Читать книгу "Двадцать три раны Цезаря - Тиана Веснина"

Уманцев прошел мимо трупов, не взглянув на них. Потом прошел второй раз и чуть задержался. Запомнилось лицо Торопкова, посиневшее, с открытым ртом и выпученными глазами. «Как будто кого-то на партбюро разносит, — усмехнулся Роман. — Вот какие повороты случаются. Разве мог подумать товарищ Торопков, что окончит свою жизнь не на кровати в окружении любящих домочадцев, а на склизкой ангольской земле. Что никто не скажет ему: «Спи спокойно, дорогой товарищ». Никто не смахнет даже притворной слезы. А все потому, что выслужиться хотел. Вот и выслужился. А других жаль», — подумал Уманцев, глянув на лица остальных.

Он вернулся в дом, чтобы спросить Алексея, когда они отправятся в путь.

— Мы поплывем на лодках вместе с ними, — ответил Вязигин.

Роман кивнул, затылком почувствовав, что на него смотрит Вольдемар и сказал:

— Хорошо.

Дождь лил вовсю, и наемникам никак не удавалось поджечь трупы. После нескольких попыток они махнули рукой и оставили их на обед лесным тварям.

Проходя мимо, Уманцев все-таки тихо сказал:

— Спите спокойно, дорогие товарищи!

И мысленно даже простил Торопкова, несмотря на то, что тот хотел подставить его. Вернись Торопков в Москву, сообщи в соответствующие органы, что Уманцев предатель, и сразу был бы отдан приказ — достать коммуниста Уманцева хоть со дна морского. А так все посчитают, что он был сожжен вместе с остальными специалистами. КГБ не обеспокоится, и он прекрасно будет жить в какой-нибудь удобной, с его точки зрения, стране.

Размышляя, Уманцев не заметил, что вместе со всеми подошел к реке, на берегу которой находились три лодки.

Вольдемар предложил Алексею занять место рядом с ним. Романа это насторожило. «Опять, гад, будет меня расспрашивать. А что я знаю о Литве? Да ничего. Я даже там ни разу не был. Хотел, конечно. Но как поедешь, когда в гостиницах, как обязательный атрибут, таблички «Мест нет».

Вспомнилось, как одна его однокурсница, бредившая Эстонией, поехала на каникулах в Таллинн и была вынуждена все десять дней спать на вокзальной лавке. Этим его представления о советской Прибалтике и ограничивались.

В лодки перенесли поклажу и они, одна за другой, быстро заскользили по воде. Течение было достаточно сильным, и четверо гребцов сумели развить большую скорость.

«Да, так можно путешествовать по Анголе», — подумал Роман.

— Вы католик или протестант? — неожиданно обратился к нему с вопросом Вольдемар.

Уманцев с легким недоумением глянул в его темно-серые, глубоко посаженные глаза.

— К…атолик, — ответил с небольшим замешательством.

— Ах вот как, — кивнул тот головой. — Значит, вы не коммунист.

— Нет. По религиозным соображениям я решил не вступать в партию, — ответил Роман, вспомнив слова из какой-то передовицы, клеймящей инакомыслящих. Поэтому перспектив в Союзе у меня не было никаких.

— И вы решили искать их в Анголе, — произнес Вольдемар таким тоном, будто услужливо подсказал, что следует ответить.

— Нет! — уверенно и даже с недовольством отрезал Уманцев. — Ангола — это возможность перебраться в Европу.

— А на какие средства вы там собираетесь жить? В какой стране намереваетесь просить гражданство?

Услышав эти вопросы, Уманцев замотал головой и расхохотался.

— Никогда не думал, что в джунглях меня будут допрашивать, точно на Лубянке, — сказал он, обращаясь к Алексею.

Тот тоже расхохотался. Вольдемар покраснел от скрытой ярости.

— Вы хотите выведать, не советский ли я шпион, а я вам сразу скажу, что вы агент КГБ или даже двойной агент, — проговорил сквозь смех Уманцев.

Вольдемар изменился в лице и схватился за пистолет.

— Э! Остыньте! — мгновенно посерьезнев, крикнул ему Вязигин. — Человек столько претерпел, а его допрашивают, будто он не покидал пределов СССР. Его можно понять.

— Но и меня можно понять. Мало ли каким способом КГБ попытается забросить к нам своего агента.

— Вы слишком преувеличиваете, Вольдемар. Я же рассказывал вам, что нашел его умирающим.

— А вы слишком преуменьшаете опасность, которая может исходить из Москвы.

— Простите, если я вас обидел, — приложив руку к груди, сказал Уманцев. — Но вы задавали такие вопросы, какие, по моему мнению, не принято задавать в свободном обществе.

Вольдемар смерил Уманцева пытливым взглядом и ничего не ответил.

Через несколько часов плавания, лодки причалили к берегу. Все уселись в большой круг и приступили к обеду.

Вольдемар отвел Вязигина в сторону.

— Послушайте, Алексей, мне ваш спутник не нравится.

— Да и я от него не в восторге, — с задором подхватил Вязигин. — Я бы предпочел встретить вместо него женщину. Но, увы, они не рискуют добираться до Европы через Анголу.

— Вы видели его документы? — не обращая внимания на веселый тон Вязигина, со всею серьезностью продолжал Вольдемар.

— Нет. Он сказал, что выбросил их.

— Зачем?

— А затем, что если бы вместо меня он встретил вас, то вы, взглянув в его документы, тут же бы расстреляли его.

— И правильно бы сделал, — о чем-то думая, пробормотал Вольдемар. — Знаете, что?! — с неожиданной живостью воскликнул он. — Его надо будет обменять на кого-нибудь из наших. Надо связаться с командованием УНИТА и сказать, что у нас в руках агент КГБ.

Алексей с полным недоумением смотрел на Вольдемара.

— Да вы что, с ума сошли? Человек бежал из СССР, а вы хотите его вернуть. Это же верная смерть для него.

— Плевать мне на вашего человека. Он что, дворянин? Внук какого-нибудь пролетария. И он, видите ли, еще недоволен той жизнью, которую устроили и его предки в том числе. Бежать он задумал. Нет уж, пусть сидит в этой выгребной яме. — Вольдемар сделал резкое движение рукой. — Говорить больше не о чем. Я его обменяю. Пусть проваливает к своим пролетариям. Незачем захламлять Европу люмпеном! Мало там своих?! Я бы слова не сказал, а наоборот, пожал руку тому, кто, несмотря на то, что родился при советском строе, нашел бы в себе мужество, которого не нашли его предки-дворяне, бежать из советской России. Но этот! Он же истинный пролетарий! А может, пустим в расход? Позабавимся! И не возражайте! — оборвал он попытку Вязигина вступиться за Уманцева.

Роман по лицу Алексея, подсевшего к обедающим, понял, что разговор с Вольдемаром шел о нем и что тот задумал нечто весьма неприятное. Он постарался как бы невзначай поймать взгляд Вязигина. На его немой вопрос тот ответил: «Все плохо!»

Роману расхотелось есть. Тоскливо заныло сердце. «Господи, ведь я уже почти у цели. Ну чего этот недобиток Вольдемар привязался ко мне?»

Тут он заметил, что Алексей смотрит на него. Он догадался, что тот решил действовать. Уманцев на секунду закрыл глаза, показывая, что понял. Вязигин неторопливо поднялся и пошел к реке. Роман, приняв рассеянный вид, последовал за ним. Вольдемар, который в отдалении от других разговаривал с двумя наемниками, заметил их продвижение.