Читать книгу "Ночь на острове - Холли Престон"

Саманта снова сжалась в комок. Перемена в его тоне была разительна, и когда он потянулся, чтобы взять ее за руку, ей оставалось только подивиться его нахальству.

— И таким образом вы думаете меня успокоить? — сказала она, понимая, что гнев для нее — единственная защита от тех чувств, которые он вызывает в ней. Я хочу домой. А если вы будете меня удерживать, я позвоню Полу и попрошу, чтобы он меня отсюда забрал.

Губы Мэтью сжались.

— Да ну? — сказал он, несмотря на сопротивление, притягивая ее руку к своим губам и целуя ладонь. — А если я скажу, что отсюда нельзя уехать, не получив разрешение моего деда? Пристань слишком мала, чтобы причалил теплоход, да и самолету сесть негде.

— Я вам не верю. — Саманта покраснела.

— Я говорю правду. — Мэтью смотрел на нее из-под полузакрытых век. — Стал бы я врать.

— Как же, — огрызнулась Саманта, вырывая руку. — У вас ведь совсем стыда нет! Вам безразлично, что я чувствую, вам лишь бы свое получить!

— Извини, но мне казалось, наши желания совпадают, — рискнул возразить ей Мэтью с мягкой настойчивостью. — А раз так, ничего для нас не изменилось.

— Вы с ума сошли! — Саманта была шокирована. — Вы разве не слышали, что я сказала?

— Слышал. — Он опустил глаза. — Тебя возмутило, что я не сказал тебе всей правды о своем происхождении. — Он пожал плечами, и Саманта, сбитая с толку его покорностью, вдруг почувствовала себя загнанной в угол; выбора у нее действительно не было — с одной стороны стеклянная дверь, с другой — рука Мэтью. — Прости меня.

— Простить? — Ее голос был похож на комариный писк. Мэтью дышал ей прямо в волосы. Он стоял так волнующе близко, что хотя и не касался ее, тепло, исходящее от его тела, вызывало у нее мучительную слабость. Каждое движение, каждый его жест воспринимался Самантой как прямая угроза, как сигнал опасности. Если у нее есть хоть капля здравого смысла, она должна сопротивляться изо всех сил.

Проблема была только в том, как привести этот здравый смысл в соответствие с тем, что она чувствует. Свои двадцать четыре года Саманта прожила в полной уверенности, что ни в какой ситуации не пропадет и справится с домогательствами любого мужчины, а теперь вдруг оказалось, что она не в силах справиться даже с собой. Ведь он солгал ей, больше того, солжет еще не раз, и все же она понимала, что, даже не прикасаясь к ней, он может вить из нее веревки.

— Да, прости, — повторил он, пропустив пальцы правой руки сквозь волосы Саманты и беря ее голову за затылок. Мэтью кончиком языка провел ей по верхней губе. — Ты ведь не станешь портить наш с тобой праздник только из-за того, что я сказал тебе не всю правду?

Сердце Саманты билось, как птица в клетке. Она вся пылала от возбуждения, но вместе с тем и от страха. Она боялась его власти над собой и того, что могло случиться. Что-то ей подсказывало, что, если она сейчас не остановит Мэтью, для нее уже не будет пути назад. И это будет роковой, непоправимый шаг, о котором она будет жалеть потом всю жизнь. И все же…

— Я… я не знаю…

Как слабо и беспомощно звучит ее голос! А ведь душа кричит ей — дура! Дура!

Большим пальцем левой руки он провел по ее губам.

— Пожалуйста, — сказал он своим хрипловатым голосом с невероятной мольбой, — ну пожалуйста. — Он потянулся к ее губам. — Прошу тебя, — умолял он, приникая к ее рту.

Его руки обвили ее, скользнули по спине вниз, к бедрам. Он прижал ее к своему упругому телу, заставив ощутить его напряженную мощь. Он сжимал Саманту в объятиях так крепко, что его жар воспламенял ее. Она чувствовала его близость каждой клеточкой своего существа, а его требовательные ласки лишали ее воли.

Он целовал ее еще и еще, овладевая ее ртом, сминая ее губы, передавая ей свое желание, которое было невозможно отвергнуть. Поначалу Саманта пыталась сопротивляться, но, когда он коварно нащупал самые чувствительные уголки ее рта, разум ее пришел в смятение, а время остановилось.

Она стала отвечать на его поцелуи, и тогда инстинкт, который так и не удалось разбудить Полу, потребовал свое. Ей захотелось чувствовать его так же, как он чувствовал ее, насладиться осязанием его кожи. Ее пальцы погрузились в его шелковистую мягкую шевелюру. Потом ее руки скользнули вниз и обвились вокруг его мощных загорелых плеч.

— Сэм, Сэм, — страстно шептал он, спустив майку с ее плеча и целуя тоненькую ключицу. Трепетными пальцами он провел по ее шее вниз, к ложбинке между грудей. — Ты такая чувственная, — пробормотал он, когда под тонким трикотажем обозначились ее напрягшиеся соски. Нетерпеливым жестом он потянул майку вниз и еще крепче прижал Саманту к себе. — Я так хотел увидеть тебя обнаженной… У тебя такое красивое тело!

— У м-меня? — заикаясь, пролепетала она, глядя на него снизу вверх, а Мэтью, охватив ладонью ее грудь, слегка сжал этот тугой бутон.

— У тебя. — Он опустил глаза. — Посмотри, разве есть на свете что-нибудь прекраснее?

Ей пришлось посмотреть, хотя любование собственным телом было для нее таким же новым занятием, как и бесстыдный отклик на его ласки. Мэтью тем временем полностью обнажил грудь Саманты и гладил, гладил ее своими жадными руками.

— Почему ты без лифчика? — поддразнил ее он, и Саманта залилась краской.

— Я просто не захватила ни одного без лямок, — попыталась оправдаться она, но Мэтью ее не слушал. Прижав голову к ее груди, он коснулся губами соска и слегка прикусил его.

У Саманты подкосились колени. Волна внезапной слабости ударила ее в живот и разлилась между бедрами. На миг откуда-то возникло чувство вины. Как могла она позволить Мэтью такие ласки, в которых всегда отказывала Полу?

Но чувство вины исчезло, как только он снова нашел губами ее рот. В мире не осталось ничего, кроме его губ и его желания, на которое она отзывалась всем своим существом. Мэтью прижимал ее к стене своим телом, а руками, не прерываясь ни на мгновение, гладил ее бедра и грудь. Он ласкал ее соски, влажные и помнящие сладкую боль от его поцелуев, слегка покусывал мочки ее ушей и касался языком эрогенных точек за ними.

— Я хочу тебя, — сказал он, целуя ее шею. — Я хочу погрузиться в тебя и любить тебя до умопомрачения.

— Правда?..

Это было все, что она смогла выговорить, и то еле слышно. Никогда прежде с ней не бывало такого. Никогда она себя так не вела, никогда не знала, что значит потерять над собой контроль. Кровь стучала в висках, а все ее здравомыслие разлетелось в пух и прах. Она была само смятение, сама покорность.

— Правда, — выдохнул он и, подхватив ее пониже спины, крепко прижал к своему напрягшемуся мужскому телу. Его дыхание было частым и прерывистым. Господи! Из-за тебя я чувствую себя изголодавшимся по женщине подростком!

— Из-за меня? — Саманта отвечала машинально. Разве могла она о чем-нибудь думать, пока Мэтью покрывал горячими быстрыми поцелуями ее запрокинутое лицо. Она чувствовала, что погибает, сгорает в огне его страсти.