Читать книгу "Под призрачным прикрытием - Сергей Самаров"

Если бы все-таки передача, вопреки всем усилиям ГРУ, состоялась, тоже страшного ничего не произошло бы. Это был бы не «провал», а только смещение сроков проведения операции. Однако и это рассматривалось бы как относительная неудача, поскольку сроки просчитывались и даты привязывались к определенным событиям. В случае крайней неудачи оперативному отделу диверсионного управления ГРУ пришлось бы потратить еще около пяти суток, чтобы просчитать действия на новые сроки. И на какое время передвинутся эти самые новые сроки проведения операции – еще неизвестно. А «Тень» тем временем и обучится более основательно, и научится действовать профессиональнее, и будет действовать активно. Бывший подполковник спецназа ГРУ, а ныне полковник Вооруженных сил Украины Юрий Юльевич Шилохвостов умеет готовить специалистов. И потому считалось, что очень важно начать продуктивно работать уже с первой попытки…

* * *

Уж что-что, а бегать бывший старший лейтенант Иващенко умел хорошо. Длинные ноги позволяли ему использовать длинный шаг, а тренированные мышцы давали возможность поддерживать высокую скорость и при этом не ощущать усталости. По большому счету, Виктор Юрьевич давно забыл, когда он в последний раз усталость чувствовал, и потому силы не берег. Знал, что их хватит надолго. Он бежал легко и без напряжения, соображая при этом, что границу давно уже пересек, но главное было даже не в пересечении собственно границы, а в выходе из охраняемой пограничной зоны. Когда-то такая зона существовала вдоль всей границы Советского Союза. Сейчас в России этой зоны официально не существует, хотя наблюдение за всеми посторонними, кто окажется в этой зоне, ведется усиленное. Но украинская сторона собственную официальную зону создала в одностороннем порядке, чтобы якобы пресечь всякую возможность проникновения в Украину российских воинских подразделений. Когда Виктору Юрьевичу рассказывали об этом в ГРУ, он только усмехался. Он уже давно знал, что на стороне ополчения Донецка и Луганска воюет немало граждан России. Большинство из них – добровольцы-казаки. Но немало и военных, приехавших туда в свободное время, в собственный отпуск. И бывших офицеров, не так давно вышедших в отставку, и бывших солдат, тоже ушедших в отпуск, уже гражданский, и выбравших себе такой несколько странный при взгляде со стороны способ отдыха. Или даже просто уволившихся с работы, которым не удавалось взять отпуск, когда душа горела и требовала вмешательства в дело спасения соплеменников за границей. Категорию людей, любящих воевать, Иващенко встречал, хотя, откровенно говоря, никогда не понимал их. Но он понимал, что желание воевать на стороне ополчения было вызвано повышенным чувством справедливости, желанием защитить слабых и не допустить уничтожения виновных только в том, что они хотят жить не по чужим придуманным порядкам, а по своим привычным. И желают сами разговаривать на своем языке, и детям своим хотят такую возможность оставить в наследство. Большинство добровольцев имело военную подготовку и даже практику. Кто-то еще в Афгане воевал, большинство прошли Чечню и другие регионы Северного Кавказа. Это была школа войны и школа выживания. Однако много было таких, кто не воевал, но прошел армию и имел навыки обращения с оружием. И не побоялся на войну поехать, не побоялся встать в один строй с местными ополченцами. Более того, добровольцы приезжали не только из России, но и из Сербии, Франции, Италии, далекой Бразилии, и, что уж совсем казалось странным, даже из Польши, которая традиционно декларирует себя противником России и всего русского. Все это были люди с повышенным чувством справедливости и верой, что они приехали бороться за правое дело. Они ехали, хорошо зная, что могут погибнуть, но это никого не останавливало. Ехали не за заработком, потому что часто с собой привозили и снаряжение, и обмундирование. На месте получали только оружие. Но вот что касается регулярных воинских подразделений российских войск, то подобные утверждения украинской стороны только смешили Иващенко, как смешили они и всех военных специалистов. Любой спец понимал, что, в случае действительного ввода российских войск, которое постоянно провоцировалось украинской стороной с подачи из-за океана, Киев был бы взят через три дня, если не в день ввода войск.

При этом Иващенко прекрасно понимал, что командованию Вооруженными силами Украины следовало как-то оправдывать собственные поражения. А как их оправдать? Еще Геббельс когда-то сказал красивую фразу о том, что ложь должна быть чудовищна, чтобы в нее поверили. Украинская пропаганда взяла эту фразу за абсолютный принцип. Ну не сознается же руководство вооруженных сил, что больше четверти средств, отпускаемых на армию, разворовывается. За такое утверждение легко быть обвиненным в государственной измене, что в современном украинском миру становится модным. А война против профессиональных и хорошо вооруженных подразделений сильного противника списала бы все поражения и потери и сделала из украинских военнослужащих заслуженных героев. Отсюда и утверждения, отсюда и создание приграничной зоны контроля. Хотя, по большому счету, создание этой зоны – тоже всего лишь еще один повод для воровства финансовых средств. Наверняка были отпущены средства и на создание электронных средств защиты границы. Может быть, такие средства даже поступали в виде гуманитарной помощи от западных стран или военной помощи нелетального действия. Но электроника всегда немало стоит на рынках. И подобную помощь вполне могла постигнуть судьба просроченных американских «сухих пайков». Виктор Юрьевич сам смотрел в Интернете видеосюжет об этих пайках. Американцы меняли запасы на своих складах, и, вместо уничтожения, подарили Украине «сухие пайки» с просроченным сроком годности. Но до украинской армии, которой и предназначались, они не дошли, зато выплыли на рынках Китая по смехотворно дешевой цене. Но скандала не возникло. Когда воруют все, никто скандал поднимать не пытается. Даже прокуратура, которой некогда следить за коррупционными делами, поскольку она занята поиском русских «шпионов и диверсантов». А когда, грубо говоря, «русские шпионы и диверсанты» сами идут в Украину, чтобы сдаться, прокуратуру и найти не могут. Хотя Иващенко и не мог еще найти ее при всем своем огромном желании, потому что просто не успел добежать. Но все равно на встречу с прокуратурой надеялся. Может быть, и не с прокуратурой, может быть, со Службой безопасности Украины. Это сути дела не меняло. Однако до этой встречи требовалось хотя бы показаться на глаза «теням», тем самым, которых воспитывал полковник Шилохвостов. Показаться на глаза самому полковнику было бы, несомненно, гораздо лучше, но если сделать так сразу, это могло бы выглядеть преднамеренным действием. И при проработке подобных вариантов в оперативном отделе диверсионного управления ГРУ решено было от подобного варианта отказаться. Лучше было бы, если бы об Иващенко просто рассказали Шилохвостову. И тот сам уже начал бы его искать и сам бы нашел. В этом, по большому счету, и состоит мастерство разведчика – заставить противника делать то, что тебе необходимо. Не самому делать, а противника следовало заставить. При этом странным было чувствовать противником такого известного офицера, как бывший подполковник спецназа ГРУ. Тем не менее с этим фактом приходилось мириться. Так расставили людей обстоятельства, неподконтрольные ни ГРУ, ни ФСБ, ни даже Иващенко…

* * *

Согласно собственным подсчетам, Виктор Юрьевич пробежал около шести километров, когда увидел справа и чуть впереди лучи света. Что это такое, он определил сразу. Местность, которую Иващенко пересекал, представляла собой степь с невысокими холмами. Кое-где по низинам между этими холмами лежал снег, хотя небо было хмурым и обещало обильный снегопад в ближайшее время. Тогда снег покроет уже все холмы и не удовлетворится оккупацией низин. Это было неприятно и грозило тем, что Виктор Юрьевич при всем своем желании не сможет обойтись без оставленного следа. Сейчас же он следа еще не оставлял, поскольку предпочитал бежать вокруг низин по склонам холмов, на сами холмы не взбираясь или, по крайней мере, взбираясь лишь изредка, чтобы осмотреться. Но свет он увидел именно со склона, даже не поднявшись на холм. И подниматься с ходу не стал, хотя планировал раньше провести осмотр окрестностей в бинокль именно с этого холма. Но остановился, несколькими упражнениями восстановил дыхание, и только после этого замер, всматриваясь в темноту. Свет мелькнул опять, подрагивающий, но направленный. Это, вне всякого сомнения, светили фары автомобиля, взбирающегося на холм. Кто это ехал, пограничники или еще кто-то, было неизвестно, но одно сомнению не подлежало – в этой местности в это время можно было встретить только военную, но никак не гражданскую машину. Страшного в том, что машина каким-то образом обнаружит его, ничего не было. Один из запасных вариантов на этот случай прорабатывался и просчитывался. Это могла быть машина «национальной гвардии». Попасть к ним в руки тоже было бы неплохо, но позже. Лучше идти по наименее неприятному варианту. «Национальная гвардия» наверняка будет его с целью профилактики основательно избивать. Под стволами автомата трудно не позволить им это делать. А Виктор Юрьевич не любил, говоря по правде, когда его бьют. Он больше привык сам бить, чем быть битым. И потому отложил это «на потом». Увидеть его с двухсот метров из машины в темноте не могли. А машина намеревалась пересечь его путь, кажется, примерно на таком расстоянии. Разве что будут в бинокль с тепловизором рассматривать ближайшие холмы. Но ему, чтобы увидели, нужно на вершину холма забраться. А Иващенко это делать было просто лень. И он сначала просто лег на спину, разбросав руки и ноги «крестом» – занял наиболее продуктивную позу для отдыха. Но земля была слишком холодная, а тело после бега разгорячилось, и холод чувствовался даже через одежду. Снег, как правило, бывает менее холодным, чем промерзшая земля. Пришлось встать сначала на колени, а потом и в полный рост. Снова посмотреть на фары автомобиля и отойти чуть в сторону, за склон своего холма. Когда грузовик, а это, вне всякого сомнения, был грузовик, поднимется на свой холм, с его вершины не будет видно Иващенко.