Читать книгу "Говорящий тайник - Валерий Гусев"

– Дим, а у папы работа не опасная? А дядя Лева? Он не зря говорил про ножи и пули. А дядя Федор?

Да, дядя Федор в ушастой шапке со своими «родственниками». Он в прежние годы отважно воевал в «горячих точках». Он был механиком-водителем бронетранспортера. И вот однажды их бронетранспортер подорвался на мине, и его окружили злобные и беспощадные враги. А он под их автоматным огнем вылез из машины и сумел ее починить. И вывел ее из-под обстрела и всех спас. А у него было четыре пулевых раны. Ему дали за это орден. А потом он трудился опером.

– Ладно, – сказал я. – Только ты держись за моей спиной.

После уроков я побродил по рекреации, обдумывая разговор с Бонифацием. К нему тоже нужен подход. Иногда нужно сказать правду, а иногда наврать такое, что он махнет рукой и скажет:

– Отойди от меня! Делай сам. Под свою ответственность.

Вот на этом я и остановился.

Я пошел в актовый зал, где наши художники завершали оформление задника. Получилось здорово. Оставались сущие пустяки и мелкие штрихи. Бонифаций прохаживался меж рядов и любовался.

– Клево, – сказал я.

Бонифаций сердито обернулся.

– Дим, тебе-то уж не пристало пользоваться жаргоном.

– Извините, погорячился. Очень красиво и сказочно. Только вот…

– Что такое? – Бонифаций забеспокоился.

– Знаете, – медленно начал я, будто в раздумье, – все-таки Новый год – это праздник волшебства. Все необычное в нем должно быть неожиданным. Как подарок.

– Ну, в целом верно. – Бонифаций недоумевал: то ли я скажу что-нибудь путное, то ли ляпну глупость и несуразицу. – А конкретно?

– Мне кажется, чем прекраснее и сказочнее становится под рукой наших мастеров это эпохальное полотно, тем больше народу о нем узнает. И не будет эффекта. Не будет сказки.

Бонифаций задумался.

– А ведь ты прав. Но критиковать всегда проще, чем сделать конструктивное предложение. Оно у тебя есть? Если нет – иди отсюда.

– Сегодня наш Максимыч (это учитель трудвоспитания) снял здесь прежние шторы и повесил новогодние. – Бонифацию надо говорить медленно, чтобы он проникся.

– Ну?

– А старые валяются…

– Лежат, – поправил Бонифаций.

Я подумал и возразил:

– Все-таки – валяются. Они валяются в мастерских.

– Безобразие! Все? Иди отсюда.

– Щаз! Так и пошел. Нужно сегодня всем нам – художникам – остаться до позднего вечера и завершить задник. Я тоже помогу рисовать.

– Вот этого, Дима, не надо. Пишешь ты, Дима, хорошо. А рисовать… Не обижайся. Но идея твоя мне нравится. Я тебя правильно понял? Сегодня мы работаем до позднего вечера, завершаем задник и прячем его за старыми шторами, которые валяются… то есть лежат в мастерской. И населению нашей школы обеспечен праздничный сюрприз.

– Все правильно!

– Ты молодец. Когда-нибудь ты станешь в нашей школе завучем!

Во спасибо! Алешка – президент, я – завуч. Мама – завхоз. Папа – космонавт.

– Только я тебя попрошу, Дима, не берись за кисть. Твое оружие – перо.

Мое оружие – ум! Скромно сказано, но со вкусом.

Я помчался домой и доложил Алешке о проделанной работе.

– Старший брат, – сказал он, – не всегда бывает самым глупым.

Комплимент? Или намек?

Глава XI

Ночная схватка

Идея, которую я подбросил Бонифацию, целиком захватила его. Он тут же собрал всех, кто так или иначе был причастен к оформлению спектаклей, объявил авральную работу и велел предупредить родителей. Чтобы они не очень волновались.

Мы с Алешкой, конечно же, затесались в эту веселую компанию. Но сначала сбегали домой – «обрадовать» маму тем, что раньше полуночи она нас не увидит.

– Это еще что за фокусы? – возмутилась мама. – Какой Бонифаций? Из мультфильма?

– Из нашей школы, – объяснил я.

– И что такое делает в вашей школе Бонифаций из мультфильма?

– Не из мультфильма, – объяснил Алешка. – Из учительской.

– О господи! – мама прижала пальцы к вискам. – Стоит только папе уехать, как у вас начинаются всякие мультфильмы в учительской!

Но нам повезло. Разговор шел на кухне, где в это время пил чай дядя Федор – он поменял нам кран в мойке. И спокойно вмешался:

– Да что! Нет беспокойства! Без двадцать двенадцать я поставлю машину возле школы. И приму ваших хлопцев. И доставлю.

– Только без Бонифация, – сказала мама, соглашаясь.

– А то!

Мы повертелись в актовом зале, а потом незаметно рассредоточились. Я рассредоточился поближе к учительской, Лешка – в район раздевалки.

Время было довольно позднее, в школе началась тишина, только из актового зала доносились порой громогласные указания Бонифация, смех и всякие восклицания.

Я уселся на подоконнике и стал думать: что мне делать, если ситуация будет развиваться так, как предполагал Алешка. Ничего путного я не придумал. Как получится – так и получится.

Тут послышались легкие шаги на лестнице – я насторожился. Но это объявился Алешка и шепотом попросил у меня мобильник. Набрал какой-то номер и потребовал к телефону – срочно – Павла Петровича. Ему что-то ответили. Это «что-то» Алешке страшно не понравилось. Видимо, ему сказали, что Павел Петрович давно уже дома и давно уже спит.

– Разбудите! – сказал Алешка. – И передайте ему, что он стряхивает пепел в шапку на коленке. Не перепутайте.

(Алешка звонил в Управление полиции. И, как ни странно, дежурный офицер оказался сообразительным и сделал то, что ему скомандовал какой-то нахальный пацан. Правда, офицер все-таки немного перепутал и сказал, что «он стряхивает шапкой пепел с коленки». Однако Павел Петрович все понял правильно.)

Надо сказать, что мне эта Алешкина фраза показалась совершенно дикой и нелепой. А на самом деле она была вполне правильной и точной. Но об этом – потом, в один прекрасный день.

Алешка опять ускользнул, а я снова сел на подоконник в недоумении. В расцвете моего недоумения растворилась дверь учительской, и из нее плавной спортивной походкой вышла физкультурница Лидочка.

Увидев меня, она вроде даже вздрогнула и приостановила свою беззвучную походку.

– Оболенский, а ты что здесь уселся?

На основании жизненного опыта я давно уже знал, что взрослым надо врать не задумываясь. И мгновенно ответил:

– Бонифаций велел.

– Ты никого здесь не видел?

– Почти никого. Алешка только приходил.

– А зачем?