Читать книгу "С тобой мое сердце - Барбара Ауэр"

— Надеюсь, это не твои родственницы, — хихикнула Кортни. — Иначе хорошее впечатление, которое мне удалось произвести на твою тетю, будет испорчено.

Как только они вышли из бального зала, Кортни остановилась и сняла босоножки. Райли не стал ей говорить, что ей не удастся надеть их снова на отекшие ноги.

— Не волнуйся, ты в безопасности. Я вижу их в первый раз в жизни и, вероятно, в последний — как и три четверти остальных гостей.

Ночь была теплой, едва ощутимый ветерок доносил из сада пьянящий аромат ночных фиалок и роз. Кортни и Райли, не спеша, прошли по выложенной из плит дорожке и оказались в саду, которым этот отель по праву гордился. Кортни привлекла ажурная деревянная беседка, увитая ампельными розами. Она присела на нижнюю ступеньку дощатой лестницы, ведущей в беседку, Райли сел на ступеньку выше и привлек Кортни к себе так, что она оперлась на него спиной. Наклонившись к ее уху, он прошептал:

— Я уже говорил тебе сегодня, как ты прекрасна?

Чтобы видеть его лицо, Кортни запрокинула голову.

— Конечно. — На ее губах, к которым Райли весь вечер мечтал прикоснуться, заиграла лукавая улыбка. — Ты говоришь это всякий раз, когда я спрашиваю тебя про вчерашний мальчишник.

Райли хмыкнул.

— Это называется менять тему.

Брови Кортни поползли вверх.

— Я бы выразилась иначе: уходить от ответа. Так что же, были там обнаженные женщины?

Райли ни под каким видом не собирался говорить, что были, причем в большом количестве и в разной степени раздетости, но все они оставались на сцене. Смотреть на них можно было сколько угодно, но прикасаться — ни-ни. Когда кто-то из друзей или коллег Райли женился, мальчишник как правило проходил в одном и том же месте, в клубе «Мими». Сборища эти бывали довольно шумными, но вполне пристойными, никто из парней не позволял себе ничего более смелого, чем двусмысленный комплимент.

Райли улыбнулся с плутовским видом.

— Моя тетя от тебя в восторге.

Он снова сменил тему. За столом ему, как шаферу, пришлось занять место рядом с женихом, поэтому Кортни он оставил на попечении своей тети. Как только Райли смог снять с себя обязанности шафера и подошел к Кэрри, та совершенно искренне заявила, что Кортни ей понравилась. До этой минуты Райли и не подозревал, насколько важно ему было услышать одобрение тети, но от ее слов он испытал неожиданное удовлетворение.

— Твоя тетя очень славная, — сказала Кортни, придвигаясь к нему поближе. — И все время говорит о тебе. Между прочим, мне показалось, что в детстве ты и твои братья были далеко не паиньками и терроризировали соседей.

Райли усмехнулся.

— Мы были не так уж плохи, соседи вызывали полицию всего один раз.

— Всего? — Кортни рассмеялась. — Разве этого недостаточно? Честно говоря, я твоим соседям не завидую. Кэрри рассказала, что однажды вы перекрасили садовые скамейки соседа в красный цвет.

— Идея принадлежала Дженис, а на соседа у нас был зуб. Он пожаловался в полицию, что Стив подбирает бродячих кошек и держит их в доме, приехала специальная машина, кошек забрали в приют для животных, а мы с Дженис решили отомстить за Стива.

Послышались чьи-то шаги, и Райли замолчал. По дорожке в их сторону шел Хэл с бутылкой в руке, он слегка пошатывался. Заметив Райли и Кортни, Хэл кивнул и пошел дальше.

— Что это с ним? — спросила Кортни тихо, чтобы слышал только Райли. — Я заметила, что он пришел один, без дамы.

Райли покачал головой.

— Он уже довольно долго ни с кем не встречается.

— Какая-нибудь женщина водит его за нос?

Скорее он сам водит за нос женщин, подумал Райли. У его брата, конечно, были женщины, с двумя-тремя у него складывались довольно серьезные отношения, но, как только Хэл чувствовал, что его подруга подумывает о браке, он тут же давал задний ход.

— Дело не в женщинах, дело в нашем отце, — сказал Райли.

Даже не видя лица Кортни, он знал, что сейчас она растерянно подняла брови. Кортни слегка запрокинула голову и ждала, когда он продолжит.

Райли погладил ладонями ее плечи, локти и взял ее руки в свои, переплетя пальцы.

— Когда мамы не стало, отец все забросил. Я тогда был еще мал, многого не понимал, но Хэл из нас троих старший, ему пришлось тяжелее всего.

— Ты упоминал, что твоя мать работала в полиции.

— В свое время она была одной из первых женщин-полицейских. Тетя рассказывала, что, когда мама поступила на службу в полицию, ее пытались оставить на канцелярской работе, но она хотела заниматься настоящим делом и добилась своего.

— Ты должен ею гордиться, она опередила свое время.

— Я и горжусь, — серьезно сказал Райли. — Но тогда я знал только то, что они с папой работают вместе.

— Ты ее помнишь?

— Когда она умерла, я был уже далеко не младенцем, но, как ни странно, я помню только какие-то фрагменты. Особенно отчетливо мне запомнился мамин запах — от нее пахло сиренью. К сожалению, большую часть того, что я знаю, я знаю с чужих слов. Однако больницу, куда маму увезли и откуда она уже не вышла, я помню очень хорошо. — Райли помолчал и с чувством закончил: — До сих пор ненавижу больницы.

— Я не знала, — прошептала Кортни, крепче прижимаясь к нему спиной. — Ты бы хоть как-то намекнул…

Райли тихонько рассмеялся, но в его смехе не было веселья.

— И признался тебе в собственной слабости? Ты плохо знаешь мужчин!

Кортни не поддержала шутку.

— Я и не знала, что тебе и твоим братьям пришлось пережить.

— Нам всем пришлось тяжело. Преследуя одного отморозка, мама была тяжело ранена. Ее состояние было безнадежным, врачи могли только облегчить ей последние дни и часы.

— Мне очень жаль. Тебя не пустили к ней в палату? — тихо спросила Кортни.

Райли замотал головой, но потом сообразил, что Кортни его не видит.

— Нет. Мама не разрешила. Тогда я не понимал почему, но потом кто-то объяснил, что она не хотела, чтобы мы запомнили ее страдающей и обезображенной. Нам удалось только поговорить с ней по внутреннему телефону. Это было вечером, а ночью она умерла.

Райли почувствовал, что Кортни задрожала. Он догадывался, что она чувствует, он сам покрывался гусиной кожей всякий раз, когда вспоминал последнюю ночь жизни матери и ужасные дни, которые за этой ночью последовали.

— Отец так и не оправился от удара. — Райли старался говорить бесстрастно, но негодование, которое он пытался скрыть, придало его голосу суровость. — Помню, в первое время он еще как-то пытался держаться, наверное, только ради нас. Но от него осталась только внешняя оболочка. Через два года после гибели мамы он умер от сердечного приступа. Во всяком случае, эта причина значилась в свидетельстве о смерти.