, то сказанная мною правда убьёт её. И я в этом стрессе каждый день. Порой мне кажется, что никакого выхода нет. Мне так и придётся до конца жизни притворяться, и это сводит меня с ума.