Читать книгу "Четыре минус три - Барбара Пахль-Эберхарт"

Гротескная куртка Хели защищает от дождевых капель. Я бегу в темноте через сад, по колено в сырой траве. В сарае я доверху нагружаю тачку Хели дровами. Пытаюсь преодолеть подъем и вкатить тачку на террасу. Мое сердце громко колотится. Я обливаюсь потом. Подбадриваю себя, чувствую внезапный прилив сил, почти бесшабашность. Или мною движет исключительно энергия моего отчаяния?

Онемевшими пальцами я берусь за топорище.

«Хели! Я сделаю это, у меня получится!» — кричу я в темноту.

Может быть, он услышит меня.

Хели, ангел, машет руками перед моим лицом:

«Нет, не так это делают!»

Но я не слышу его.

Ставлю полено на козлы. Полено не желает стоять. Ну, погоди! Левой рукой я держу чурбак, правой рукой заношу топор. Ух! Десять миллиметров. Между топорищем и большим пальцем. Мне повезло. Всему позволяю упасть — и топору, и полену, — как если бы это были горячие угли. Мои трясущиеся руки, трепещущее сердце — признак того, что у меня сейчас начнется истерика. Но истерики я в настоящий момент — одна, замерзшая, под дождем — позволить себе не могу.

Нет, Хели, это вовсе не так опасно, как выглядит. Видишь? Никакой крови. Я себя ни капельки не поранила.

Но и полено не получило ни единой царапины. К сожалению. Еще одна попытка. На этот раз не столь горячечная. Это значит: неуверенная и неловкая.

Можно я превращусь в сильного и крепкого мужчину, здесь и сейчас?

Но перед запросами к Господу Богу мне нужно несколько потренироваться.

Итак, меняем тактику: используем топор вместо молотка. То есть топорище вбиваем в полено, как поступаем с гвоздем, вбиваемым в стену. Это замечательный способ отвлечься. Но, к сожалению, и только.

Я вся в поту. В отчаянии. Без сил. Я слишком слаба. Слишком неумела.

«Помоги же мне, Хели!»

Хели. Вполне может быть, что он меня прекрасно слышит. Но делать-то ему что? Ангел ведь не может держать топор. К сожалению.

В кухне звонит мой мобильный. Наконец-то появилась причина оставить все так, как есть. Это Георг. Мой финансовый консультант. Старый друг семьи. Он желает условиться со мной о встрече. Лучше назавтра.

«Ты случайно не знаешь, как затопить печку?» — атакую его я. — У меня есть только большие полена. И никакой щепы на растопку. Я ужасно мерзну».

На Празднике Душ Георг предложил мне свою помощь.

Чего бы тебе ни понадобилось, я всегда тебе помогу.

Время пришло. Да, мне нужна помощь. И я с благодарностью пользуюсь предоставленным мне телефонным козырем.

«Думаешь, у меня получится решить эту проблему?»

«Разумеется. Газеты у тебя есть?»

«Сколько угодно».

«Замечательно».

Замечательно. Это приятно слышать.

«Следи за тем, чтобы достаточно теплого воздуха поступало в печную трубу. Тогда тебе удастся добиться того, чтобы полено занялось без щепы. Тебе надо свернуть газеты, поджечь их и держать газетный факел в вытяжке».

Это у меня получится. Факел. Огонь. Но как мне подобраться к вытяжке?

Моя рука исчезает в печи. Факел тухнет.

«Попытайся еще!» — подбадривает меня Георг.

Кухня вся в дыму. Моя рука — черным-черна.

«Ничего не выходит».

«Завтра я к тебе заеду».

О, да! Можешь захватить с собой рис?

Но прежде, чем я задаю свой вопрос, он уже кажется мне диким. Могу ли я просить своего финансового консультанта приносить мне продукты?

Я отправляюсь в ванную мыть руки. Взгляд в зеркало. Кто это?

Нос серого цвета, лоб — черного. Я похожа на трубочиста.

«Хели!» — взываю я, смеясь и плача одновременно. И зевать приходится тоже. Наконец наступает время отправиться в постель, пусть и без ужина.

Завтра, как только встану, схожу в магазин за печеньем.

Среда, следующий день

Голод заставил меня отправиться к Анне.

«Каждый день в два часа я выставляю на стол обед для всей семьи. Каждый день я готовлю с избытком. По крайней мере еще один человек может всегда наесться досыта. Приходи в любое время, каждый день, хоть целый год. И без всякого предупреждения».

Это предложение Анны прозвучало еще на Празднике Душ. Анна. Любящая. Трезвомыслящая. Заботливая.

После вчерашней неудачи предложение Анны выглядит для меня неотразимым. Я просто ввалилась к ней и чувствую себя ко двору. Еда невероятно вкусна. Я сыта.

Тут же я снова завожу автомобильный мотор и спасаюсь бегством. Я пока долго не выдерживаю пребывания в обществе. Мне лучше снова удалиться домой.

Но, помахав на прощание рукой, я изменяю план.

Я хочу увидеть железнодорожный переезд, где случилось несчастье. Прямо сейчас. Я хочу переехать пути. Раз туда. И раз обратно.

Я хочу это совершить. Должна продемонстрировать самой себе, что нет у меня больше страха ни перед чем. Я пытаюсь коллекционировать моменты своей силы и бесстрашия, укрепить себя изнутри. В качестве снарядов, которыми я намереваюсь отстреливаться от черной дыры, в случае если она меня снова найдет.

Я хочу увидеть железнодорожный переезд, где случилось несчастье. Прямо сейчас. Я хочу переехать пути. Раз туда. И раз обратно.

Еда придала мне мужества. Через три минуты я у цели. Что же произойдет? Напрасно ждала я, когда на меня нахлынут особенные чувства. Никаких привидений, пытающихся проскользнуть ко мне в машину. Меня не прошибает холодный пот. Никаких слез. Я не выжимаю внезапно педаль тормоза. И не кричу. Я практически безучастна.

Не может быть. Вот это место, где писалась история — пусть и всего лишь история моей жизни. Как это может быть, чтобы это место производило на меня впечатление столь обыденного, столь неприметного?

Мой взгляд падает на пару букетов цветов на лугу возле путей. Три погребальные свечи — по-прежнему! — маячат в траве.

Я, как попало, паркую машину у обочины и выхожу. Я пристально, «через лупу», изучаю окрестности. Как если бы я была репортером. Или детективом. Всем, кем угодно. Только не женщиной, чей истерзанный муж погиб на этом месте. Ровно три недели назад.

Вот здесь лежал искореженный и перевернутый клоунский автобус. Вокруг еще разбросаны обломки и осколки.

Вот на этом месте реанимировали Тимо. А на этом умер Хели.

Вот тут лежала Фини и жалобно стонала. Без мамы.

Вот оно, это место. Там, где горят свечи вокруг воткнутой в землю ветки, украшенной красным носом из пенопласта. Я ложусь в траву. Промокаю насквозь. Это мне безразлично.