Читать книгу "Ангел. Право выбора - Остин Марс"

У неё опять заблестели глаза, голос задрожал и сел. Пару секунд посмотрев в окно, она подняла глаза и чуть улыбнулась мне:

- Я хорошо выступила на мире, потому что мне буквально за пять минут до выступления позвонил Макс и сказал, что уже смотрит прямую трансляцию и что желает мне удачи. Меня это так тогда обрадовало, ты не представляешь, - она улыбнулась сквозь слёзы, сразу вытерла глаза и стала рассматривать потолок. - Я была на седьмом небе. Потому что он единственный, кому было всё равно, какую медаль я получу, он хотел, чтобы я просто была довольна и всё. Он ничего от меня не требовал, никогда, ему было интересно не только моё здоровье и успехи, но и то, о чём я думаю, что читаю, что меня волнует... Он был моей тихой гаванью, тайным садом, моим... секретом, да, ты прав. - По её лицу опять пробежала яркая улыбка, пробежала и сразу погасла. - Макс был слишком опасным секретом. Как очень дорогое украшение, знаешь, из тех, которые всю жизнь лежат в шкатулке, потому что их просто страшно носить. У меня есть такие серёжки, бабушка подарила, я их каждый раз надеваю, смотрю в зеркало... - она поджала губы и развела руками с невесёлой иронией, - и снимаю. Потому что страшно, что потеряю, или сломаю, или украдут, или что-нибудь случится и их больше не будет. Или что кто-то из псевдоподружек увидит и будет завидовать, или что меня за них зарежут где-нибудь в переулке.

Светка замолчала, рассматривая переплетённые пальцы, я тоже молчал, вспоминая, как примерно то же рассказывала мне как-то Ксюха, пытаясь объяснить, почему я не должен дарить ей бриллианты. Она тогда полчаса объясняла, я для вида согласился, но в глубине души всё равно не поверил и обиделся, решив, что она просто не хочет принимать от меня дорогие подарки по каким-то своим, глубоко морально-абстрактным причинам.

- Ну, про серёжки я, допустим, понял, - потёр затылок я, - Дёмин тут причём?

- Он классный, - с болью прошептала она, - слишком. Он очень хороший человек и мне очень нравилось с ним общаться, но он... создавал слишком много проблем. Не по своей вине, просто так сложилась ситуация. Мы общались как друзья, хотя было ясно, что этого мало нам обоим, я прекрасно знала, что ничего больше дружбы быть не может, но всё равно не могла себе отказать в простом общении. Это продолжалось почти полгода, а потом... - она замялась, сделала нарочито несерьёзное лицо и улыбнулась, - случилась та фигня и мы больше не общались. И я запретила себе думать о нём, стала настраиваться на олимпиаду, вспоминать Олега и представлять, что встречу там его и всё будет класс. - Она криво усмехнулась и закатила глаза, - я же не верила, что у него и правда есть девушка. А потом увидела, как он со мной поздоровался, поняла, что все мои иллюзии рассыпались и осталась одна голая олимпиада и всего два пути — победа или провал, причём для меня лично разницы между ними нет. Даже если я выступлю идеально и меня будут чествовать как чемпионку, то это будет триумф спортсменки, а не человека. В целом мире нет ни-ко-го, кто бы поддержал меня, если я просто не стану выступать. У меня нет на это права. И именно поэтому я хочу новую жизнь, далёкую от спорта и ответственности перед всей страной, чтобы это была моя жизнь и я могла решать, что с ней делать. И чтобы меня любили, - её нижняя губа предательски дрогнула и она её прикусила, глубоко вдохнула и продолжила, - любили не за растяжку и прыжки, а... просто так. - Она покосилась на брошенную в раковине тарелку от моего творога и слабо улыбнулась сквозь слёзы. - Чтобы кто-то доставал мне косточки из малины, игрался со мной в игрушки, вытирал мой ноутбук пока я сплю...

Она окончательно расстроилась и опять разревелась, а мне почему-то стало стыдно. Я вдруг подумал, когда в последний раз дарил Ксюхе цветы. Никогда не дарил, она их не любит, называет «вениками трупиков», но это частности. Можно же и по-другому, как-то, не знаю... Волк сказал, что я закрыл её дома и им приходится общаться на сходках художников. Ну да, да, закрыл — а что делать? Меня до нервной трясучки доводят её «просто друзья», которые таскают ей конфеты, болтают с ней по телефону часами, водят на концерты и всё такое. Да, я ревнивый эгоист! А что я могу с собой сделать? Бесят меня они.

В зале за стеной раздался радостный вопль «ты видел?!» и демонический хохот, я помнил этот момент — мы тогда чудом вытащили бой, вдвоём остались.

- Это правда настолько классная игра? - вдруг тихо спросила Светка. Я посмотрел на тарелку в раковине, пожал плечами:

- Смотря с кем играть.

Она усмехнулась с таким пониманием, как будто год прожила с нами в одной квартире, встала и вздохнула:

- Ладно, спасибо, что выслушал и что познакомил с ней. Пойду я, поищу свою мечту. - Она иронично закатила глаза, как бы убавляя пафосности последней фразе, поправила мастерку и я вспомнил:

- Стой! А где вы встречались с Максимом? Ты так и не сказала.

- Мы вместе ездили в трамвае, - улыбнулась она, увидела моё вытянувшееся лицо и хохотнула, приподняла плечи и помахала рукой, - пока. Найдёмся ещё.

- Давай, - задумчиво кивнул я, глядя в стол.

Трамвай. Единственное место, где она бывала одна. Как я сам не допёр?

***

Когда Света сказала, что они с Максимом начали общаться в конце лета, это меня немного удивило. Судя по его настрою в тот вечер, когда он её увидел, я думал, что он пойдёт на штурм следующим же утром. Фиг там, он рефлексировал ещё очень долго.

Светка появилась в интернате в конце мая, примерно спустя неделю он её увидел, но после разговора с Юлей сильно поумерил пыл и даже не искал её видео в интернете. Два дня. На третий искал, смотрел, вздыхал и продолжал ничего не делать. Сначала вроде как на что-то решился, стал делать шикарные крюки по дороге из бассейна к комнатам, чтобы попадаться ей на глаза — дохлый номер, она его опять в упор не замечала и опять была либо с мамой, либо с Алиной.

Тогда он вообще решился на оригинальнейший манёвр — столкнуться с ней в коридоре. Ага, фильмов насмотрелся про «они столкнулись-книги рассыпались-взгляды встретились-они влюбились». Щазже, держи карман шире. Во-первых, книжек в наших широтах никто в руках не носит, во-вторых, уронить висящую на плече спортивную сумку довольно сложно, в-третьих, Светка потрясающе неромантично поморщилась, потёрла плечо и мазнула по смелому герою рассеянным взглядом где-то между грудью и подбородком, тихо сказала «простите, я не хотела» и пошла дальше. Он стоял такой растерянный и расстроенный, что мне его было реально жалко.

Но он и тут не сдался — ха, слабаки чемпионами не становятся! Он хорошо подумал, поискал на сайте интерната расписание уроков и тренировок, а потом ещё и проконсультировался у родственницы на предмет свободного времени у их группы. И Юля ему популярно объяснила, что свободное время — это для нормальных людей, а для олимпийских надежд свободного времени не бывает, бывает время дополнительных индивидуальных тренировок с личным тренером и по совместительству мамой-цербером. А потом добавила в шутку, что если ему так горит встретиться со Светой, то он может отправить её репетитора по французскому на больничный и занять его место, потому что время уроков — это единственные два часа в сутках, которые Света проводит без присмотра мамы или учителей. Максим отшутился, что в языках не силён, но совет запомнил. И ещё как бы невзначай спросил, где Света живёт, на что Юля ответила, что понятия не имеет, потому как обе Чечины никого ещё в гости не звали и от предложения директора подвозить их по утрам отказались, трамваем ездят.