Читать книгу "Дом шалунов - Лидия Чарская"

– Имя? Гриша Кудряшов.

– Ну, вот что, Гриша! – и говоря это, директор положил руку на плечо мальчика. – Ты останешься у меня. Деньги твои спрячь, они тебе самому пригодятся. Лучше дай мне адрес твоих родных. Я напишу им, что ты останешься у меня, чтобы они не подумали, что ты потерялся. Понял?

– А они не увезут меня отсюда, пока я не успею исправиться? – испугался Гриша.

– Нет, нет, не бойся! – засмеялся директор. – Я сам не отдам тебя, пока не исправлю совсем. С сегодняшнего дня ты мой пансионер, слышишь! И зовут тебя отныне Греня. У меня уж такое правило – давать со дня вступления в пансион другие имена детям. Но никаких прозвищ у нас не полагается.

– Значит, я больше не «несносный шалун»? – осведомился Гриша.

– Нет, – ответил Александр Васильевич.

– И не «бесенок»?

– Да нет же!

– И не «сорвиголова»?

– Нет. Ты Греня, и никто другой!

– Отлично. Это имя мне нравится. И эти мальчики тоже, – неожиданно кивнул Греня на окруживших его пансионеров. – А вы больше их всех, – заключил он, неожиданно обращаясь к Александру Васильевичу. – Давайте-ка вашу руку. Я вас полюбил и думаю, что вам скоро удастся меня исправить!

И он изо всех сил тряхнул, как взрослый, руку директора.

– Да, я тоже надеюсь на это, – ответил тот. – Ты славный малый, и мы станем друзьями.

И сказав это самым серьезным тоном, директор вышел из спальни, поручив нового пансионера гувернеру и его новым товарищам.

Глава ХL

Таинственная бумажка. – Злое намерение

Поступление нового пансионера решено было отпраздновать. Добрый Александр Васильевич захотел порадовать своих мальчиков, а заодно и сироток-племянниц, Марусю и Женю. Он предложил поездку в лес с самоваром и закусками, а кухарка Авдотья должна была печь картошку и варить обед в лесу.

Когда мальчики узнали об этом, долгое «ура» стоном стояло в воздухе, оглашая стены пансиона. Шумному ликованию не было конца. Но поездка чуть было не расстроилась.

Произошло одно из ряда вон выдающееся событие. Кухарка Авдотья накануне «пикника», как назвал Александр Васильевич предстоявшую поездку, ходила в соседнее село на базар покупать себе сапоги, и когда шла по проселочной дороге, то в двухстах шагах от пансионского сада увидела четвертушку бумаги, тщательно прибитую к дереву и исписанную крупным детским почерком вкривь и вкось. Авдотья была неграмотна, но бумажка все же очень заинтересовала ее. Она осторожно сняла ее с дерева и принесла домой. Мальчики играли в мячик на площадке в саду, когда перед ними неожиданно появилась кухарка.

– Вот… тута… на деревце висела, – таинственно прокудахтала она, показывая им записку.

Алек Хорвадзе взял у нее бумажку, желая прочесть, но Витик Зон стрелой кинулся к нему и почтительно, вынув листок из рук «царя», произнес с поклоном:

– Ты, Алек, царь, и потому тебе нечего утруждать себя чтением. На это у тебя, как царя, имеются секретари!

Алек поморщился. Ему самому очень хотелось узнать поскорее, что написано в таинственной бумажке. Но Витик уже взобрался на вышку фонтана и, размахивая руками, кричал во весь голос оттуда:

– Рыцари! Слушайте! Я прочту вам сей…

Он не договорил, потому что Павлик Стоянов незаметно подкрался к нему сзади, повернул ручку, и в один миг Витик был облит холодной струей воды, забившей из фонтана.

Витик, фыркая и отряхиваясь, как мокрый котенок, соскочил на землю под оглушительный хохот шалунов. А бумажка в это время очутилась в руках Вовы Баринова. Он стоял во весь рост на садовой качалке и читал то, что было там написано:

– «В пансионе господина Макарова, на лесном хуторе Дубки, уже второй месяц живет мальчик Миколка, убежавший от своего дяди, отставного солдата Михея, из деревни Старая Лесовка. Если Михей пожелает вернуть Миколку домой, то пусть переговорит с господином Макаровым. Хозяин Дубков принимает ежедневно».

Если бы в этот момент солнце, не переставая светить, упало на землю, мальчики удивились бы не больше того, как были поражены в этот момент. Точно столбняк нашел на них. Они не могли произнести ни слова, изумленные тем, что узнали. Поступок с бумажкой был из ряда вон скверным поступком. Очевидно, кто-то из злобы на маленького Котю захотел причинить ему большое горе, отдав его снова в руки сердитого «дяди».

Несколько минут рыцари не могли произнести ни слова от охватившего их негодования. И вот молчание в конце концов было нарушено. Павлик Стоянов вскочил на качалку рядом с Вовой и закричал, задыхаясь от волнения:

– Это такая гадость, такая гадость! Тот, кто сделал ее, – предатель и шпион. Самый скверный! Самый бесчестный! Он хотел зла бедному Коте! Котя храбрый рыцарь и верный товарищ. Он уже доказал это. Мы все его любим и хотим, чтобы он был среди нас! Мы хотим, чтобы он рос с нами, учился с нами!.. Ну, словом, остался с нами до окончания нашего житья-бытья здесь. И вдруг какая-то злая, предательская душа…

– Это ужасно! Кто мог сделать это! – послышались негодующие голоса остальных мальчиков.

– Какой это мерзкий и гадкий мальчишка!

– Негодный! Скверный! Злой!

– Да кто же это? Кто, рыцари?

Но никто не знал, никто не решался даже догадываться. Мальчики боялись подумать на кого-нибудь. Поступок был слишком гадок, и если бы в нем обвинили невиновного, обида была бы слишком велика.

– Положительно не знаю, кто бы мог это сделать! – произнес Алек, внимательно оглядывая лица столпившихся вокруг него мальчиков. – А ты, Зон, не знаешь? – обратился он к Витику с вопросом.

– Не могу знать.

– А ты, Арся?

– Не знаю!

– А ты, Миля?

– Не знаю тоже!

– А я знаю! – послышался торжествующий голос откуда-то сверху.

Глава ХLI

Женя-всезнайка. – Товарищеская расправа

Все мальчики, как по команде, подняли головы кверху и взглянули на дерево. Разумеется, на дереве была Женя. Она смотрела весело и лукаво, чему-то улыбаясь.

– Женя знает! Женя всегда все знает! Женя-всезнайка!.. Слезай скорей вниз и говори все, что знаешь! – раздались нетерпеливые голоса.

Дуб зашуршал, листья зашумели, и в одно мгновение Женя была уже на садовой площадке среди своих друзей.

– Ну, Женя! Ну, всезнайка, говори! Говори же!

Мальчики сгорали от нетерпения и прыгали вокруг Жени. Но Женя не обращала на них, казалось, никакого внимания. Она быстрыми шагами прошла площадку, приблизилась к скамейке под развесистым кленом и произнесла холодно и спокойно, глядя в упор на двух пансионеров, сидевших на скамье с книгами на коленях.

– Гога Владин и ты, Никс Гортанов, – это сделали вы!