Читать книгу "Развод и вещи пополам - Ирина Хрусталева"

– Да ты что, дядя Ваня? – вытаращила глаза Валерия. – Димка – преступник?! Ты меня не смеши, пожалуйста. Это совсем не такой человек, чтобы… Да я даже говорить об этом не хочу. Я люблю этого человека и могу поручиться за него, как за саму себя! – запальчиво проговорила она. – Он только вчера прилетел с соревнований и весь день пробыл со мной. Потом к матери уехал, сегодня утром мне звонил. Мы с ним вчера поссорились немного, вот он и позвонил, извинился за свою вспыльчивость. Дядя Ваня, мы здесь совсем ни при чем, я правду говорю, ты же понимаешь, что мы не могли, что я не… И браслет я правда отдала! Ты же понимаешь, что я не могла, – вновь повторила она, с испугом и тоской глядя на полковника.

– Да все я понимаю, – сморщился толстяк. – Вот поэтому голову и сломал. Как, что, почему да в какое время? Это же каким специалистом нужно быть, чтобы за очень короткое время так все гениально подготовить? Все улики против тебя, в какую сторону ни крути, – развел он руками.

– Меня кто-то подставляет, – взволнованно произнесла Валерия. – Дядя Ваня, ты же видишь, что меня кто-то подставляет?

– Причем весьма грамотно и виртуозно, – согласился Шаров. – Меня, естественно, до расследования этого дела не допустят, – задумчиво проговорил он. – Всем прекрасно известно, что мы почти родственники в некотором смысле.

– И что теперь будет? – испуганно прошептала Валерия. – Дядя Ваня, я в шоке!

– В каком шоке нахожусь я, лучше не скажу, – проворчал полковник. – Естественно, что из-под своего контроля я это дело не выпущу. Буду постоянно держать руку на пульсе. То, что ты сейчас не под стражей, это лишь благодаря моему авторитету, а так бы… Сама, наверное, понимаешь, что по головке тебя здесь гладить никто не будет. Мало ли кто у кого в родственниках ходит, этот факт от ответственности освободить не может. Как нарочно, все твои телефоны сегодня целый день не отвечали, – насупился толстяк. – Еле уговорил, чтобы не посылали к тебе группу захвата.

– Дядь Вань, о какой ответственности ты говоришь? Какая группа захвата?! Здесь же все шито белыми нитками, неужели непонятно? – запальчиво проговорила Лера. – С ума можно сойти, до чего у нас все быстро… и не разобравшись.

– Факты, девочка моя, вещь упрямая, – снова развел полковник руками. – Они сами за себя говорят, и с ними не поспоришь.

– Караул, – прошептала девушка. – Меня записали в преступники, и не просто в преступники, а в самые настоящие убийцы! Что делать-то будем?

– Доказывать твою невиновность, – пожал плечами Шаров. – Что же нам еще остается?

– Боже мой, неужели это на самом деле происходит? – простонала Валерия и потерла пальцами виски. – Как будто по голове чем-то тяжелым огрели, аж в ушах звенит. Каков мерзавец, а?! Все так подстроил, что… – не договорив, Валерия вдруг горько заплакала. – Как и когда он смог проникнуть в мою квартиру? Что происходит, дядя Ваня? – сквозь рыдания говорила она. – Впрочем, чему здесь удивляться? Меня практически никогда не бывает дома. Но вчера-то я целый день дома сидела, – сама себе возразила она. – Нет, не целый, мы с Димкой уже только к обеду из аэропорта приехали, – вспомнила Лера. – Пока в мой офис заехали, пока к Епишиной заскочили, вот время и прошло. Что же делать-то, дядь Вань? – снова всхлипнула она.

– Ничего, дочка, разберемся, – постарался успокоить крестницу полковник. – Слезами горю не поможешь, да и не верит им Москва-матушка.

– Но мне-то ты веришь, я надеюсь? – сквозь слезы спросила Лера.

– Если бы не верил и хоть на минуту усомнился бы в тебе, то не сидела бы ты сейчас вот здесь, на этом стуле, а уже давно бы в камере парилась, – с раздражением ответил Шаров. – И нечего мне глупые вопросы задавать!

– Спасибо, – всхлипнула Лера.

– Не за что пока, – хмыкнул толстяк. – «Спасибо» будешь говорить, когда на твоем месте настоящий преступник окажется.

– Я его найду, чего бы мне это ни стоило, – запальчиво выдохнула девушка и резко вытерла ладонями слезы. – Вот увидишь, я это сделаю!

– Но-но-но! – погрозил ей пальцем полковник. – Ты в это дело даже и не думай соваться.

– Это почему?

– Это потому! Сказал – не смей, значит, не смей. Если узнаю, что не послушалась, быстро определю в «люкс» местного значения, – строго глядя на крестницу, проговорил Шаров. – Ты сейчас под домашним арестом и будешь сидеть там до тех пор, пока не получишь моего личного распоряжения на освобождение.

– А как же моя работа? – изумилась Валерия. – Ты же знаешь, что я не могу себе позволить оставить все без присмотра на неопределенное время. Если вдруг мои сотрудники узнают… ой мне даже страшно об этом думать! А если до клиентов слух дойдет… Репутация моего агентства полетит ко всем чертям! Караул, катастрофа, спасите! – простонала она. – Мне нужно каждый день быть на работе, как и раньше, – решительно проговорила она, упрямо глядя на полковника. – Я не могу себе позволить развалить то, что с таким трудом строила, из-за какого-то подонка. Дядя Ваня, ты меня слышишь? Я обязана быть на работе ежедневно, ты должен отменить свой приговор о домашнем аресте!

– Ладно, этот вопрос я постараюсь как-нибудь решить, – пошел на уступки толстяк. – Но имей в виду, что возвращаться из своего офиса кроме как домой ты не будешь иметь права. Маршрут будет строго обозначенным. Утром – из дома в офис, вечером – из офиса в квартиру. Все остальные дела пусть твои сотрудники выполняют, их у тебя более чем достаточно.

– А в магазин я тоже не имею права заходить? Ты что, дядя Ваня, решил, что я могу питаться воздухом или святым духом? – прищурившись, спросила Валерия. – Долго я так не протяну.

– Продукты отец твой будет привозить, я с ним поговорю, – тут же нашелся мужчина. – Так сказать, с доставкой на дом.

– А вот этого делать не надо, – резко сказала Лера. – Я не хочу, чтобы мои родители что-то узнали про все это безобразие. На меня повесили такое страшное обвинение… нет, я даже думать об этом не хочу! Мать сразу с ума сойдет.

– Ну, предположим, обвинения на тебя пока что никто не вешал. У нас презумпция невиновности еще не отменялась. А вот что ты являешься подозреваемой, это верно, и обижаться не следует. Нечего оружие разбрасывать где попало и в сомнительные дела влезать, – с сарказмом проговорил полковник, не упустив возможности лишний раз указать Лере на ее ошибки.

– Пистолет у меня дома был, и моя вина лишь в том, что он не был спрятан в надежном и недоступном месте. Кто же мог подумать, что в мою квартиру вот так запросто можно войти без разрешения и совершенно спокойно выйти? И ни в какие дела, как ты выразился – сомнительные, я не влезаю. Я даже и предположить не могла, что безобидная просьба о поисках пропавшего кота может превратиться в такой… такой триллер! И вообще, нужно знать, кого можно подозревать, а кого – нет, – с обидой проговорила Лера.

– Валерия, как тебе не стыдно? – покачал головой полковник. – Ты же дипломированный юрист, знаешь нашу кухню изнутри, как никто другой. Как бы ты поступила в такой ситуации, когда все улики налицо? Сама посуди. Первое. Твой пистолет – на месте преступления, с твоими отпечатками. Второе. Расписка, написанная твоей рукой, на фирменном бланке твоего агентства о получении раритетной вещи, а именно – браслета. Третье. Запись на твоем диктофоне. И наконец, четвертое. Записка, в которой ты предупреждаешь будущую жертву о своем визите. Дальше, я думаю, тебе не нужно объяснять, ты умная девочка и все понимаешь. Домашний арест – это благо для тебя в данной ситуации. Будь на моем месте кто-нибудь другой – пиши пропало. Как ни прискорбно мне это признавать, но много еще недоработок в правоохранительных органах. Если бы дело об убийстве Епишиной попало в руки какого-нибудь следователя-карьериста, то все, не отмылась бы ты, девочка моя. «Улики налицо, дело раскрыто по горячим следам, получи, товарищ опер, очередную звездочку за усердную работу».