Читать книгу "Девять подвигов Сена Аесли. Подвиги 1-4 - Игорь Мытько"

Потом пришла мисс МакКанарейкл. Она взяла математику (очень понравилось название) и испытала самое жгучее разочарование в жизни.

– Это унизительно! Я не собираюсь заставлять детей зубрить неблагозвучные заклинания! Вот, посмотрите: «ха крест у два ха два крест два ху крест у два»!

– Боюсь, – заметил ректор, разглядывая книгу, раскрытую на странице с формулой (x+y) 2 =x 2 +2xy+y 2 , – вы не совсем правильно поняли…

– И нечего тут понимать! Это гадость, которой не место в приличной школе! Я привыкла к заклинаниям, которые звучат как музыка: Кристина-Орбакайте!

– Действительно, – согласился Югорус, – очень похоже на музыку. Только верните, пожалуйста, моему носу нормальный вид.

После этого Развнедел отказался преподавать английский язык и литературу («Слишком много букв, а слов и того больше»), мадам Камфри – физику («Они пишут – закон сохранения вещества, а я говорю – спирт сам куда-то исчез!»), да и Лужж с удовольствием бросил отравлять детям мозги «так называемой историей». Его очень сердило, что какой-то там Тридцатилетней войне отведено целых три страницы, а о XIII Всемирной Магической конференции, продолжавшейся вдвое дольше, не сказано ни слова.

Стоит ли говорить, что, повстречав в австралийской пустыне поклонника технического прогресса Мордевольта, Югорус Лужж обрадовался ему, как родному. Пользуясь особыми обстоятельствами, он выторговал для бывшего Врага Волшебников амнистию – при условии, что тот вернется к преподаванию. Мордевольт даже согласился на помощь поднаторевших в мудловских штучках Порри, Сена и Мерги. Предполагалось, что это направит разрушительную энергию не в меру развитых детей хоть в какое-нибудь русло.

Правда, некоторые впечатлительные родители, узнав, что их отпрысков будет учить Тот-кто-раньше-угрожал-существованию-магического-мира-а-потом-оказалось-что-нет-не-угрожал, начали протестовать и даже организовали у здания Минпросвета пикет под лозунгами «Нет!», «Нельзя!» и «Как можно?!».

Родителей быстро привели в чувство, пригрозив им Мордевольтом, и опальный профессор взялся за дело.

Взялся основательно. Вдумчиво. Тщательно сбалансировал программу. Съездил в командировку по обмену опытом во все крупнейшие европейские университеты. Предусмотрел все возможные проблемы. Учел все детали. И, как следствие, завалил все сроки.

Урок литературы

– Ну как вы не понимаете! – горячилась птица марабу на плече у Югоруса. – 24 мая Открытый урок по мудловским предметам! Приедет представитель министерства! Неужели сложно за три недели научить детей хоть чему-нибудь мудловскому?

От огорчения ректор даже не заметил, что стал называть предметы «мудловскими», а не «слабоволшебными» или «нетрадиционными для магов».

– Это вы не понимаете! – злился Мордевольт. – Ничему «мудловскому» за три недели научить нельзя! Экспресс-курс – это профанация! Если проблема только в министерском представителе, то наколдуйте ему блестящие результаты.

Неизменная спутница Мордевольта, Черная Рука одобрительно щелкала пальцами.

– Да я бы с радостью, – стонал Лужж. – Но у чертова представителя будет детектор магии!

«И эти люди требуют от нас не пользоваться шпаргалками», – меланхолично думал Сен.

Вдруг марабу перестал стонать и вкрадчиво произнес:

– Хотя, наверное, проблему детектора магии можно решить. Если бы вы согласились слегка модифицировать вашу замечательную Тру…

В дверь осторожно, но с достоинством постучали.

«Да что же это такое! – огорчился Югорус. – Стоит начать о Трубе, как меня обязательно перебивают. Может, написать Мордевольту письмо?»

– Войдите! – крикнула птица-секретарь, в которую превратился марабу.

– Приветствую вас, о Великие Белые Маги, Рыцари Форпоста, стоящего на страже пределов Волшебной Страны! – провозгласил с порога лопоухий человечек.

Белые маги-рыцари – один в фиолетовом плаще, другой в желто-зеленой мантии – посмотрели друг на друга.

Бальбо Рюкзачини был чрезвычайно поэтичным хоббитом. В прошлом году в качестве секретаря следственной комиссии он провел в первертском форпосте несколько месяцев, что, по идее, могло убить в Бальбо всякую тягу к жанру фэнтези. Но реальность не просто мало влияла на романтические представления Рюкзачини о жизни, а вообще не имела к ним никакого отношения.

– Что привело тебя к нам, о Печальный Странник? – постарался подстроиться под неожиданного гостя Лужж.

С таким же успехом ректор мог сказать: «Чего приперся, коротышка?» или «Прием по личным вопросам во вторник и четверг с 14 до 15», – даже это прозвучало бы в ушах Бальбо небесной музыкой.

– Большая Беда привела меня к вам, о Мудрые Старцы… – начал речь Печальный Странник.

Если отбросить все «о» и красочные эпитеты, суть дела состояла в следующем. Читатель никак не мог дорасти до уровня понимания прекрасного, присущего талантливому писателю. Те книги, которые нравились Бальбо, упорно не имели коммерческого успеха. Те книги, которые не нравились Бальбо, имели коммерческий успех, но их написал не он. Пытаясь понять, в чем причина такой несправедливости, Рюкзачини пришел к выводу, что его произведениям не хватает идеального героя.

– Взгляните, о Проницательные Обладатели Чудесной Силы, на пресловутые «12 подвигов Геракла», – жаловался Бальбо. – Примитивнейшее произведение в ряду творений высокой литературы, а сколько веков уже пользуется популярностью. А все почему? Потому что там есть идеальный, ярко выраженный главный герой, постоянно совершающий подвиги!

И тогда непонятый современниками литератор решил написать книгу «[Какое-то число] подвигов [Какое-нибудь имя героя]». Дело было за малым – Великим Героем.

– Где же еще мне суждено найти Великого Героя, как не в этих замшелых стенах, переживших века, ставших свидетельницами грандиозных сражений, слышавших ужасные заклинания темного прошлого…

На этих словах успокаивающее заклинание Югоруса начало давать сбои. Сен ощутил в себе сильнейшее искушение съездить наглому вруну в ухо: «пережившие века стены» построены неполных пять месяцев назад. Причем Бальбо сам видел, как их предшественниц разрушил магический смерч.

Пока продолжалась внутренняя борьба, в ходе которой искушение было побеждено по очкам и ворча скрылось, коротышка успел довести профессоров до кипения:

– И тогда этот исполин, эта глыба, этот матерый нечеловечище…

– Короче! – повысил голос всегда сдержанный Мордевольт. – Что тебе сказал Каменный Философ?

Бальбо задумался:

– Я точно не помню… Но смысл такой: «Иди, о, великий летописец, к ректору, он тебе укажет героя!»

Птица-секретарь на плече Лужжа превратилась в коршуна и взвилась в потолок. Немного побившись в него, птах сориентировался и вылетел в окно.