Читать книгу "Резидентура. Я служил вместе с Путиным - Алексей Ростовцев"

Этот старший офицер связи действовал так уверенно, потому что знал: Берлин и Москва его поддержат. И его поддержали. Кажется, негодяй был уволен из органов. А что еще с ним следовало делать? Ведь он являлся потенциальным предателем.

Выше я уже писал о том, что нравственный климат в Представительстве менялся в соответствии с теми изменениями, которые происходили в Советском Союзе в 60-е – 80-е годы. Менялся в худшую сторону. Общество наше разлагалось, и то, что в 60-х годах считалось позорным и греховным, в 80-х стало чуть ли не нормой. Культ духовных ценностей вытеснялся культом вещей. Вещизм сделался своеобразным стержнем нравственности кое-кого из сотрудников разведки. Оперу 60-х годов не пришло бы и в голову заняться спекуляцией заграничными товарами. Опер 80-х не уставал возить на родину японские магнитофоны, загоняя их там за баснословные деньги, чтобы не остаться без машины и дачи, а ежели таковые уже имелись в наличии, то складывал рубли в чулок, не зная точно, на что они будут потрачены. Мысли о работе и Отечестве быстро вытеснялись из головы опера 80-х мыслями о материальных благах. Опер 80-х стал настырным и нахрапистым во всем, что касалось решения личных вопросов. Советская идеология испускала дух. Ей на смену пришли общечеловеческие (рыночные) ценности. И когда рухнула ГДР, многие офицеры Представительства этому обрадовались. Ведь исчезло МГБ, и все его имущество осталось без хозяина. Значит, можно было увезти домой принадлежавшую бывшим немецким друзьям мебель. Началось чудовищное разграбление советской собственности в ГДР. На этом многие тоже крепко погрели руки. Дурные деньги в единый миг превращали людей в скотов.

Кому достались наши военные предприятия, наисовременнейшие аэродромы, полигоны, военные городки? Кому достались крупнейшие в Европе урановые рудники, которыми мы владели совместно с немцами? Все это украдено неизвестно кем, а может быть, просто брошено. В итоге мы еще должны выплатить ФРГ контрибуцию в размере шести миллиардов советских переводных рублей. За что? Говорят, это наш старый долг ГДР. Какой долг? ГДР строилась с привлечением громадных ресурсов Советского Союза. Вот теперь и хочется спросить: так кто же победил во Второй мировой?

Рожа опера образца 1989 года стала дурацкой от барахольного счастья. Вся зарплата пошла в валюте, распродавались по бросовым ценам добротные гэдээровские товары. А то, что грохнулась вся наша огромная агентурная сеть, созданная трудом многих поколений чекистов, то, что грохнулись все наши разработки, – это уже волновало и доводило до инфарктов в основном «старичков» – сотрудников старшего поколения. Молодежь мыслила по-новому. К этому ее призывали наши лидеры.

За предательство друзей и союзников мы жестоко поплатились. Через два года рухнула наша страна.

Не думай, читатель, что все подряд чекисты оказались сволочами и продали Россию. Многие были готовы исполнить свой долг до конца, однако их полностью дезориентировало руководство партии, которому они были напрямую подчинены. Чекистам десятки лет вдалбливали в головы, что они вооруженный отряд партии и должны выполнять только приказы партии. Любой шаг в сторону – преступен. От партии и ее руководства враз ничего не осталось. Кого слушать, чьим указаниям следовать?

А сейчас сними шапку, читатель. Я процитирую предсмертную записку офицера КГБ, застрелившегося на своем рабочем месте в тот самый миг, когда торжествующие ублюдки спускали с главного шпиля Кремля государственный флаг Советского Союза. Это было 25 декабря 1991 года в день католического Рождества в 7-40 вечера. Обрати внимание, читатель, с каким садистским подспудным смыслом мировая закулиса определила день и час нашей погибели. А теперь слушай: «Мне очень больно и обидно за мою великую Родину, служению которой я посвятил всю жизнь. Никогда не стремился сделать карьеру или, что называется, “урвать кусок пирога” общенародного, общенационального достояния. Этим горжусь и считаю это смыслом жизни каждого офицера, давшего присягу служить святому Отечеству. Иногда задаюсь вопросом – почему именно нашему, моему поколению пришлось пережить эту страшную трагедию. И… не могу найти ответа.

Я верю в великую грядущую страну дружбы народов, я верю в великую святую Русь.

Верный своей присяге полковник Александр С.»

Разгром Советского Союза повлек за собой разрушение всей единой монолитной структуры Комитета государственной безопасности. КГБ распался на несколько спецслужб, которые тянут одеяло каждая на себя вместо того, чтобы тесно сотрудничать друг с другом. Из КГБ было выбито самое работоспособное офицерское звено: капитан – майор – подполковник. Распалась связь поколений, их преемственность. Кого уволили, кто уволился сам. Рынок смог предложить бывшим чекистам, в большинстве своем умным, грамотным, разворотливым мужикам, достойный человека уровень существования. Советский опер жил не богато, но и не бедно. Он принадлежал к советскому среднему классу. Когда я в конце семидесятых – начале восьмидесятых годов работал в Центральном аппарате разведки в звании подполковника и в должности старшего научного сотрудника, моя зарплата составляла около пятисот рублей. В пересчете на нынешние деньги это где-то тысяч восемнадцать-двадцать. На такие деньги можно было жить и содержать семью. Сегодняшний опер, как и армейский офицер, бедствует. Он вынужден постоянно экономить на желудке, чтобы не голодали его дети. До недавнего времени ему месяцами вообще не платили зарплаты. У спецслужб не хватает средств на содержание своих лечебных учреждений и санаториев. Теперь чекисты лечатся и отдыхают там вместе с новыми русскими и иностранцами из ближнего зарубежья. Те вливают в нашу медицину необходимую валюту. Получается так, что чекисты зачастую лежат в госпитальных палатах и проводят свои отпуска с теми, кого должны разрабатывать и сажать. Здесь имеет место грубейшее нарушение правил конспирации: объекты нашей заинтересованности не должны знать нас в лицо. Но голод не тетка! Куда денешься?

В 1999 году какой-то офицер ФСБ прислал в газету «Новости разведки и контрразведки» стихотворение собственного сочинения, которое было опубликовано на первой полосе октябрьского номера. Цитирую его полностью:

Я согласен: и впредь не платите!Пусть шатает меня на ходу,Не давайте жилья, не кормите:Все равно я на службу приду!

Денег нет, и не ясна причина,Почему не дают, лишь берут.Труд создал из меня гражданина,Для которого важен сам труд.

День получки! Нет траурней даты,Просто нет ее в этом году!Не платите паек и зарплату,Все равно я на службу приду!

Этот образчик фольклора вызвал в моей душе противоречивые чувства. С одной стороны, возмущение, с другой – что-то вроде радости. Жив курилка-опер, жив и, как прежде, вкалывает на своем посту! Значит, пусть не злорадствуют враги России по поводу постигших ее бед. Настанет час – и сволочь получит сполна за все содеянное.

Я ношу в карманах моего плаща два документа: удостоверение ветерана КГБ и удостоверение жертвы КГБ. Между прочим, оба документа гарантируют их владельцу примерно одинаковые льготы, и что же мне теперь остается делать? Мне остается пойти на площадь Лубянку и поклониться тому знаменитому на весь мир дому, где я начинал свою службу в Центральном аппарате советской разведки. Там я познакомился и подружился с замечательными людьми, умными, вдумчивыми, прекрасно образованными, государственниками, истинными патриотами России. Как же далеко до них той шушере, которая замусорила собой нынче наш политический небосклон и телеэкран. Я обязан поклониться также Соловецкому камню, ибо он память о моем отце. Это все. Больше я на этом свете никому ничего не должен.