Читать книгу "Мы - Дэвид Николс"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не знаю. Вернее, мне казалось, что я знаю.
— Продолжай.
Она засомневалась:
— Ты первый.
Я на секунду задумался.
— Ладно. Все очень просто. Я чудесно провел время. Я рад нашему знакомству. Все было здорово. Хотелось бы повторить.
— И все?
— И все. — Это никоим образом не было все, но мне не хотелось ее пугать. — А ты что скажешь?
— Я думала… Я думала то же самое. Мне было радостно, а это так необычно. Ты был очень мил. Нет, не так, я хочу сказать другое, я хочу сказать, ты был внимательный, интересный, а еще мне понравилось с тобой спать. Очень. Было здорово. Твоя сестра права — ты тот, кто мне нужен.
Я достаточно часто оказывался в подобной ситуации, чтобы ждать неминуемого «но»…
— Но у меня не очень удачный опыт отношений. Они не ассоциируются у меня с радостью, особенно мой последний роман.
— Анджело?
— Совершенно верно. Анджело. Он обращался со мной не очень хорошо и заставил быть… осторожной. Наверное, я сама хочу быть осторожной, если продолжать дальше.
— Но ты хочешь продолжать дальше?
— С осторожностью.
— С осторожностью. И это значит?..
Она на секунду задумалась, прикусив губу, затем наклонилась вперед и опустила ладонь на мою руку:
— Это значит, что если мы прямо сейчас оплатим счет и выйдем на улицу, если мы найдем такси и отправимся к тебе домой, то я буду очень счастлива.
А потом она меня поцеловала.
…
…
…
…
…
— Официант!
Вечеринка началась в час, когда большинство вечеринок обычно заканчиваются, привычный дискант под басовые бум-ц-ц-ц электронной музыки вскоре сменился низкочастотными ум-па-па, ум-па-па в сопровождении четкого скрипа.
— Это что… аккордеон?
— Угу, — ответила Конни.
— Но Алби не играет на аккордеоне.
— Значит, у него в номере аккордеонист.
— Какой ужас!
Теперь астматическое пыхтение перешло в четыре знакомых пронзительных минорных аккорда, играемые по кругу, под громкое топанье и похлопывание по бедру в исполнении моего сына.
— Что это за песня? Я ее знаю.
— Кажется, это «Smells Like Teen Spirit».
— Что-что?
— Послушай!
И точно, это была она.
Когда… если… я представляю аккордеониста, то почему-то всегда это смуглый мужчина в бретонской кепке. Но сейчас вопль «Нирваны» об одиночестве юности исполнялся женским голосом, этаким душевным криком городского глашатая, под аккомпанемент нашего сына, берущего аккорды на гитаре каждый раз с небольшим опозданием.
— И это называется музыка, — сказал я.
— Скорее, радиопомехи, — отозвалась Конни.
Смирившись с тем, что ночь будет долгой, я включил свет и потянулся за книгой, историей Второй мировой войны, а Конни засунула голову между двумя подушками и свернулась калачиком. Аккордеон, подобно волынке, — один из тех редких инструментов, которым зарабатывают деньги, если перестают играть, но следующие сорок пять минут таинственный гость моего сына терзал нещадно свою гармошку, услаждая слух пятого, шестого и седьмого этажей отеля «Хорошие времена» разнообразными песнями, среди прочих прозвучали неистовая «Satisfaction», бодрая «Losing My Religion» и вариация «Purple Rain», такая длинная и однообразная, что казалось, само время растянулось. Нам нравится концерт, Алби, — написал я в эсэмэске, — но уже поздно. Я нажал кнопку «отправить» и стал ждать, когда сообщение будет получено.
За стенкой прозвучал сигнал получения эсэмэски. Пауза, после которой зазвучала песня «Moondance» в исполнении больных эмфиземой ос.
— Наверное, он не прочел моего послания.
— Хм…
— Наверное, мне следует позвонить администратору и пожаловаться. Как будет по-французски «уберите аккордеониста из номера 603»?
— Хм…
— Хотя, конечно, нехорошо жаловаться на собственного сына.
— В прошлом тебя это не останавливало.
— Или просто постучать?..
— Дуглас, делай что хочешь, только перестань болтать!
— Эй! Это не я играю на аккордеоне!
— Иногда мне кажется, что я предпочла бы аккордеон.
— Что это значит?!
— Да ничего… просто полтретьего ночи…
И тут шум прекратился.
— Слава тебе господи! — сказала Конни. — Теперь давай спать.
Но раздражение осталось, и мы лежали под его пеленой, вспоминая подобные ночи, когда проявляли нетерпеливость, невнимание или злобу. Наверное, наш брак себя изжил. Наверное, я хочу тебя оставить.
А затем за нашими головами прозвучал удар, за которым последовал характерный ритмичный стук спинки кровати о нашу стену.
— Это они репетируют, — сказал я.
— О, Алби! — Конни хохотала, закрыв глаза рукой. — Лучше не придумать!
Мы познакомились с привлекательной музыкантшей на следующее утро в мрачном полуподвальном ресторане, где подавали завтрак. Молодежь поднялась раньше нас, что было несвойственно для Алби, но поначалу я не мог разглядеть лицо девушки, прилипшей к моему сыну с цепкостью миноги. Я прокашлялся, и они отлепились.
— Привет! Вы, должно быть, Дуглас и Конни! Надо же, только гляньте, Конни, какая вы классная! Неудивительно, что ваш сынок такой горячий, вы настоящая красотка. — Голос сиплый, акцент жителя нижнего полушария. Она взяла мою руку. — А вы, Дуги, тоже очень красивый! Ха! Мы как раз собрались позавтракать. Завтрак здесь потрясающий. Все бесплатно!
— Ну, не совсем бесплатно…
— Погодите… я уберу Стива. — Стивом, как оказалось, она звала свой аккордеон. Стив занимал отдельный стул, на котором сидел, зубасто оскалившись. — Ну-ка, Стив, позволь бедному мистеру Петерсену присесть, а то, похоже, он устал.
— Нам понравился ваш концерт вчера ночью.
— О, спасибо! — Она улыбнулась, затем быстро скроила физиономию печального клоуна, помогая себе пальцами. — Или вы говорили не всерьез?
— Вы играете очень хорошо, — сказала Конни. — Но нам понравилось бы больше, если бы все это прозвучало до полуночи.
— Ой! Простите. Неудивительно, что у вас затраханный вид, мистер Петерсен. Придется вам прийти и послушать, как я играю в нормальное время.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Мы - Дэвид Николс», после закрытия браузера.
