Читать книгу "Высший пилотаж киллера - Николай Басов"

Он очень плохо сидел. Так сидят наркоманы, причем из конченых, которым уже ничто не поможет, только новая порция «дурева», когда последняя приемка еще гудит в венах, но она подходит к концу, а взять новую неоткуда. Жаль, он был в плотной куртке с вязаными рукавами, а мне хотелось взглянуть на его локти и оборотную сторону предплечий.

Телевизор разрывался, это тоже плохой признак, он указывал, что у парня не в порядке слух. Впрочем, когда он догадался и сделал чуть потише, я тут же расслышал из задних комнат женские причитания или ругань. Он слабо усмехнулся.

– Мамаша разоряется.

Я ухмыльнулся.

– Может, у нее есть причина?

Он чуть раздраженно повел плечами.

– Какие у них причины, у всех – одно и то же. Деньги кончились, а до следующей получки – три недели.

– Немало, – деланно вздохнул я. – А где вы сейчас?

Он поднял на меня заплывшие глаза, в которых читалось столько же интереса к жизни, сколько бывает в двух раскрошенных следах от мелкашечных выстрелов в неровно оштукатуренную стену.

Но вообще его лицо когда-то было красивым. Высокий, чуть нависающий вперед лоб мыслителя, высокие скулы, массивный подбородок – общее впечатление силы и ума.

– Это допрос?

– Помилуйте, я здесь частным порядком. Просто вежливость, дань уважения бывшему журналисту.

– Да, бывшему. – Он кивнул, провел рукой по очень коротким волосам, в которых мелькнула седина. – Я сейчас на радио, делаю кое-какие вставки. Но редко приглашают, потому что занят, не всегда могу к ним дотащиться. Да и на бензин денег нет.

Толстый господин в телевизоре стал объяснять, что деньги имеют способность уплывать из рук, если их не сунуть куда-то… Он не выдержал и выключил звук, но изображение оставил. Телевизор у него был очень хороший, с огромным экраном. Определенно, он остался от тех времен, когда деньги притекали сюда с телевидения или из Прилипалы.

Тут же причитания мамаши стали гораздо громче:

– Вот накажет тебя бог. Он-то все видит, все знает, ему не о чем докладывать, его не обманешь. Он тебя, сатана, насквозь зрит…

Он поднялся, закрыл дверь. Уже медленнее и спокойнее вернулся в кресло. Он был высок, выше меня, тяжеловат, но не от мускулов, а скорее от того, что запустил их, не давал им как следует поработать. В общем, если он и был когда-то опасным противником, то эти времена прошли. И все-таки в нем осталась некая естественная грация, привычка к уверенности в себе.

Он сел, кресло под ним скрипнуло.

– Ну, так с кем я говорю?

– Я – Терминатор, это уголовная кличка. Я получил ее в лагере, сейчас у меня к тебе дело. – Я решил, что можно сократить дистанцию. – Я здесь для того, чтобы узнать, ты работал в Прилипале?

Он слабо усмехнулся.

– Эта кличка сохранилась? А ведь ее придумал я, когда мы только еще писали ее бизнес-обоснование для каких-то там инвесторов.

– Ты там директорствовал? – Кого это сейчас интересует?

– Пока только меня.

Он покивал, потом медленно, как больной старик, потянулся за сигаретной пачкой на полуразвалившейся тумбочке. Но достал оттуда не сигарету, а «косяк». Я представил, что он будет сейчас дымить этой гадостью мне в лицо, и мягко попросил:

– Не нужно курить при мне травку. От нее у меня болит голова.

– А мне-то что?

Я вытащил у него из пальцев «косяк» и небрежно сунул снова в пачку. Он был так скверно свернут, что развалился. Пачку от «Герцеговины Флор», между прочим, я положил на телевизор, чтобы он ее видел, но не мог дотянуться.

– Я сказал – не надо. Вот кончим, я уйду, и хоть обкурись.

Из-за закрытой двери послышалась возня, она приоткрылась, старушечья голова появилась в щели, но тут же, с еще более отчаянными причитаниями, исчезла. Дверь закрылась плотнее, чем раньше.

Запамолов усмехнулся.

– Мамаша примкнула к каким-то тутошним адвентистам или баптистам, я в них не разбираюсь. У нее бывают тяжелые дни.

– Почему тебя выгнали из Прилипалы?

– Меня не выгнали, я ушел, потому что они…

Он замолчал. Потом все-таки дотянулся до пачки сигарет, на этот раз обычных «Кэмел». Денег у него не было, но курево было первоклассным, хотя я никогда не понимал этих курильщиков.

– Они хотели заниматься только бизнес-информацией. А меня интересовала и политическая, и духовная, и религиозная… Мы не сошлись с теми, кто собирался вложить в агентство деньги.

– С кем конкретно? Как его зовут? Где он базируется или базировался?

Он поморщился. И тут лишь я понял, как у него болела голова. «Тоже мне – сыщик», – раздраженно подумал я. Он закурил.

– Да зачем это тебе нужно?

– Кто он был?

Он подумал.

– Ну, не знаю, много времени прошло. Если они еще существуют…

– Они существуют.

– Тогда тебе нужно спросить у Барчука. Когда-то он это все и заварил, и по его милости мне пришлось уйти. Ему и отвечать.

– Он точно знает?

– Не может не знать.

Если бы он сказал, что не знает, я бы засомневался. Но он так все повернул, что получалось, он был бы не прочь рассказать, но не рассказывал, потому что это было как бы уже без него. Все, кажется, тут я больше ничего выяснить не мог, хотя ничего толком и не выяснил.

Я встал и направился к двери. Запамолов, чуть собравшись, крикнул мне в спину:

– Эй, как ты сказал, тебя зовут?

– Терминатор, – не оборачиваясь, ответил я.

– А что это такое? Вернее, кто это такой?

– Ну, значит, ты не очень сведущ в уголовной хронике.

Когда дверь закрылась за мной, я уже знал, что провернул что-то неправильно, но возвращаться было трудно. Наладить новый разговор не удалось бы, даже если бы я самолично разжигал для него «косяки». За дверью послышались резкие, мощные звуки телевизора.

Глава 22

В Прилипале за столом секретаря сидела не Клава, я не сумел скрыть своего разочарования. Девица, которая ее замещала, тоже заметила мое выражение. Но пыталась улыбаться. Только мне эта улыбка почему-то показалась ненужной и совершенно фальшивой.

– А где девушка, которая работала тут вчера?

– Сегодня ее на работе не будет, она взяла внезапный отпуск.

Вот так, внезапный, неожиданный, обвальный, авральный, скоропалительный… Кажется, это вызвало у меня приступ раздражения.

– Я могу чем-нибудь вам помочь?

Она еще спрашивает.

– Вряд ли. – И, не реагируя на ее крики, я прошел в кабинет Бокарчука.