Читать книгу "Офицер Красной Армии - Владимир Поселягин"

— Хорошо, чуть позже займёмся им, – кивнул Семёнов.

— Что там с людьми? – спросил я, уточнив: – Мне нужно точное количество вместе с ранеными и больными.

Ответил Смелов, ему это по должности полагалось делать.

— На данный момент в строю шестьсот семнадцать бойцов, сорок три младших командира и восемь средних. На излечении в санвзводе находится пятьдесят три раненых и больных. Согласно рапорту военврача третьего ранга Семёновой, остро необходимы лекарства и перевязочный материал.

— Добудем, – уверенно кивнул я. – Я уже знаю, где тут ближайший немецкий госпиталь.

Тут меня отвлёк удивлённый возглас бойца, что стоял на часах возле штаба. Обернувшись, я улыбнулся, разглядывая мелькавшие среди деревьев человеческие фигуры. Сработало.

Именно это чувство у меня поднялось в душе, когда я разглядел среди наших обряженных «немцев» из формируемого под моим личным патронажем диверсионного взвода настоящих немцев со связанными руками, что шли под конвоем к штабу.

— Мне нужен доклад по продовольствию. Позже доложите, – быстро приказал я Смелову и вышел из штаба.

— Хорошо, – кивнул тот.

Как таковых стен у нашего штаба не было, был навес из лапника и стол с лавками, которые мы так же упёрли со всем имуществом из лагеря военнопленных, так что выйти за его пределы мне труда не составило, как вы понимаете.

— Докладывайте, – приказал я командиру диверсионного взвода старшему сержанту Путянину, бывшему ранее замкомразведвзвода стрелковой дивизии. Сам при этом с интересом рассматривал шестерых немцев, что угрюмо стояли чуть в стороне, с некоторым испугом поглядывая на нас.

Я для этого взвода людей по одному отбираю, после тестирования

и проверки на совместимость, а также умения принимать и применять новые знания. Взвод пока состоял из одиннадцати бойцов, Путянин был двенадцатым, но результаты я уже видел.

— Товарищ старший лейтенант! – четко вскинул руку к виску взводный. – Согласно вашему приказу мы организовали ложный пост на дороге. За два часа ничего не происходило, пока в одиннадцать часов восемнадцать минут по московскому времени не заметили приближение техники противника. Это была грузовая машина французского производства. После её остановки мой заместитель сержант Секалин, одетый в форму офицера Вермахта, приказал водителю, старшему машины и пассажирам выйти, предоставив документы. После этого он приказал им сложить оружие, пояснив, что в случае неповиновения будет открыт огонь, указав на пулемёт, что был установлен в люльке мотоцикла. В результате были захвачены и допрошены солдаты из гарнизона села Красятичи, находящегося в шестнадцати километрах от нас. После допроса немцев выяснилось, что их направили для прояснения ситуации с замолчавшим лагерем военнопленных. С их слов, особо их командование не обеспокоилось пропажей связи, такое уже случалось, но согласно инструкции машину для прояснения ситуации выслало. Машина и пленные доставлены в лагерь, пост на дороге продолжает действовать.

— Переводчика ко мне! – крикнул я начштаба, который с интересом слушал доклад, продолжая работать. Он отдавал приказы подходившим бойцами, посыльным и диктовал штабному писарю приказы по хозчасти. У меня не было зама по хозчасти, Смелов взял это на себя, пока не найдётся замена. – А вам, бойцы, выношу устную благодарность за отлично проделанную работу. Кстати, немцев зачем привели?

— Так я думал, вы их допросить захотите? – удивлённо ответил взводный.

— Мне вашего доклада хватает. Форму с них снимите, пригодится, а их самих под нож.

— Это не по праву! – тут же завизжал один из «немцев». Заметив мою улыбку, он тут же замолк, сообразив, что его провели.

— Немцев на допрос, – приказал я подошедшему переводчику. – Мне нужно знать всё об их гарнизоне в Красятичах, подъездах к нему, имуществе и о командовании. Если они что знает о других гарнизонах, тоже допросите. По окончании немедленно доложите.

— Есть, – козырнул немолодой мужчина с лопнувшей линзой в очках.

Этот мужчина был учителем немецкого языка под Киевом, по мобилизации попал переводчиком в стрелковый полк. Тот был разбит, под Житомиром он попал в плен. После освобождения из лагеря сержант Ней принял должность штатного переводчика. Одним словом, привычную должность. Для диверсионной работы он не годился, не та фактура, но вот для допроса в спокойной обстановке – вполне.

— Пару бойцов возьми, помогут, если немчура молчать будет, а с этим русскоговорящим я сам поговорю. Путянин, обеспечь нам место для спокойной работы, чтобы никто не мешал. А то у нас в лагере не стоянка, а проходной двор, – приказал я взводному и направился в штаб, а «немца» повели куда‑то в сторону озера. Оно тут недалеко находилось, буквально в трёхстах метрах.

— Докладывайте по продовольствию. Что у нас, всё так плохо?

— Запасов продовольствия, с учётом того, что захвачено в лагере, хватит по всем прогнозам на пять дней. Вы приказали не снижать норму, больных кормить усиленно, чтобы они восстановили форму, но если…

— Нет, паёк не снижать. Вы и так похожи на ходячие скелеты. Требуется вас откормить, а для этого нужна нормальная кормёжка. Продолжайте работу, если что, я у озера, провожу допрос языка.

— Хорошо.

Новая информация по продовольствию особо из колеи меня не выбила, я уже решил, что и как делать, просто чуть–чуть подкорректировал планы согласно полученной информации.

Пройдя по тропинке до опушки леса, я мельком посмотрел на замаскированный трофейный грузовик высокой проходимости, тонны так на три, возможно, даже четыре, который охранял часовой, и свернул к озеру, тут метров пятьдесят осталось, пропустив мимо взвод из сорока бойцов, что промаршировал от озера. Судя по влажным волосам, бойцы принимали водные процедуры. С учётом того, что лёд совсем недавно сошёл, это был подвиг. Хотя, наверное, они скорее всего обтирались влажными тряпками, чем действительно лезли в воду. Чревато это, заболеть могут.

На берегу бойцы хозвзвода стирали старые бинты, подготавливая их для повторной эксплуатации, на деревьях висели и сохли на солнце уже постиранные, ещё трое стирали старую форму и постельное бельё, используемое в санвзводе. У бережка присела Таня, девочка, что была с нами. Её с сестрёнкой закрепили за санвзводом. Она помогала санитарам в меру своих сил кормить с ложечки, утирать пот со лба у тяжелораненых и другое. Тоже к месту пришлась. У меня в подразделениях бездельников нет и не будет.

Пройдя по тропинке мимо них, я вышел на полянку рядом с озером. Там меня и дожидались язык, взводный и шесть бойцов разведывательно–диверсионного взвода. Демонстративно хрустнув суставами пальцев, я спросил:

— Ну что, готовы к урокам по допросу в полевых условиях?

— Так точно! – хором ответили бойцы и командиры.

Сегодня утром я ввёл по мехгруппе это нововведение по обращению и ответам командирам. Не сказать, что всё прошло на ура, но приказ бойцы приняли к исполнению. Хоть и старорежимное, но действительно удобное. А повлиял на моё решение долгий трёхчасовой разговор с Игнатьевым и Захаренко, пока освобожденные бойцы спали и пока мои, уже принятые бойцы их охраняли. Меня интересовало всё, что происходит на Большой земле, а лётчики были самыми информированными. Вместе со мной рассказ слушали и Смелов, и Семёнов, но они раньше ушли спать, устали.