Читать книгу "Пляж исполненных желаний - Ирина Щеглова"

– Хороший парень… Дочь, но тебе не кажется, что кавалеры немного староваты для вас?

Я не ответила.

Он засмеялся:

– Что же ты от подруг отстаешь?

– Так получилось.

Когда мы подошли к самому маленькому дольмену, Иван сказал, что его имя – Майя, и он помогает влюбленным.

– Это же просто камень, – я пожала плечами.

– А ты потрогай его.

Я положила ладонь на шершавую поверхность древней глыбы, она оказалась теплой и словно бы живой. Иван накрыл мою ладонь своей.

– Чувствуешь?

– Тепло, – сказала я.

На само деле, мне стало жарко: от солнца, от камня, от того, что Иван стоял совсем близко, и еще не знаю от чего.

– Вань, иди сюда! – крикнула Аня. – Сфотографируй нас!

Он усмехнулся и отпустил мою руку.

Ну вот, а потом мы вернулись в поселок, пообедали в кафе, и на базу нас доставила моторка, идти пешком никому не хотелось, устали.

Проспали до самого ужина. Когда я вышла на веранду, то услышала, как профессор говорил отцу:

– Я понимаю и совершенно с вами согласен, но вот что объясните мне: выхожу я на пляж, все, простите, неглиже, – он многозначительно посмотрел на отца, – одна молодежь, так сказать, наше будущее! Но! – он поднял палец, – ни Артемид, ни Афродит, ни Аполлонов, одни заморыши!

Отец рассмеялся.

Старичок заметил меня и улыбнулся. Я пожелала ему доброго вечера; когда надо, могу быть очень приличной девочкой.

Аня, демонстративно не замечая меня, сбежала по ступенькам лестницы и остановилась, поджидая Ольгу, чтоб идти вместе на ужин. Мне это противостояние порядком надоело, но не я же первая начала. Поэтому, гордо подняв голову, я прошествовала мимо. Пусть догоняют.

Вечером повела маму с отцом к трансам в челаут. Негры меланхолично постукивали в свои барабаны и пели бесконечную песню с повторяющимися словами.

Отца буквально заворожили танцующие полотна и свечи на полу. Он кружил со своим фотоаппаратом по площадке, снимал, ложился на живот, пытаясь поймать момент, когда порыв ветра подхватит несколько упавших листьев и пронесет над горящей свечой. Ани с Иваном нигде не было видно, и Ольга несколько раз спрашивала меня, не знаю ли я, где е племянница. Я догадывалась, но говорить не стала. Наплела что-то про берег.

«Вот так всегда, – тоскливо думала я, – хочешь как лучше, а получается, как всегда. Ивана я ей подарила, отмазываю ее от тетки, а она даже говорить со мной не желает… как тяжело с девчонками! С ребятами куда проще, я и в школе дружу только с парнями, меньше проблем».

Родители зачем-то решили проведать вигвамных дикарей. Но мне в эти их взрослые игры играть надоело. Я ушла домой.

День последний

Утром Иван пришел прощаться. Он был полностью собран и готов к дороге.

Мы так растерялись, даже не знали, что говорить.

– Вот так сразу? – лепетала Аня.

– Ты же не собирался, – недоумевал Женька.

– Пора, пора, нельзя надолго оставаться на одном месте, затягивает.

Он поставил рюкзак, раскрыл его:

– Я хочу сделать всем подарки, – сказал он.

Леша стал обладателем соломенной шляпы, на которую давно положиил глаз, Женьке достался знаменитый охотничий нож в кожаных ножнах, Анька получила китайскую полотняную сумку, всю причудливо вышитую иероглифами, Ленка – футболку, Андрей – очки…

– Эй, Иван, ты че все раздаешь-то? – удивился Женька. – Это же не дешевые вещи…

– Избавляясь от вещей, избавляешься от привязанностей. Главное остается здесь, – он прижал руку к груди.

Потом снял с шеи медальон и надел на меня.

– Это тебе.

Тяжелый серебряный диск с непонятными знаками теперь красовался на моей груди. Анька вспыхнула.

– И еще, – Иван сделал вид, что не заметил впечатления, произведенного его подарком на Аньку. – Маш, я хотел бы кое-что подарить твоим родителям и Ольге, только, боюсь, они неправильно поймут.

Он протянул мне зажигалку для отца, перьевую ручку для матери и набор для суши – это Ольге. Она страстная любительница.

Я прижимала к себе подарки и молча смотрела на него.

– Ну, ты даешь!

Восторгались ребята:

– Это же охотничий нож, он же бешеных бабок стоит, и зажигалка, небось «Zippo» настоящая.

Иван улыбался.

Он раздал все, включая фотоаппарат, только кассету забрал от него. Его рюкзак удобно свернулся, он легко вскинул его за спину, пожал всем руки, чмокнул Аню и Ленку в щеки и чуть приобнял меня за плечи.

И все, ушел, растворился, словно и не было его.

Анька снова ревела, только теперь на моем плече. Она размазывала слезы по щекам, рассказывала, всхлипывая, как Иван вчера сказал ей, что любит ее, как любил бы младшую сестренку. А она-то всерьез! Она-то его не как брата любит!

– Ничего, – говорила я, тихонько поглаживая ее по спине, – ничего, все пройдет, все забудется…

– Послушай, отдай мне, медальон, а? – попросила Анька.

Я закрыла диск ладонью и покачала головой:

– Это подарок, Аня.

Она как-то быстро смирилась, успокоилась, затихла, только все думала о чем-то, вспоминала, наверное.

Мне тоже было что вспомнить, но я старалась не делать этого.

Был грустный вечер, мы провели его с немногочисленными трансами в челауте. Была тихая музыка и свечи, расставленные на бетонном полу, эстраде, дорожках и лестнице.

Женька повесил дареный нож на ремень, Ленка нарядилась в футболку, Андрей показывал всем солнцезащитные очки, за спиной у Леши болталась соломенная шляпа…

Подарки Ивана понравились всем: у мамы из кармашка рубашки выглядывала ручка, отец прикуривал от зажигалки… Валера явился в челаут с фотоаппаратом на шее.

Ивана не было, но он был всюду. Его посох стоял, прислоненный к стене куреня, дикари у вигвама пили какой-то необыкновенный зеленый чай; Ленка сказала, что он заходил попрощаться, принес этот чай и всякие хозяйственные мелочи…

«Все самое дорогое остается здесь» – сказал Иван, показав на свое сердце. «А вещи, они только обременяют и создают ненужные привязанности» – подумала я. Мне было жаль расставаться с медальоном, я привыкла к его уверенной тяжести, к прохладе серебра, к диску с непонятным рисунком…

– Ань, возьми медальон, – сказал я.

– Нет, – она остановила меня, – пусть будет у тебя.

И ушла в домик.

А я никогда не могла спать в полнолуние.