Читать книгу "Требуюсь Я! - Елена Колина"

Казалось бы, продавцы должны хорошо работать из благодарности. Ни фига. Как ни придешь, они всегда курят на улице. Курят и наверняка обсуждают личную жизнь своего благодетеля (ушел муж и прочее). Может быть, продавцы посылают ей открытки «С любовью и благодарностью за возможность спокойно покурить. Ваши благодарные подчиненные»? Нет. Я не видела у Аллы ни одной открытки.

У Зинаиды-олигарха тоже есть бутик (просто в качестве развлечения). Продавцы получают процент с продаж. Кто бы ни зашел в бутик, они набрасываются на него всей стаей, как меченосцы на корм в аквариуме. Всей стаей бегают за каждым покупателем.

И, я уверена, обсуждают Зинаидину личную жизнь в нерабочее время. На праздники собирают деньги и дарят Зинаиде памятные подарки.

Выходит, Зинаида-Скуперфильд, Зинаида-Синьор Помидор права: сотрудников нужно бить (в переносном смысле, чтобы все время были в тонусе). Надеяться на благодарность – ха-ха-ха. Надеяться, что хорошо оплаченные не битые сотрудники будут благонравно работать, – ха-ха-ха. Человеческая природа не такова, чтобы работать, а такова, чтобы бояться, – так считает Зинаида-олигарх.

Зинаида говорит, что из-за неправильного понимания человеческой природы не одна бизнес-империя осталась лежать в руинах… Вот и Аллин бутик с продавцами на зарплате прогорел. Это имеет прямое отношение к моим неприятностям, но об этом потом.

Но есть самая правдивая правда, в которой я не могла признаться Зинаиде (кое-что слишком интимное): я собралась платить в два раза больше из страха.

Из страха! Не хотела, чтобы учителя думали, что они-то учат детей, а деньги лопатой гребу я, акула бизнеса…

Я не хотела выглядеть акулой бизнеса, Скуперфильдом и Синьором Помидором.

Хотела, чтобы учителя были довольны.

А-а, вот именно! Я хотела, чтобы учителя были довольны. Это комплекс: я хочу быть для всех хорошей. Вот откуда ноги растут!

Из моего желания быть для всех хорошей вообще растет много разных ног. Из-за моего желания быть для всех хорошей мне сейчас грозят серьезные неприятности, но об этом потом.

ПОУЧЕНИЕ. Будьте плохим. Плохих-то больше любят.

ПОУЧЕНИЕ от Зинаиды-олигарха. Давай немного.

Зинаида имеет в виду, что у работодателя с работниками должны быть такие же отношения, как у женщины с дурным характером с ее любовником: давать немного (немного любви, внимания, тепла, еды), а требовать много.

Хитрая Зинаидища говорит «они у меня еще попляшут» и дает прибавки и бонусы, за которые требует от своих работников все больше и больше, за каждую прибавку они у нее пляшут.

Зинаида сказала: «Тебе нужно поступить с твоими училками, как с мужчинами: мотивировать. Сначала обещать 500 руб./час, дать 400. Потом дать сразу 600 (пусть что-нибудь за эту прибавку делают – танцуют с детьми после уроков или туалеты моют) …и так далее, до 900. Тысячу руб./час не плати никогда, чтобы у них было чувство, что им есть куда расти… Поняла, пепешка глунявая?..»

Поняла.

Что это – пепешка? Глунявая?.. Зинаида-олигарх говорит «последние двадцать лет читать некогда, работаю, как галерист» (имеется в виду каторжник на галерах), но если она не встретила эти странные слова в книге, откуда она их взяла?

ИТОГ ДНЯ:

Угроз – одна.

Алла пригрозила мне: либо я встаю на ее сторону, либо у меня будут серьезные неприятности. Неприятности такие: Алла навсегда перестанет считать меня своим другом.

Остаться друзьями с обоими нельзя: я думала, что можно (Пашка ведь тоже мой друг), но Алла говорит, нельзя.

Поводом послужил тот самый бутик: Аллин бутик прогорел, Пашка решил его закрыть, а помещение с красивым ремонтом и дизайнерской мебелью отдать новой жене. Алла говорит, что ей не жалко доходов от бутика, тем более их нет, но бутик – семейное дело. Новая жена, которая теперь легализовалась, хочет принимать участие в семейных делах. Пашка понимает, что если у человека сначала отнимают мужа, затем бутик – это чересчур, но ему все это надоело… Драма «предательство» перешла в оперетку: в отместку Алла хочет спрятать его документы у меня. В этом компоте у Аллы и созрело решение насчет меня: я должна встать на чью-то сторону.

Конечно, я не первый раз была в таком положении, когда друзья разводятся, – и знала, как себя вести.

– Вы оба мои любимые друзья, все так сложно… я буду дружить с вами обоими… я не могу прятать его документы, пойми, интеллигентные люди не делят друзей, разве я могу встать на чью-то сторону…

– Иди на… – сказала Алла.

Она никогда не ругается, и тут так прямо – «иди на…».

Человек, когда ему так скажут, – он сразу задумается.

И я задумалась: может, это даже отчасти подло говорить «я буду дружить с вами обоими»? Человеку, который страдает? Типа ты такой тупой, а я такой умный и выше тебя?

Можно просто сказать: «О чем разговор, конечно, давай документы».

Алле нужна преданность, и она ее получит.

Сторон, на которые мне нужно встать, – одна.

Разговоров с Зинаидой-олигархом о пластических операциях – один.

Зинаида-олигарх сказала: «Сделаю пластическую операцию в Швейцарии, всего сорок тысяч долларов». Зинаидище-олигархище.

Потом добавила: «Но лучше сделаю у нас – всего четыре тысячи долларов, а сэкономленную разницу вложу в бизнес». Это я имела в виду, рассуждая о типах личности: Зинаида по типу личности – олигарх, ей не жалко денег на бизнес.

Жестких конфронтаций «кот – человек» – 2–3, по меньшей мере.

Кот лежит на столе.

Ну, наверное, котам на стол нельзя.

Хотя, в принципе, все зависит от устоев дома: в каких-то домах можно.

Кот спокойно лежит на столе под абажуром, когда на кухне мы с Надей.

Входит Максим, подзывает кота – ко мне!

Кот лежит, не поворачивает головы.

Максим говорит: «Ты почему не идешь к хозяину, а?» и пытается руководить котом: начинает щекотать, гладить, подкладывает ему под нос кусочек сахара, елозит вокруг него игрушкой.

Кот смотрит в сторону.

Максим обиженно говорит: «Раз ты так, ты наказан».

Наказанный кот лежит на столе. Максим ест кашу, примостив тарелку на свободное от кота место, заигрывает с котом, щекочет ему нос. Кот кусает Максима за палец.

Максим кричит «а-а-а, скотина!», кот победно урчит и молнией взвивается вверх, вцепляется в абажур и начинает раскачиваться. Вид у кота, я согласна, наглый.

Максим говорит «фу!», снимает кота, опускает на пол. Кот прыгает на стол, молнией взвивается вверх, вцепляется в абажур, раскачивается с гиканьем, Максим завороженно следит глазами, как огромный абажур – туда-сюда, туда-сюда…